Мои эстрадости
Шрифт:
Сиамские близнецы Мини-пьесы
Сиамские близнецы [3]
На сцене – двое в одной общей куртке на замке-молнии.
Первый. Мы даже не похожи. Я – смуглый, кудрявый, черноволосый, у меня нос с горбинкой, а он – курносый и белобрысый…
Второй. Отойди! От тебя чесноком пахнет!
Первый. А как я отойду? Только вместе с ним, этим хамом и лгуном – я ведь чеснока просто так не ем, только в котлетах, которые он же у меня и отбирает. А уж насчёт «пахнет», то это я должен волком выть: от него так перегаром несёт, что комары к нему только в противогазах подлетают.
Второй (с насмешкой). А ты ещё духов накупи и дезодорантов!
Первый. Да, я ими обливаюсь. До тех пор, пока он у меня их не выхватит и не выпьет.
Второй. Французские не покупай – в них градусов меньше.
Первый. Он же алкаш, ханыга, с утра уже пьян. А я спиртное даже видеть не могу…
Второй. У него печень слабая. Я выпиваю – а его тошнит (хохочет).
Первый. Я бы его отлупил, но боюсь: его рука – правая, сильнее моей левой. И вообще, он более спортивен, чем я.
Второй. Гири выжимаю, гантели. Когда делаю приседания, он сопротивляется, книжку дочитать хочет. А я наваливаюсь и прижму, мне хорошо: дополнительная нагрузка.
Первый. Зато, когда на турнике подтягивается, я злорадствую: ему приходится и меня тащить.
Второй. И вера у нас тоже разная.
Первый. Вера – это условность: ни он, ни я в храмы не ходим, нас не приучили.
Второй. Я его в церковь не пущу.
Первый. А его в синагогу трактором не затащишь. Он о своей вере вспоминает только для того, чтобы меня нехристем обозвать. Хотя, когда его крестили, и меня в купель плюхнули, так что неизвестно, кто из нас больший нехристь.
Второй. Ты бы без меня образование не получил.
Первый. Ты бы в Университете ни одного экзамена не сдал, если б не я.
Второй. А тебя бы в Университет просто не пустили.
Первый . Это почему?
Второй . По профилю! (Хохочет). Ты вообще должен быть счастлив, что я тебя рядом терплю… Прекрати скрипеть!
Первый . Это он орёт, когда я на скрипке играю. И чтобы заглушить, включает свою любимую песню.
Звучит запись:
…Без
Лететь с одним крылом…
Первый . Он знает, что я от этой пошлости умереть могу, и назло крутит её, с утра до вечера.
Второй . Вытерпишь – не умрёшь. Всё вытерпишь! (Делает запись громче).
Первый . Дом наш из-за нашей вражды заброшен и не ухожен, крыша течёт, полы прогнили, штукатурка отваливается… Но ему это не мешает. Ему я мешаю, я во всём виноват.
Второй . А кто же ещё? В холодильнике пусто – ты сожрал. В доме кашляют – ты заразил. Картина с гвоздя сорвалась, не сама же – ты сбросил.
Первый . Вместо того, чтобы дом спасать, он со мной счёты сводит.
Второй . Я тебе завтра башку сверну!
Первый . Это он каждый раз угрожает. И хоть завтра о своей угрозе забывает, но я-то всю ночь не сплю, переживаю: свернёт или не свернёт… Он ко мне, как пиявка, присосался. Я в Университете лучшим студентом был, меня на всех собраниях в президиум выбирали…
Второй . А я рядом сидел, как же без меня!
Первый . Меня путёвкой в Сочи наградили…
Второй . Пришлось и мне давать, а то бы я его вот отпустил!
Первый . Я мастер Спорта по шахматам, во всех международных соревнованиях участвую – и его посылают.
Второй . Тренером оформили. (Хохочет). У него над доской лоб трещит, а я сижу рядом, делаю умное лицо. А потом цветы принимаю, репортёрам позирую. А как же? Великий педагог-наставник! (Хохочет).
