Мои дневники: моя жизнь, моя борьба (1990-2020 годы)
Шрифт:
Сейчас на улице стоит золотая осень, и я вспомнила, как мы однажды ходили с родителями в поход на родник, куда-то далеко-далеко, за Пучковскую горку, и за Манькину гору тоже, еду брали с собой, папа ее нес в рюкзаке своем походном, зеленом. И там мы лазали и гуляли по секретным блиндажам и окопам военным, там военная часть ПВО секретная под землей расположена, ракеты ядерные спрятаны, база военная, то есть. А окопы и блиндажи листвой засыпаны, не знаю, новые это, или еще с войны остались, ведь вокруг Москвы стояли зенитки, зенитный пояс Москвы был. У нас, например, в городке до сих пор ямы от этих зениток сохранились, в лесочке между улицей Центральная и Калужским шоссе, мы там в детстве часто играли, лазали в ямы эти, они широкие и глубокие тогда еще были, не совсем осыпавшиеся. И так мне хотелось хоть одну гильзу найти! И я вечно там палками землю ковыряла. Ну, археолог я с рождения! А от этих вот окопов и блиндажей, что мы в походе нашли, мы постарались побыстрее подальше уйти, мало ли что, выйдут военные и нас арестуют, они же под землей, и у них везде наверняка камеры замаскированы. Мы только картошку с тушенкой на костре там приготовили быстро, в котелке, поели, и домой пошли. Такая гадость эта картошка получилась, фу. От котелка привкус тухлый у нее оказался. Я с тех пор терпеть не могу это блюдо – картошка с тушенкой! Только тушенку отдельно люблю. Но было весело.
А еще раз просто на Пучковку ходили в поход, с родителями и братом младшим, погулять, больше ведь никаких развлечений особо не было в ссср. И там на поле стояли
7 октября. Стоит прекрасная осень. То солнечная, то дождливая. Но чувство тревоги с тех пор, как родила Машу, осенью не исчезает. Каждую осень тревожно. Хотя, наверное, для осени это естественно. Переходное время. Унылое. Ветрище на улице просто дичайший, а дома тепло и уютно, мы ходим в майках.
Не знаю, почему, но меня очень притягивает стихия – ветер, ураганы, и тд..я люблю смотреть фильмы про природные катастрофы, типа Пик Данте. Ветер люблю, наверное, потому, что я огненный знак, а ветер для огня – это хорошо.
Я всегда хотела жить отдельно от брата. В школе я мечтала, что его заберут в армию, и детская комната будет в полном моем распоряжении. Я так ждала, что буду жить в комнате одна, никто не будет мне мешать ложиться спать в 21.00, никто не будет шуршать бумагами по ночам, делая уроки и будить меня этим. Но- увы, нет, его не взяли по зрению (минус 6). Облом вышел. А я так надеялась! Ведь всю свою юность я прожила за гардеробом, он служил ширмой как бы между моей кроватью и остальной комнатой, это был мой уголок, мой убогий закуток. Потом, когда мои родители стали ухаживать за дедушкой Димой и ночевать на поселке (поселок – это микрорайон нашего городка такой теперь, поселок старый, он изначально тут был при фабрике камвольной, с 17 века, сейчас на поселке и автобусы, и магазины, это низ нашего городка, под горой, край города), когда дедушка впал в маразм почти и стал лежачим, еще и ногу сломал, то я перебралась в большую комнату, наконец, это было такое счастье!!! Своя комната!!! Хоть в 22 года, наконец-то!!!! Я спала на диване раскладном, тут стоял стол, я писала тут курсовые и диплом свой университетский. А когда не стало маминого брата-инвалида дяди Вани, который всю жизнь прожил с нами в квартире и занимал отдельную, самую уютную комнатку, я перебралась уже туда, тк в большой комнате было холодно очень. Я снова тут все обустроила, я ведь люблю создавать уют, все распределять по местам, чтобы было логично и красиво. И вот теперь это была уже по-настоящему моя комната, большая ведь была типа родительской. А тут – все, своя комната навсегда, я поклеила тут обои, купила комод красного дерева, торшер под старину, шторы новые повесила, помню, купила