Мое прекрасное забвение. Моя прекрасная свадьба (сборник)
Шрифт:
Трентон перевел взгляд с пустого стакана на меня.
— Он старой закалки, — пояснила я. — Не спорить. Не высказывать своего мнения. Не плакать, когда он лупит маму.
Трентон напрягся.
— Сейчас он этого уже не делает. Но раньше бывало. Цеплялся к нам, детям, понимаешь? Чтобы она осталась. Чтобы по-прежнему любила его.
— Черт побери, это ужасно.
— Твои родители любили друг друга? — спросила я.
— Безумно. — На губах Трентона появилась легкая улыбка.
— Здорово, —
— Ну а что… теперь?
— Все ведут себя так, будто ничего не было. Он сейчас стал получше, так что тот, кто не хочет забывать, как долго она по утрам собиралась, потому что приходилось маскировать синяки, — тот считается плохим. Короче говоря, плохая — это я.
— Не надо так думать. Если бы кто-нибудь обидел мою маму… пусть даже отец… я бы никогда его не простил. Он хотя бы извинялся?
— Ни разу. А следовало бы. Перед ней. Перед нами. Всеми нами.
На этот раз Трентон сам протянул мне пустой стакан. Я налила ему, и мы вновь произнесли тосты.
— За верность, — сказал он.
— За побег, — сказала я.
— За это я выпью, — согласился Трентон, и мы одновременно выпили.
Я подтянула колени к груди, опустила на них голову и посмотрела на Трентона.
Тень от красной бейсболки падала ему на глаза. Они с братьями были похожи как две капли воды, а четверо младших могли запросто сойти за близнецов.
Трентон притянул меня к себе за футболку и крепко обнял. Я заметила на внутренней стороне его левой руки надпись «Диана», а чуть пониже, более мелким и наклонным шрифтом — «Макензи».
— Это…
— Да. — Трентон развернул руку, чтобы взглянуть.
Мгновение мы сидели в тишине, потом он заговорил:
— Все эти слухи — брехня, ты же знаешь.
Я выпрямилась и замахала руками:
— Я знаю, знаю.
— Просто я не смог вернуться, ведь все смотрели на меня так, будто я убил ее.
Я покачала головой:
— Никто так не думает.
— Родители Макензи думают.
— Трент, им нужно найти крайнего. Козла отпущения.
Телефон Трентона зажужжал. Он поднял его, глянул на экран и улыбнулся.
— Намечается жаркое свидание?
— Это Шепли. Сегодня у Трэвиса бой. В «Джефферсоне».
— Хорошо, — сказала я. — Когда ночью назначается бой, в «Ред дор» бывает пусто.
— Правда?
— Тебе это неизвестно, потому что ты ходишь на все бои.
— Не на все. Сегодня я не иду.
Мои брови взметнулись от изумления.
— Я найду занятие получше, чем смотреть, как Трэвис в очередной раз кому-нибудь всыплет. К тому же мне известны все его приемчики.
— Да уж. Уверена: всему, что он знает, научил его ты.
— Только трети. Мелкий проныра. Пока мы с братьями росли, то колотили его так часто, что он запомнил все приемы, лишь бы увернуться
— Я видела, как вы с Трэвисом дрались. Ты победил.
— Когда?
— Около года назад. После того… когда он сказал, чтобы ты бросал пить, пока не довел себя до могилы. Ты задал ему жару.
— Ага, — сказал Трентон, потирая шею. — И я этим не горжусь. Отец до сих пор меня попрекает, хотя Трэвис простил меня в ту же секунду, как мы закончили драться. Обожаю этого мелкого мерзавца.
— Уверен, что не хочешь пойти в «Джефферсон»?
Он покачал головой и улыбнулся:
— У меня все еще с собой диск «Космические яйца».
Я засмеялась:
— Ты помешан на «Космических яйцах»?
— Не знаю. — Он пожал плечами. — Подростками мы часто смотрели этот фильм. Все вместе, как братья. Мне от этого хорошо на душе, понимаешь?
— Ты возишь его с собой в машине?
— Нет, он у меня дома. Может, как-нибудь придешь в гости и посмотришь его со мной?
— Не нравится мне эта затея. — Я выпрямила спину, стараясь увеличить расстояние между нами.
— Почему? — обворожительно улыбаясь, спросил он. — Боишься остаться со мной наедине?
— Мы и сейчас наедине. За это я не переживаю.
— Поэтому ты только что отпрянула? — Трентон подался вперед, приблизив лицо к моему. — Не боишься находиться так близко от меня?
Взгляд теплых карих глаз остановился на моих губах. В тишине раздавалось только дыхание Трентона. А потом вдруг отворилась входная дверь.
— Я же предупреждала: не упоминать «Даллас ковбойз». Папочка ненавидит «Даллас ковбойз».
— Они футбольная команда Америки. Не очень-то патриотично их ненавидеть.
Рейган крутанулась на каблуках, и Коуди отпрянул.
— Но необязательно было говорить ему это! Боже ты мой! — воскликнула Рейган, увидев нас с Трентоном на диване, причем я пыталась отстраниться, а Трентон придвигался ближе. — Ой, — с улыбкой сказала она. — Мы помешали?
— Нет, — ответила я, отталкивая Трентона. — Вовсе нет.
— А похоже, что да, — заговорил Коуди, но Рейган вновь обрушила на него свой гнев.
— Просто замолчи! — закричала она и удалилась к себе в комнату.
Коуди поспешил за ней.
— Отлично, — сказала я. — Теперь они всю ночь будут воевать.
— Поезжай домой! — крикнула Рейган и захлопнула дверь в свою спальню.
Из-за угла понуро вышел Коуди.
— Посмотри на все с хорошей стороны, — посоветовала я. — Если бы ты ей не нравился, она бы не злилась.
— Ее отец использует подлые приемы. Может, я и промолчал бы, не болтай он целый час о Брэзиле. Я хотел сменить тему, но не смог удержаться.