Первый . Ты же в шахматной терминологии ни одного слова не знаешь!
Второй . Знаю даже два: мат-перемат.
Первый . А с девушками как встречаться?.. Я назначаю свидание – и он со мной прётся. Я шепчу нежные слова, а он орёт…
Второй . «Звук! Не слышно!»
Первый . Я её своей левой к себе прижимаю…
Второй . А я своей правой её по бедру поглаживаю. Приятно! (Хохочет).
Первый . И когда мы расписывались, он рядом стоял, и в первую брачную ночь с нами остался.
Второй . А как же без меня!
Первый . Я его молю: закрой глаза, спи!
Второй . Не могу спать, когда рядом наша жена лежит! (Гогочет).
Первый . А что мне при свидетеле делать? Лежу и мучаюсь. Жена меня целует и шепчет: «Иди ко мне». А как идти?
Второй . Только вместе со мной! (Хохочет).
Первый. И так все ночи, целый год – у нас потому и ребёнка не было… А потом жена от меня ушла.
Второй. Ко мне. Когда он уснул – взяла и переползла, слева направо.
Первый. А ему не стыдно – что он с ней вытворял!
Второй. А чего стыдиться – жена-то законная.
Первый. Моя.
Второй. Бывшая.
Первый. Как ты могла? – спрашиваю. – Я устала, – отвечает.
Второй. Правильно. Надоело жить и всего бояться. Ей опора нужна, дом и хозяин.
Первый. Это наш общий дом, мы его вместе строили.
Второй. Ты здесь квартирант. Настанет день, и я тебя отсюда выгоню.
Первый. Это невозможно – мы так срослись.
Второй. С кровью оторву и пинком под зад. А ты даже не станешь протестовать – в тебе вся гордость потеряна, раз так жить соглашаешься!
Первый. Очень меня эти его слова до сердца достали. Не смог больше терпеть, отомстить решил. Яд у меня был, стрихнин. Когда крыс травили, пакетик остался, я его спрятал. Тогда ещё сам не знал, зачем, да, видно, подсознание подсказало.
Второй. Когда я отвернулся, он мне весь этот пакет в суп вытряхнул.
Первый. Побелел он, пот на лбу выступил. А потом согнулся пополам и как взвоет.
Второй. А у него ни жалости, ни раскаяния.
Первый. Да! Так я тебя возненавидел – смотрю и радуюсь: наконец, избавился!
Второй. Недолго радовался.
Первый. Чувствую, и у меня на лбу пот проступает, потом внутри будто гвозди вбивать стали…
Второй. А как же: кровообращение-то у нас общее, и до него отрава дошла.
Первый. Отвезли нас обоих в больницу, обоим промывание сделали, капельницы поставили, мне в левую руку, ему в правую – еле откачали.
Второй. Понял я, что это он нас чуть не уконтрапупил, и говорю: Так дальше жить нельзя!
Первый. Нельзя, – подтверждаю. – Если не разделимся, ночью одновременно друг друга передушим.
Второй. А чтобы разделиться, нужно было операцию перенести, очень опасную.
Первый. Нам её когда-то один хирург предлагал, но предупредил, что шансов остаться в живых один из десяти.
Второй. Мы тогда отказались, думали – так проживём.
Первый. Но теперь я решил: лучше смерть, чем такое существование.
Второй. Да и мне эта совместная жизнь обрыдла. Так охота пожить без твоей гнусной морды рядом!
Первый. Полдня длилась операция, за столько лет мы крепко срослись, всё – и нервы, и сосуды, и капилляры разделить надо было. Крови много вытекло, и из меня и из него. Несколько раз клиническая смерть наступала.
Второй. Но, видно, мой Бог, или его, а может, оба наших Бога постарались – выдюжили мы всё и живыми остались.