на Ленинском проспекте в Доме Ткани, выбор был плохой, еле выбрала. И вот в 25 лет у меня окончательно была своя комната. Ура! Но – только в 25 лет! И я не хочу для своих детей такой участи нищебродской. Поэтому и тыркаюсь по поводу жилья, пытаюсь как-то ситуацию разрулить. У детей должны быть свои отдельные комнаты!!! Лапшины упорно не хотят продавать гараж кирпичный Сережин, землю – да, гараж – нет, уперлись, и все. У них там, видите ли, погреб, холодильник, барахло лежит. Так пусть купят себе погреб, а разницу по цене – нам, мне надо выкупить квартиру!!! Ведь нам накопить за год даже 3000 долларов – ОГРОМНАЯ проблема, нам вечно не хватает от зп до зп, это так мучительно! Так пусть же они помогут сыну приобрести СВОЕ жилье! Нет, они жадные, уперлись, и все. Спихнули сыночка с себя, и живи, как хочешь, главное, что теперь все, как у всех соседей – сын женат, и внуки есть. А как внуки живут – не важно. Такие сволочи они оказались! Свекровь вообще говорит мне открыто, что, если бы она знала, что такие проблемы у них из-за нас будут (из-за меня, конечно, я ведь такая дрянь – хочу квартиру выкупить, чтобы у моих детей было по комнате, и все такое!), то вообще не разрешила бы Сереже жениться на мне! Хахахах! Смех, да и только, она ему сама условие поставила – тебе, сынок 29 лет, и если ты в этот год не женишься, значит, уже никогда не женишься, будешь один всю жизнь, и я буду тебе мозги полоскать из-за этого. Вот так! Бред, да и только, одним словом! А теперь она недовольна, что мы их теребим по поводу денег (Сережиной доли всего имущества, и, к тому же, гараж – его, он его на свои денежки строил кровные, и все честно!). Но мне наплевать уже на свекровь, что она там говорит. Я дожму их рано или поздно. Они обещали нам дать 6000 долларов, пусть дают. Думают, их сынок нахаляву тут будет жить в моей квартире? Фигушки. И Сережу буду долбить, пусть выжимает деньги из родителей. Мне и моим детям нужна своя квартира, и точка. Господь мне поможет.
Мне, к сожалению, нельзя смеяться. Честно! Если я даже хоть немножко посмеюсь, у меня сразу отекает горло, начинает чесаться, мокрОта отходит сразу, першит горло сильно, ужас, да и только. Это с детства так. Горло закладывает как будто. И нос постоянно еле дышит –вазомоторный ринит с детства. Хроника сплошная. Но я к всему этому уже привыкла.
Мне очень обидно, что сейчас все насущные для меня вопросы я не могу обсуждать с мамой, да и ни с кем не могу. Нет у меня такого человечка. Мне бы насчет прививок и лекарств посоветоваться – мать против всего этого. Что-то насчет шмоток обсудить – тоже с ней не могу, она сразу все осуждать начинает, любые покупки, все я не так делаю и тд, не то покупаю, надо девочкам – юбочки, и точка, никаких штанишек. Не по-православному потому что. Только вот если кого-то обсудить, осудить, обоср..ать, извините – Америку там, евреев, сектантов (хотя христианство, как и ислам, иудаизм – те же секты, только разросшиеся, захватившие мир), еще каких-нибудь людей, которые не ходят в церковь или покупают себе новые машины и тд. – это она с радостью, это вот ее хлебом прямо не корми – дай кого-нибудь обос..рать, пардон. И все! Исключительно только в негативном плане кого-то осудить, кости перемыть американцам – это вот да, это мать с удовольствием! Хотя ведь осуждение – это грех! Но типа им, православным, можно. Просто извращенцы какие-то, честное слово. А мне так не хватает иногда совета близкого человека! Сереже все пофиг, да он на работе постоянно. Не дай Бог, у моих детей будыт такие проблемы! Нет, я постараюсь этого не допускать, я всегда к детям и всему, что они делают и достигают, только с позитивом отношусь. Всегда буду стараться вникать в их проблемы, давать советы, если попросят, даже если мне что-то не будет нравиться. Я всегда буду стараться поддерживать своих детей!
