Могильщик. Цена покоя
Шрифт:
— Сердце Озера.
Хозяин «Чёрной ивы» фыркнул, а потом и вовсе расхохотался.
— Да ты сбрендил, — сказал он, отсмеявшись.
— Нет. Вовсе нет. Это вполне возможно.
— Да хер там. Возможно, скажешь же. Ни один идиот не пойдёт с тобой туда.
Не-Карпре таинственно улыбнулся и выпрямился. Повязка на его груди съехала, причинив сильную боль. От этого улыбка вышла не настолько победной, насколько ему хотелось.
— Вот-вот, — невесело хмыкнул Шамке, — у тебя крыша поехала уже. Тебе нужны деньги на лечение, много денег, вот ты и собрался лезть в самую жопу. Либо сорвёшь куш, либо сдохнешь быстро. Я прав? Заткнись, знаю, что прав. Ты, ублюдок, стоящий одной ногой в могиле… Боги! Да ты уже обеими ногами в могиле, уже даже прилёг в неё, закрыл глаза и сложил ручки на груди, осталось только закопать. Так вот, ты, Карпре, можешь идти, куда хочешь, и сдохнуть, я даже плакать не буду, но никого из парней я на это дело сватать не собираюсь. Понял меня?
— Всё возможно, — сказал не-Карпре. — Я тут встретил могильщика, который сходил в Имп и вернулся живым. Причём, он именно сходил в Имп, а не сбежал, обосрав штаны, не сунувшись за стену.
— А я встретил свою мёртвую бабулю, и она, как в старые времена, всыпала мне по жопе коромыслом, — фыркнул хозяин “Чёрной ивы”. — Вот только было это во сне. Тебе тот могильщик не приснился, а? Или это был просто редкостный пиздобол. Не думал я, что ты на такую брехню повёлся бы, ан нет, даже хитровыебаный Карпре может развесить уши и верить во всякое дерьмо.
— Это был Велион. Знаешь его? В чёрной шляпе ходит и в чёрном плаще.
Шамке хмыкнул, но уже скорее заинтересованно, чем саркастически.
— Велион, говоришь? Я его знаю, давно знаю и очень давно не видел. Думал, он умер. Если он говорил, что ходил в Имп… боги… В общем, это единственный могильщик, который может так сказать, и которому я поверю. Хорошо, что он жив.
— Живёхонек. Мы обстряпали зимой одно дело на юге и разошлись.
— Судя по тому, что ты жив, его ты кинуть не пытался, да? — ухмыльнулся Шамке.
Не-Карпре нервно повёл плечом.
— Даже если пытался, думаю, зла он на меня не держит. Денег у него жопой жуй. Так вот, представь, если опытный могильщик может сходить в Имп и вернуться, то Сердце Озера — хорошее дело. Туда плавали, исследовали окраины города, дерьмовые места, говорят, начинаются только ближе к центру. Можно набрать ребят, пять или шесть человек, сплавать. Если одиночка сходил к Импу…
— Погоди, — прервал его Шамке, — одиночка? Ты, блядь, хоть вообще знаешь, кто такой Велион?
Не-Карпре пожал плечами. Не знал этого ни он, ни Карпре, когда был жив.
— Опытный могильщик. Когда дело пошло плохо… короче, на него можно положиться.
Шамке улыбнулся.
— Ты же слышал про Чёрного могильщика? — спросил он.
— Конечно. Все слышали эту легенду. Ты за кого меня держишь? Я пришёл к тебе впервые три года назад.
— Три, да. Три, Карпре, и ты считаешь, что это много. И это действительно много. Но ты знаешь хоть одного, кто ходит на могильники больше пяти лет?
— Нет. Это невозможно.
— На самом деле, знаешь. Велион пришёл ко мне впервые двенадцать с половиной лет назад. Он и есть Чёрный могильщик. Тот самый, что тащил товарища с оторванной рукой на горбу три дня, бросив всю свою добычу, а добычу друга — нет. Он выследил и убил компанию из четверых ублюдков, которые его кинули, но по тупости не убили. Он…
— Понял я, понял, — проворчал тот, кто когда-то был Карпре, нервно облизывая губы. — Велион — Чёрный могильщик.
— А ты чего задёргался, Карпре? Не совсем друзьями расстались?
— Даже если так, к делу это не имеет никакого отношения. Так вот, послушай. Могильщики всегда стараются быть одиночками. Так спокойней, так не надо ни с кем делиться, так ты становишься менее заметным. Мы можем встретить товарища, сходить с ним на дело или два, но потом всё равно разбегаемся. Так не придётся хоронить знакомого, так знакомый не воткнёт тебе нож в брюхо во время делёжки добычи. Но теперь это не сработает, никак. Все хорошие могильники уже обчистили, а то, что не обчистили, — жалкая мелочёвка. Проклятые жрецы Единого объявили на нас охоту. Они вылавливают одиночек и вешают, науськанные ими крестьяне забивают нас камнями до смерти. Мы должны сплотиться, чтобы выжить. И чтобы заработать. Мы должны забыть об эгоизме…
— Заткнись, Карпре, — скривился Шамке. — Я знаю, что ты был глашатаем. От кого угодно принял бы эти слова на веру, но не от конченого эгоиста вроде тебя. Но мозги у тебя есть, и здравое зерно в твоих рассуждениях — тоже. Давай так, посиди здесь с недельку, и я попробую найти нескольких хороших парней для твоего дела. Идёт?
— Нет. Я без гроша, мне нужно сходить в пару мест и сделать пару дел. На такой поход нужны деньги, а ты пригонишь ко мне голытьбу, которую ещё кормить придётся. Давай вот так: в начале июня, за две недели до Йоля, я буду в Сердце Озера, в городе на берегу. Пусть ребята подходят туда. И тогда мы сорвём действительно хороший куш.
Хозяин «Чёрной ивы» пожевал губами, раздумывая.
— Ладно. Давай так. Если ты сдохнешь по дороге, парни сходят на дело сами. Им же лучше.
— Возможно, — ухмыльнулся не-Карпре. — А тебе было бы лучше прикрыть таверну, грузить скарб на тележку и со своей красоткой-жёнушкой ехать куда-нибудь в Горлив, не то жрецы Единого заявятся в этот клоповник толпой, да ещё прихватят с собой несколько наёмников.
— Никуда я не пойду, — покачал головой Шамке. — Пусть заявляются.
— Убьют.
— Убьют? Ну и что? Не понимаю я этого желания жить во что бы то ни стало, что есть у некоторых. Лицо моей жены снится мне в кошмарах, Карпре. Благо, наяву хер у меня стоит вообще на всех, у кого есть щель между ног и хоть какое-то подобие сисек. Я обхаживаю здесь неудачников, которые лишись возможности ходить на могильники и у которых не хватило ума отложить денег на чёрный день. Я и сам один из них. Единственное, куда бы я сходил, это на могильник. — Хозяин «Чёрной ивы» поднёс беспалую руку к лицу не-Карпре и сжал в подобие кулака. — Я сходил бы с тобой и с парнями к Сердцу Озера, чтобы распутать пару змей и подержать в руках настоящее золото. А так… Ну, убьют? Что поменяется? Я должен был сдохнуть пятнадцать лет назад. Мучительно, но быстро. Это было бы куда лучше вот этого медленного гниения среди неудачников и зависти по отношению к тем, кто ещё может носить перчатки.