Первый. Открыл я через сутки глаза и сразу ослепило: «Свобода!». От такого счастья снова сознание потерял.
Второй . А я от радости чуть с ума не сошёл: схватил с тумбочки настойку крушины, прошептал: «Да здравствует воля!» и выпил весь пузырёк. Из-под меня неделю потом судно не вынимали.
Первый . А я от радости опьянел: хочу – лежу, хочу – хожу, хочу – читаю! Ни от кого не завишу!.. Окрепну, выпишусь из больницы и уеду далеко-далеко, чтобы забыть прошлые муки и унижения.Звучит скрипка, поёт радостно, зовёт куда-то. И вдруг мелодия резко обрывается.
Легко сказать уеду. А куда? Здесь хоть всё невыносимо, но привычно. А там чужие края, чужие нравы… И почему невыносимо? Крышу над головой имел? Имел. И сыт был, и одет, и обут. А теперь всё с начала начинать. С самого нуля. И не резвым мальчуганом, а уже поседевшим неудачником, утомлённым от нелёгкой жизни!..
Снова вступает скрипка, звучит тревожно.
И так мне страшно стало: я ведь теперь один, навсегда. А мне одиночество непривычно. Когда он со мной рядом был, я себя уверенно чувствовал. С ним не страшно, он сильный, его все боялись. Да и вообще, двое – это не один. Вдвоём с любым сладишь. Когда тот грабитель пытался к нам в дом залезть, мы ему так надавали, он справа, а я слева – что незваный гость еле ноги унёс.
Второй включает магнитофон, звучит «Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом» и перекрывает скрипку. Дальнейший текст идёт на фоне этой песни.
И вдруг поймал я себя на неожиданной мысли: и он ведь сейчас один, и ему жутковато. Останется он в развалившемся доме, работать уже отвык, а придётся, потому что меня не будет – не на кого чертей вешать. И вдруг даже стало мне его жалко.
Психанул я на себя за эту слабость и, чтобы злость восстановить, стал вспоминать все его пороки. Но что-то не получалось: с одной стороны я его обвинял, а с другой – защитительные доводы приводил. Да, мешал на скрипке играть. Но без него я бы вообще ни разу не сыграл: ведь когда я своей левой смычком водил, он своей правой мне её поддерживал… Да, пьёт, много пьёт… Но ведь он не родился алкоголиком – пить стал на моих глазах, из-за жизни нашей патологической… Да, грубый, резкий, драчливый, но когда я в прорубь провалился, он же мне свои сухие ботинки отдал, а сам босиком до дома топал… И вдруг захотелось мне его голос услышать. Так внутри заныло, что не выдержал: заскочил в телефонную будку и наш номер набрал.
Второй (Выключает магнитофон, обрывает песню). Алло!.. Алло!.. Слушаю!..
Первый . А я молчу, только сердце барабанит. Молчим оба. Потом он спрашивает:
Второй . Это ты?
Первый . Я, – отвечаю и жду: сейчас какую-нибудь гадость ляпнет. А он снова помолчал и вдруг:
Второй . Как живёшь?
Первый. Я растерялся и засуетился: «Прекрасно, прекрасно. А ты?».
Второй. Превосходно.
Первый. И снова помолчали. Я уезжаю, – говорю, – далеко. И опять ожидаю что-нибудь вроде: «Скатертью дорога». А он снова, неожиданно:
Второй. Может, попрощаться зайдёшь?
Первый. Зайду… Повесил я трубку, совершенно ошеломлённый. А потом понял: да у него ведь на сердце сейчас такая же тяжесть, как и у меня. Я это своим сердцем понял, недаром же они у нас столько лет рядом бились!.. Подошёл к дому – дверь открыта, ждёт. В гостиной, над столом, фотография висит, где мы пацанами, в мохнатых шапочках. Как два медвежонка. Никогда он её раньше не вынимал, а тут… Но сделал вид, что не заметил.
– Закурить есть? – спрашиваю.