Какой же мягкий и податливы материал – детская душа! И какая же ответственность лежит на нас, родителях! Ведь родители могут вылепить из ребенка все, что захотят. Если вселять в ребенка уверенность в его собственную красоту, удачливость, перспективность, то из ребенка выйдет удачливый и счастливый человек, этот ребенок добьется высот в жизни и будет счастлив. А если унижать ребенка словом и взглядом, не обращать внимания на его вопросы, его чаяния, его достижения, рисунки, его боли и радость – то ребенок будет расти неуверенным в своих силах, закомплексованным и замкнутым, с низкой самооценкой и низкими планками по жизни во всем. Какой выросла я. Вот Маша, например, довольно стойкая морально, у нее есть стержень, из нее сложно вить веревки (ну, это я так, чисто гипотетически, если бы захотела повторить роль своей матери по отношению к Маше, чего, конечно, не сделаю никогда, лучше уж умереть!). А Мила, как мне кажется, более податливая, хотя, конечно, это может быть только внешне. А я выжила и добилась в жизни хотя бы чего-то (музыкалка, МГУ, почти карьеру начала делать, да декрет помешал) только благодаря своему внутреннему стержню, как у Маши, потому что я выросла в неблагоприятным условиях в моральном плане, меня не хвалили, я забитая и неуверенная в себе. А девочки мои – молодцы, я всегда буду их поддерживать (на верном пути, конечно, если они вдруг не начнут гулять, пить и тд, только на верном пути), они у меня самые-самые лучшие, и я их очень люблю. С родительской поддержкой легче всего добиваться, и здоровье не будет гробиться.
Когда у нас в детстве были кошки в квартире, я совершенно по-другому у ним относилась, нежели сейчас. Как-то потребительски, что ли, без особой заботы и сожаления, если они вдруг убегали с балкона и терялись навсегда (у нас первый этаж, и вторая лождия не остеклена была, и кошки терялись во время прогулок часто). А сейчас все по-другому. Я воспринимаю Мелиску как свою маленькую кошачью дочку, и очень волнуюсь, если у нее, пардон, запор или конъюнктивит. И даже если я ее наказываю за лужу в углу, мне ее очень жалко становится, как с моими дочками, честное слово! Это все от гипертрофированного материнского инститкта моего,я думаю. И от гипертрофированного чувства порядка и ответственности, ну, с этим я родилась, ничего уже не поделать.
Сегодя впервые за 5 лет я побывала в церкви своей старой, в Былово. Столько с ней связано у меня воспоминаний! Молодость, поступление в МГУ, пение на клиросе, я так люблю многоголосие, и так у нас все ловко выходило, красиво! Там все очень изменилось, стало здорово, как на патриаршем подворье, плитка везде, чисто, скамейки, розы посажены. А внутри – просто чудо, церковь маленькая, иконы старые, запахи милые, знакомые… Все по-домашнему там как-то, очень уютно, укромно, специально для молитвы, мыслей и рассуждений внутренних. Единственный минус – очень тут душно, ну, так всегда тут было. На меня такие сразу воспоминания уютные нахлынули тут, как будто я вернулась домой, в тот старый уют и покой (думаю, конечно, это связано именно с местом, с оформлением церкви, с ее размерами, запахами, на которые у меня очень острая реакция, и тд, но не с верой). Хорошо, что решили с Сережей сюда заехать, тем более, что тут дорога намного лучше, чем в Красное, а с нашей низкой посадкой в новой машине нам только по асфальту передвигаться. А здесь….так мило, милый клирос,и так интересно, как будто и не было этих 5 лет! Но каждый выходной, конечно, не получится сюда ездить, ведь у Сережи плавающие выходные, иногда в будни, иногда в выходные попадают.
Опять сидим без копейки, ждем зарплату. Уже заняли 200 долларов, из них 4 000 р ушло на ремонт машины, остальное – на еду. И вот теперь, если Сережа получит 700 долларов, то 200 из них – долг отдавать, 400 – на жизнь до следующей зарплаты (вместе с коммуналкой, 2000 р за квартиру+свет+телефон местный, 1000 р – наши мобильные телефоны с мужем, 600 р – детский сад, 700 р – Сережины обеды и ужины на работе, 500 р – на бензин, 7000 р – на празднование Машиного дня рождения +подарки для нее купить, + еда до след.зарплаты). И всего-то 100 долларов отложим на квартиру, на накопления!!! Ужас!! И это еще в лучшем случае! И, конечно, такими темпами мы ничего не накопим никогда. Поэтому будем дожимать его родителей или брать кредит, мне все равно, главное – к 2005 году иметь уже свою квартиру, если все будет слава Богу.
