Могильщик. Не люди

Башунов Геннадий Алексеевич

– Если обратиться к временам давним, я бы даже сказал – былинным, можно вспомнить о главном покровителе магов, Низвергнутом. Вы ведь не думаете, что взбунтовавшаяся армия мёртвых появилась просто так? Конечно же, за её появлением стояли наши благодетели, что десятками лет думают о людях, делают их жизнь лучше, да и вообще чуть ли не богах, сошедших на землю – обладатели великого Дара.

Краг нервно огляделся. Магов он ненавидел, но высказывать о своей неприязни вслух решался только проверенным людям. Как он и опасался, в зале присутствовало минимум четыре мага – встреченная ими вечером парочка и ещё двое младших учеников, лет тринадцати-четырнадцати. Вероятно, добрые наставники отпустили

их послушать сказки. А чёртов Кронле, который уже упился вдрызг, кажется, вновь собирался спровоцировать толпу. Тут же Шраму пришла мысль о том, что Велион, куда лучше знающий сказителя, не зря занял место слушателя у самой двери. И судя по злому выражению лица черноволосого могильщика, он тоже уже не ждал ничего хорошего. Оставалось надеяться на благоразумие Кронле. Или на то, что маги не захотят его сжигать на глазах у людей.

– Низвергнутый, которого, как мы прекрасно помним, тогда звали Перерождённый, в отличие от своих братьев, Воина и Инквизитора, очень много работал с первыми магами, которые тогда вряд ли сильно отличались от нынешних деревенских ведьм. Разве что Дар в них бурлил настоящий, а не поддельный. Эта-то работа и свела его с одной из самых его талантливых учениц, Стилай. Любовь не чужда даже богам… но плоды этой любви бывают вовсе не такими, как хотелось бы. Тело обычной человеческой женщины, пусть и наделённой Даром, не вынесло наполовину божественной сути младенцев-близнецов, и результатом любви стал Крион Урод, Крион Выродок, которого позже будут звать Хельштенский Мясник. Второй младенец, Вусуулом, не прожил и недели, и легенды говорят, что ему повезло.

Стилай, безумно полюбившая дитя Перерождённого, не смогла убить своего первенца, как предлагал ей муж, и сбежала, надеясь воспитать его в одиночку. И, скажу я вам, это была задача не из лёгких. У Криона был шишковатый череп, левая нога на полфута короче правой, а горб на спине едва ли не больше всего остального тела. Ребёнок отличался злобой и неуравновешенностью, приступы ярости, в которые он иногда впадал, стоили десятка невинных жизней, и только мать могла успокоить сына. Переродившийся, занятый своими магическими опытами, не мог тратить время на свою жену и предложил другим магам найти её. Бог пообещал им отдать собственного сына для изучения – мало ли когда ещё в мире появится полубог. Стилай долго пряталась по всему свету, но, в конце концов, маги схватили её. До последнего она пыталась защищать сына, а как крайнее средство воззвала к Переродившемуся, но тот ответил лишь, что она предала его исследования, и что ему нет дела ни до её судьбы, ни до судьбы собственного сына.

Но зов Стилай услышал другой бог, Жрец. Жрец не любил магов, потому он в обмен на её жизнь предложил спасти Криона. Она согласилась, так как другого способа уберечь сына от участи вечного узника магов не оставалось. Тогда Жрец прогнал магов, забрал жизнь наполовину обезумевшей Стилай и, с трудом оторвав рыдающего Криона от тела матери, увёл его за Туманные Горы. Там Выродок провёл следующие десять лет своей жизни, тренируясь с Воином в искусстве владения мечом, а с Жрецом познавая силы Света. И только когда ему исполнилось двадцать, боги раскрыли ему все тайны, от которых мать берегла своё сумасшедшее дитя. Крион воспылал жаждой мести, поклявшись убить каждого мага, но в первую очередь собственного отца, и попросил воспитателя о том, чтобы тот вернул его в родной мир.