Протянул он мне пачку. Постояли, покурили. Потом я говорю: – Дом тебе остаётся. И мебель. Только ковёр продам – деньги на дорогу нужны.
Поднял он голову, глянул на меня как-то странно, никогда раньше так не смотрел.
Второй. Скрипку не забудь. Я тебе футляр починил.
Первый. Спасибо.
Второй. Куда поедешь?
Первый. Куда-нибудь на юг. Я здесь мёрзну.
Второй. Писать будешь?
Первый. Не знаю. А ты?
Второй. Вряд ли.
Первый. Ну, что ж… Пока.
Второй. Пока.
Первый. Будь!
Второй. И ты будь!
Первый. Помахал он мне своей правой, а я ему своей левой. И разошлись мы в разные стороны. Теперь уже навсегда. Я не оглядывался, чтобы швы не кровоточили. А он на прощанье песню включил.Звучит песня: «Без меня тебе, любимый мой, лететь с одним крылом…».
Зря я ругал эту песню: оказывается очень она душевная.
Вступает скрипка и поддерживает эту песню.
Сюрприз
Действующие лица:
Алексей
Жена Алексея
Сан Саныч
Посетительница
Посетитель
На сцене часть богато обставленной комнаты. Жена Алексея смахивает пыль, сдвигает кресла, готовя комнату к приёму посетителей. Затем, надев белый фартучек, вынимает из бара несколько бутылок и ставит их на журнальный столик, потом туда же ставит поднос с рюмками.
Входит Алексей. Смотрит на часы.
Алексей. Ещё три минуты. (Садится в кресло.) Много их?
Жена. Сегодня поменьше, человек двадцать. Зато тебя ждет сюрприз.
Алексей. Какой?
Жена. Если скажу, уже сюрприза не будет.
Алексей. Но хоть приятный?
Жена. Приятный.
Алексей. Ладно, подождём. (Осматривается.) Всё нормально. (Включает музыку, звучит мелодия в быстром ритме.) Нет, эта музыка возбуждает, а надо успокаивающую. Они и так дергаются, когда я называю цену. (Меняет диск, звучит плавная мелодия.) Ценник принесла?
Жена. Да. (Подаёт ему тетрадь.)
Алексей. Молодец. Документ – всегда убедительно. (Смотрит на часы.) Пора!.. Женщин и ветеранов войны – вне очереди. (Достаёт из-под стола и ставит на табуретку маленький тазик. Входит первая Посетительница.)
Алексей. Здравствуйте. Садитесь. Кофе? Коньяк? Виски? Джин?..
Посетительница. Спасибо, не надо. Мне сказали, что вы можете переделать двигатель в «Жигулях» с девяносто пятого на девяносто второй.
Алексей. Вам сказали правильно.
Посетительница. А сколько это будет стоить?
Алексей. Строго по таксе. (Открывает ценник.) Две тысячи рублей.
Посетительница. Ой, как дорого!
Алексей. Вы не правы. (Вынимает карманный калькулятор.) Полный бак девяносто пятого бензина стоит, округлённо, тысячу рублей, девяносто второго – девятьсот. На каждой заправке вы экономите сто рублей.
Посетительница. Хорошо, я согласна.
Алексей. Аванс пятьсот рублей. (Указывает на тазик.) Подойдёт ваша очередь – получите открытку, куда и когда подогнать машину. (Клиентка кладёт деньги в тазик, поднимается.) Коньяк? Кофе? Виски? Джин?
Посетительница. Нет, нет, не надо. (Поспешно уходит. Алексей звонит в колокольчик, выглядывает Жена.)
Алексей. Следующего.
Посетитель (врываясь). Это безобразие! Бандитизм!
Алексей. Кофе? Коньяк? Виски? Джин?..
Посетитель. Согласен выпить с вами только цианистый калий.
Алексей. Почему такая жестокость?
Посетитель. Не знает! Бедный наивный мальчик!