Я надеюсь, что мои девочки никогда не будут знакомы с обидным словом Гумпом – гуманитарная помощь. Году эдак в 1992-1993, когда кризис в России шел полным ходом, коммунисты исчерпали все свои усилия по сохранению концлагеря под названием СССР, и он, к счасть, развалился, в стране ничего не стало (ну, и до этого тоже не было почти, с начала 80-х годов начались дефициты постоянные, учитывая и то, что в стране особо-то и не было ничего приличного и раньше, на протяжении 72 лет), на Скорых не было лекарств, в магазинах не было одежды и продуктов, и вот после Перестройки немцы из ФРГ прислали нам гуманитарную помощь, которую распределяли по церквям, и в нашу церковь тоже пришел ящик. Там были крупы, консервы, вещи б\у Секонд Хенд. Тетя Шура (сестра настоятеля, монахиня Апполинария), царство ей небесное, после вечерней службы позвала нас с мамой в церковную сторожку, и сказала – выбирайте, девочки, что вам нужно (мы там типа своих были, тк пели на клиросе). Одежда там была не очень, я взяла пару шортиков для дома и деревни, пару футболок и толстовочек тоже для дома и деревни (я просто обожала всегда и обожаю модную стильную одежду, пусть она и б\у, нам в России и это уже было как праздник, в той убогости и нищете отечественной), еще юбочку х\б одну взяла. Одежда была в стиле ранних 80-х годов, но у нас такое еще носили, ну, мы же, как Африка, отсталые на 100 лет). Вот как сейчас помню: темно, зима, снег блестит вокруг церкви, дымком пахнет на улице, на морозе, от деревенских печей, так уютно, фонарь освещает угол церкви, старое деревенское кладбище и покосившуюся церковную сторожку старенькую, и мы идем от церкви в калитку, вдоль штакетничков жиденьких, в сторожку, и выбираем вещи в холодной терраске. Так это трогательно вспоминать теперь! Какие хорошие люди были и тетя Шура, и отец Федор (Волчков)! Еще сестра Антонина у них была, они все из Загорска, то есть Сергиева Посада были. И все они умерли от рака, это было у них наследственное. Царство им всем Небесное. Отец Федор хорошо служил всегда, плакал даже во время службы, так мило! Мы потом, уже в 90-х годах, ездили к нему в больницу с мамой, в Сергиев Посад, когда он умирал лежал от рака в палате убогой. Так его жалко было! Такой он кроткий был, монах-целибатник, не то, что современные новоделы-священники, нет, эти вообще не такие все, нет в них кротости и глубины вообще ни капли! Я больше ни в ком не видела такой доброты, смирения, как в отце Федоре, даже вот в нашем дяде Ване-инвалиде – нет, хотя он тоже был мучеником. А отец Федор такой был чистый, как ребенок, и взгляд такой был детский у него, и столько он терпел издевательств, его ночью увозили из сторожки, похищали, избивали несколько раз, хотели убить, выбрасывали из машины, думая, что он уже умер, он долго лежал в больнице потом. А потом, в довершение всех мытарств, бабки церковные против него устроили заговор, те самые бабки, которые всегда целовали ему руку и вымаливали прощения за свои грехи, они настрочили кляузу, что отец Федор спивается, и службы не проводит, как положено, и его уволили с поста настоятеля. За пьянство. Да, был такой за ним грех, но это ведь такие мелочи по сравнению с другими людьми! А бабок потом этих новый настоятель всех разогнал, потому что они ему пытались свои правила диктовать, а он на них шикнул, они все и заткнулись, так им и надо, поняли, что только себе хуже сделали, накляузничав на отца Федора и выгнав его из прихода, по сути. То они командовали в церкви вечно всеми прихожанами- там не стой, так не ставь свечку, а теперь их просто выгнали с их правилами –отсебятиной. Вот так. И так им и надо. А отца Федора я до сих пор очень-очень люблю. Потому что он простой был и искренний. Без мудрствования, без надменности, кроткий и тихий. Как святой старец. И фотография его у меня в рамочке стоит в комнате. Самые лучшие о нем воспоминания до сих пор. Он чем-то мне дедушку Юру, моего папу напоминал всегда. Отец Федор и тетя Шура всегда старались мне денег дать, мелочи, за пение на клиросе, а я отнекивалась всегда, ведь мне было это по душе – пение многоголосное, это такой бальзам на душу был, когда все стройно и ладно у нас выходило! А деньги я всегда клала обратно на нужды церкви. Еще мне отец Федор потом книжку подарил, перед самым своим увольнением уже, про воспитание детей, рассказики всякие нравоучительные, и все тетки на клиросе там зашикали сразу – вот, это он тебя благословляет семью создать и все такое. А деньги, что он мне давал за пение – тоже типа как благословение на обеспчечнную жизнь. Ну, это вот пока не очень-то сбывается, да.