Но Жрец не мог отпустить своего воспитанника в мир смертных, привязавшись к нему – как бы не был уродлив и одержим жаждой мести Крион, его собачья преданность и желание избавиться от уродства, как внутреннего, так и внешнего, пробудили в боге любовь к воспитаннику. Жрец боялся, что появление Выродка в мире смертных сразу же приведёт к его смерти, и ни его

тело, ни душа не смогут излечиться. С другой стороны, жизнь за Туманными Горами никогда бы не изменила Криона, а Выродок, чей безумный ум отличался изобретательностью, рано или поздно нашёл бы способ сбежать. И тогда Жрец решил рискнуть. Он выпрямил кривую ногу Выродка, стесал его горб и шишки на голове. А из осколков костей сделал маску, которой Крион при желании мог навсегда скрыть своё лицо.

«Ступай, Крион, - сказал Жрец воспитаннику, - и помни – только внутренняя красота спасёт тебя. Откажись от мести, прости магов и отца своего, спрячь лицо под маской и прими жизнь обычного смертного, и кто знает, возможно, твои недуги излечатся».

Крион пообещал поступить именно так и скрыл лицо под маской. Но едва его нога ступила на нашу бренную землю, он убил первого прекрасного юношу, которого встретил, и похитил его лицо. Под личиной другого человека Крион пришёл в Ариланту, где стояла самая высокая башня магов, и, продемонстрировав свои способности, заявил, будто хочет отточить своё владение магией до идеала. Даже мудрейшие волшебники не узнали в вероломном предателе того, за кем охотились десять лет назад, и посвятили его в самые свои сокровенные тайны.

– Когда начнётся заварушка, беги, - прошипел Велион Шраму на ухо. – Мы не сможем вытащить этого пьяного идиота из такой толпы.

Краг недоумённо посмотрел на друга. Он ведь уже успокоился, решив, что Кронле сам увлёкся своей историей и забыл о нападках на магов. Но, взглянув на Велиона, понял – он зря расслабился.

– А тайна, как могут подтвердить присутствующие здесь многоуважаемые маги, в так называемой «подвижности ума», а по-простому, безумии, и Крион вписался в общество магов как нельзя лучше. Каждый мудрейший маг на нашей несовершенной земле, суть, безумец, и в безумца его превратили собственные учителя. Оргии, проводимые магами на Йоль, поедание человеческой…

Толпа ахнула, заглушив большую часть фразы. Несмотря на толчею, около Кронле сразу же образовалось пустое пространство, куда через секунду вступил самый старший из присутствовавших здесь магов.

– Чёртов идиот, - прошипел Велион, дёргая Крага за руку. Могильщики принялись проталкиваться к выходу. – Грёбаный хренов придурок.

– Это ложь, - бесстрастно произнёс маг. Его голос гремел по всей харчевне, заглушая слова Кронле и вызывая звон в ушах. – Клевета. И за эти слова ты заплатишь, сказитель.

В воздухе появился отвратительный смрад горящей плоти. Кронле засипел, хватаясь за горло, его лицо покраснело, изо рта вывалился язык. Это продолжалось пару секунд, а потом у сказителя лопнула шея, исторгнув наружу шипящую струю пара, глаза вылетели из орбит, повиснув на стебельках, из ушей хлынула кровь, полопались почерневшие губы, оголив жёлтые зубы. С глухим стуком жертва мага упала на пол и задёргалась. Но будто этого было мало, под потолком появилось настоящее грозовое облако, из которого ударили две молнии, поразившие извивающегося могильщика.

– Никто не смеет клеветать на магов, - гремел голос колдуна. – Никто не смеет рассказывать байки, порочащие наше честное имя.

В толпе началась настоящая паника. Народ принялся ломиться прочь из таверны, и только четвёрка магов спокойно стояла посреди этого хаоса, и никто не смел к ним приблизиться. Но, к счастью, Велион уже выбрался из дверей, по дороге сбив двух человек, а потом буквально выдернул наружу Крага, которого тоже едва не повалили на пол.

– Что там происходит? – спросил один из тех, кому не посчастливилось найти место в таверне. И таких были десятки. У входа назревала чудовищная давка – те, что были снаружи, пытались пробраться внутрь, чтобы полюбопытствовать, те, что внутри, спасались от гнева магов.