Алексей. Что вас вывело из равновесия?
Посетитель. Я заказал вам противоугонное устройство с секретом.
Алексей. Я вам его сделал.
Посетитель. Сделали. А через месяц машину открыли и меня ограбили.
Алексей. Нынешние воры очень изобретательны.
Посетитель. Я заказал вам новый замок, с повышенной секретностью, за повышенную цену.
Алексей. Строго по таксе: тысяча за устройство, плюс триста за секрет, плюс двести за повышенность – всего тысяча пятьсот рублей.
Посетитель. Но вчера меня снова обокрали!
Алексей. Подтверждается французская поговорка: если секрет знают два человека – это уже не секрет.
Посетитель. Но вы утверждали, что вашу конструкцию ни один вор не разгадает!
Алексей. Я и сейчас это повторяю.
Посетитель. Но они же открыли машину!
Алексей. Открыли.
Посетитель. Значит, у них была специальная отмычка?!
Алексей. Была.
Посетитель. Как же они ее изготовили?
Алексей. Это не они изготовили. Это я.
Посетитель (ошеломлённо). Вы?!
Алексей (спокойно.) Ну да. Я же вам говорил, что кроме меня, мой секрет никто не отгадает.
Посетитель. Значит, вы делали и мне, и им?.. Но это же гангстеризм!
Алексей. Я деловой человек, заказывают – выполняю. Всё по таксе. А кто и зачем заказывает, меня не интересует. Я честно придумывал для вас очень сложный секрет, а потом так же честно изобретал для этого секрета очень сложную отмычку. Своеобразное соревнование себя с собой. И всегда я – победитель.
Посетитель (совершенно растерянно). А я?
Алексей. У вас была возможность получить устройство, которое никто никогда не отключит.
Посетитель. Как?
Алексей. Заплатить мне за пресечение усовершенствования. (Смотрит ценник). Девятьсот рублей, и вы в полной безопасности, Фирма гарантирует.
Посетитель. Это грабёж!
Алексей. Грабёж будет, когда ваш «Фордик» снова очистят. А так – я откажу ворам. Учтите, при этом я теряю шесть сотен: они мне платят по полторы.
Посетитель. Но ведь это устройство им уже известно.
Алексей. Придумаем новое – вы меня недооцениваете!
Посетитель. Снова платить?
Алексей. Да. Но уже со скидкой, потому что вы – мой постоянный клиент. Скидка – триста рублей. Полторы тысячи минус триста получается тысяча двести. Тысяча двести, плюс девятьсот за пресечение усовершенствования, равняется две тысячи сто рублей. И можете спать спокойно: мои секреты умею разгадывать только я.
Посетитель. Таким вымогателем можете быть только вы! (Уходит, хлопнув дверью).
Алексей. (Позвонив в колокольчик). Следующего!
Сан Саныч (входя). Здравствуй, Алик!
Алексей. Сан Саныч?.. (Он смущён и недоволен). Как вы меня нашли?
Сан Саныч. Честно говоря, с трудом. Ты замёл следы, как опытный разведчик: работу бросил, квартиру поменял, адреса не оставил. Пробовал в горсправке узнать – так у тебя и фамилия другая.
Алексей. Я фамилию жены взял.
Сан Саныч. Значит, полностью новую жизнь начал. Ну и как?
Алексей. Я доволен.
Сан Саныч. Еще бы! Фамилия красивая (осматривается), квартира богатая, работа высокооплачиваемая. Сколько тазиков в месяц получаешь?
Алексей (пряча таз). Зачем вы пришли? Оставьте меня в покое!
Сан Саныч. Я бы оставил, да перед памятью твоего отца стыдно. Он ведь тебя мне завещал. А я, выходит, проглядел.
