Мои эльфы. Бунтарь, недотрога и госпожа следователь

Жнец Анна

— Пара фирменных зелий мгновенно поставила меня на ноги.

Хитро сверкнув глазами, Сандарин аккуратно забрал из моих рук кружку, повернул к себе тем краем, к которому я прикоснулась губами, и отпил из нее.

«Опосредованный поцелуй, — пронеслось у меня в голове. — Это называется опосредованный поцелуй».

Ну и зачем? Что ты хотел этим показать?

— Что насчет воспоминаний? Я хочу назад свою память.

В этот раз мое внимание привлекли кольца на пальцах мага. Свет из окна бликовал на гранях разноцветных камней, и их таинственное мерцание завораживало.

— Надо провести

ритуал.

— Так проведи.

— Конечно, — с тихим стуком Сандарин опустил чашку на стол. — Если ты кое-что для меня сделаешь.

Воздух до предела наполнил легкие. В лицо будто плеснули кипятком. Задыхаясь от ярости, я вскочила на ноги.

— Кое-что сделать?! — Кровь загрохотала в ушах. — Я и так кое-что для тебя сделала! Вытащила из тюрьмы. Спасла от смерти.

— Ты очень умная девушка.

Теплая сухая ладонь погладила меня по щеке. Взгляд Сандарина опустился на мои губы. Я вдруг обнаружила, что мы стоим очень близко, почти вплотную. Еще немного — и я окажусь в его объятиях.

Я попыталась шагнуть назад, но сильные руки удержали меня за талию.

— Очень умная, — шепнул Гааль, тяжело дыша. — Я не ожидал.

Бедром я ощутила твердую выпуклость у него в паху. Глаза напротив были темные из-за широких зрачков — почти не видно радужки. На вдохе его грудь прижималась к моей.

Мы словно вернулись в тот день, когда я пыталась соблазнить мага, сидя на журнальном столике и лаская ступней его промежность, только в этот раз мы поменялись местами. Теперь в роли обольстителя выступал мой дядюшка, а я была крепким орешком.

— Что ты делаешь? — я уперлась ладонями в его плечи.

— Хочу отблагодарить тебя за спасение.

То, что прижималось к моему бедру, дернулось и стало еще больше.

— Ты бы сначала извинился.

— Как мне извиниться? — Сандарин притянул меня ближе, и я ощутила слабый аромат розмарина, исходящий от его кожи. — Я могу сделать это самыми разными способами.

— Не надо мне разными способами. Извинись ртом и…

Я хотела добавить: «…верни мне память», но вдруг поняла, как двусмысленно прозвучала первая часть моей фразы.

Понял это и Галя. Коротко рассмеявшись, он наклонился и поцеловал меня.

Я хотела добавить: «…верни мне память», но вдруг поняла, как двусмысленно прозвучала первая часть моей фразы.

Понял это и Галя. Коротко рассмеявшись, он наклонился и поцеловал меня.

В его дыхании чувствовалась мятная свежесть. Губы были жесткими и требовательными. Пальцы жадно сминали ткань платья у меня на спине. Растерявшись, я приоткрыла рот, и наглец тут же этим воспользовался. Со стоном он скользнул языком меж моих разомкнутых губ и попытался углубить поцелуй. Это сорвало с меня покров оцепенения. Я резко толкнула Сандарина в грудь раскрытыми ладонями. Рука сама собой взлетела вверх. Раздался звонкий шлепок, и по моей ладони прошла волна дрожи.

На лице колдуна заалел яркий след от пощечины.

— Что ты творишь? — зашипела я, встряхнув онемевшую руку, по которой бежали иголочки боли.

Ухмыльнувшись, Сандарин потер пылающую щеку.

— Ты же мой дядя!

— Двоюродный, — скривился Гааль, — даже не родной по крови.

Он

снова потянулся ко мне, но я обогнула стол, чтобы использовать его как преграду между нами.

— Я выхожу замуж.

— За одного из этих сопляков? — презрительно рассмеялся колдун. — А за кого именно? Уже решила?

Вопрос поставил меня в тупик.

Пока Сандарин сидел за решеткой, мы с братьями проводили много времени вместе. Гуляли втроем по роще и лесу, ходили на пляж, летали на батту. Все было чинно, невинно. Видя, что я не в духе, принцы не позволяли себе лишнего. Каждый из них считал себя моим мужчиной, а другого — просто приятелем, который меня утешает. Айнан думал, что между мной и Марамиром все кончено. Марамир — что Айнан навязчивая пиявка. И оба они были уверены, что я печальна, потому что волнуюсь за единственного родственника — на самом же деле я пыталась переварить новое, свалившееся на меня знание.

Никто из моих поклонников о свадьбе больше не заговаривал. Быть может, они и вовсе расхотели на мне жениться.

— Или ты решила выйти замуж за обоих? — губы Сандарина изогнула улыбка, полная сарказма. Он двинулся ко мне вдоль стола, я попятилась — в итоге мы просто обошли стол по кругу, поменявшись местами.

— А что, если и за обоих? Какое тебе дело?

Сандарин хохотнул, и этот короткий, едкий смешок ножом полоснул по нервам. Мои слова не воспринимали всерьез. Я говорила «нет», но меня не слышали. В глазах напротив я видела самоуверенность хищника, убежденного в победе. Галя не считал принцев соперниками: куда было этим жалким щенкам до первого мага королевства, опытного, умудренного жизнью мужчины.

Отчаянно захотелось скинуть этого зазнавшегося павлина с небес на землю.

— Я люблю их.

В глазах Сандарина сверкнула сталь. Я ожидала, что его улыбка увянет, но она стала только шире.

— Разлюбишь, — махнул дядя рукой с показным безразличием, под которым бурлило озеро яда. — Познаешь страсть настоящего мужчины и сразу забудешь этих мальчишек. Я буду любить тебя так, как никто другой не полюбит. — Он тяжело оперся кулаками на столешницу и впился в меня алчущим взглядом. Его ноздри раздулись, словно он пытался уловить мой запах. — Я стану самым верным и заботливым мужем. Подумай, у Андарионов дурная кровь. Мать твоих щенков — подлая гадюка. Отец не прочь сходить налево. Яблоко от яблони… А для меня ты всегда будешь единственной. Я столько лет хранил верность той, что меня предала. Просто потому, что не замечал других женщин. Влюбляясь, я слепну. Другие леды перестают для меня существовать. Со мной ты никогда не узнаешь боли измены. Ты ведь помнишь эту боль? Пусть это и не настоящие твои воспоминания, но они так реальны.

Отвлекая меня разговором, дядя снова попытался обойти стол и приблизиться ко мне. Его шаги были мягкой поступью крадущегося к добыче зверя. Голос разливался в тишине сладким медом. Тон змея-искусителя.

— Варна, прими меня. Впусти в свое сердце, в свою жизнь, в свою постель. Я так одинок. Я думал, что уже никогда не смогу полюбить, но ты избавила меня от пагубной страсти к Сольфине. Освободила от этих гнилых мучительных чувств. Благодаря тебе я понял, что могу идти вперед. Я хочу идти вперед с тобой.