Алексей. А что, собственно, произошло? Я перешёл из категории маленьких и полунищих в категорию нужных и обеспеченных. Раньше я на всё смотрел и облизывался, а теперь – всё моё, всё доступно: и то, что на витринах, и то, что не афишируется. Отдыхаю в Монте-Карло, лечусь в Германии, развлекаюсь в самых дорогих ночных клубах… Даже билеты на самых прославленных гастролёров, мне почтительно приносят домой… Кандидатов наук – как комаров в лесу а я один, единственный. Мне надоело!.. Тянул работу всей лаборатории, а Котенко получал благодарности. Полгода вкалывал над монографией, а Котенко ставил свою фамилию, причем первой. И все мои изобретения патентовал он, как глава фирмы. А у самого в мозгу нет ни одной извилины, а на лбу ни одной морщины; всё гладко. У него вообще не лицо, а ягодицы, только с горизонтальным разрезом…
Сан Саныч. Сравнение не очень интеллигентное.
Алексей. А мне надоело быть нищим интеллигентом и покорно выслушивать сытого руководящего неуча, оскорбительную глупость, за которую надо плевать в физиономию!..
Сан Саныч. Почему же ты не плюнул?
Алексей. Потому что – интеллигент. Мы ведь как? Пошумим, поскулим в кулуарах, а потом выполняем… Звали в Америку, в Канаду. Но как-то не решился, да и жена сопротивлялась… Вот и решил свои мозги сам продавать, без прилипал и посредников. Теперь доволен, теперь мне на этих котенок наплевать, теперь они у меня в прихожей толкутся…
Сан Саныч. А то, что ты выбросил в корзину два диплома, тебе не жалко?.. А где твоя крылатая амфибия, о которой ты мечтал?
Алексей. У меня не хватило сил взлететь над Котенко.
Жена. У него только хватило сил сорвать меня с работы. Я – лингвист, знаю английский и французский, а он меня заставил кофе клиентам разносить и ходить в фартушке, для интерьера. (Алексею) Ты для меня тот же Котенко.
Алексей (жене). Ты бы помолчала.
Сан Саныч (Алексею) Отца помнишь?
Алексей. Конечно. Большой, с усами. Недавно приснился, в руках ремень, говорит: спускай штаны. Я во сне плакал.
Сан Саныч. Больно было?
Алексей. Нет, хорошо. Батя как живой.
Сан Саныч. Покажи пацанов.
Алексей. Они у мамы.
Сан Саныч. В гостях?
Алексей. Живут у неё. Там школа рядом, удобно. (Пауза).
Сан Саныч. Говоришь, доволен. Детей к маме отправил, из своего района уехал, фамилию поменял… Значит, всё-таки стыдно?
Алексей. Остатки двукратного образования. Это пройдёт.
Жена. Был бы жив его отец, он бы ему этого не позволил.
Алексей (взорвавшись) А ты-то чем недовольна?! Разве я для себя жизнь свою поломал?.. Для тебя, для детей, для дома!.. У тебя теперь всё есть, всё! (Распахнув шкаф, выбрасывает из него шубы, платья). Разъезжаешь на «Мерседесе», покупаешь в итальянских бутиках, ужинаешь в «Национале»… Ты же об этом мечтала, завидовала богатым бабам!..
Жена. Дурой была. Ты меня молодую взял – научил бы уму-разуму. А ты за мной пошёл. (Сан Санычу). Раньше у нас был один чёрно-белый телевизор и весёлый дом, а теперь три цветных, а жизнь чёрно-белая. Мы ведь не только работу поменяли, но и друзей тоже. Одни теперь нас стесняются, других стесняемся мы. У нас нынче особый круг знакомств, из бывших: бывшие химики, бывшие терапевты, бывшие педагоги, а ныне – преуспевающие бизнесмены: в продуктовых ларьках торгуют, квартиры ремонтируют, китайские товары перепродают… Ходят друг к другу в гости, чтоб похвастаться богатой мебелью и накрученными мобильниками. А после напиваются, вспоминают свою бывшую профессию, кричат, какими они были непризнанными… Как эмигранты, покинувшие Родину. А он потом ночь не спит, капли глотает…
Алексей (Сан Санычу). Зачем вы меня нашли? Уходите.
Сан Саныч. Сейчас уйду. Но на прощанье прочту одну заметку в «Вечерке» – тебе, наверное, сейчас читать некогда, клиентов много. (Вынимает газету, разворачивает, читает). «Вчера состоялось испытание нового вида машины-амфибии с выдвижными крыльями. После преодоления водной преграды машина взлетела и, пролетев полтора километра, благополучно приземлилась. Машина принята комиссией с высокой оценкой и получила название «БУТ-1», в честь своего создателя, конструктора В.Бутова». Тут и фото есть. (Протягивает ему газету).
Алексей (жадно хватает её, рассматривает фотографию). Моя идея подкрыльников!.. И кабина похожа… Когда они успели?!.
Сан Саныч. Думаешь, у него не было своего Котенко?.. А как бы называлась твоя модель, в честь конструктора Арсеньева?.. Наверное, «Арс-1»… Впрочем, я забыл: у тебя ведь другая фамилия.
Посетитель (врываясь). Ладно, я согласен. Дешевле все равно не найду – вокруг такие же вампиры, как вы!.. (Вынимает деньги, ищет тазик, не найдя его, бросает деньги на журнальный столик). Вот за секрет, вот за пресечение… Но если меня снова ограбят, я на вас в суд подам за то, что вы своими мозгами спекулируете! (Уходит. Алексей с газетой в руках подавленно молчит. Пауза).
Жена. Теперь опять всю ночь капли глотать будет… Эх, бить его некому.
Сан Саныч. Почему некому? (Алексею) Ну-ка, спускай штаны!.. (Вытягивает из брюк ремень).
Алексей. Что вы делаете?
Сан Саныч. Тебя отец на тахту клал или на колено?
Алексей (отступая). Вы что, серьёзно?
Сан Саныч (прикидывая). Нет, на колене ты уже не поместишься, (подходит к нему). Спускай штаны и ложись.
Жена. Ложись, Алёшенька, ложись.
Сан Саныч. Ложись, тебе говорят! (Бьёт его ремнем).
Алексей. Ой! Больно ведь!..
Сан Саныч. Не хочешь лёжа – можно и а-ля фуршет… (Снова стегает его ремнем. Тот ойкает и убегает. Сан Саныч догоняет его и снова бьёт. Они бегают по гостиной друг за другом)
Жена (Сан Санычу). Вы не устали?.. Подкрепитесь, пожалуйста. (Берёт поднос с выпивкой и бежит за ними).
Алексей (на бегу). Это хулиганство!.. Ой!.. Позовите милицию!.. Ой!..
Жена (бегая за Сан-Санычем). Кофе?.. Коньяк?.. Виски?.. Джин?Три шага в молодость [4]
Пьеса в трех видениях
Голос по радио: «Три шага в молодость». Одноактная пьеса в трёх видениях. Главные действующие лица: Володя (Володя выбегает, кланяется) и Александр Ильич.
Володя оглядывается – никого нет. Он растерян и рассержен.
Володя: Опять опаздывает! Склероз: наверное, забыл, что сейчас наш выход… Ох, кажется, придётся искать партнёра помоложе!
Входит Александр Ильич.
Володя (недовольно): Ну, что опять?
Александр Ильич: Там англичанин зашёл, турист… Наш электрик с ним так бойко по-английски толковал, что мне стало завидно, и я тоже включился в разговор.
Володя: Ну, и что?
Александр Ильич: Ничего. Как только я включился, англичанин обиделся и ушёл.
Володя: Что же вы ему наговорили?
Александр Ильич: Я не мог наговорить – я знаю всего лишь одно слово по-английски. Вот я ему и сказал.
Володя: Какое же это слово?
Александр Ильич: Гудбай. (Володя смеётся). Вы смеётесь, а я завидую. Завидую людям, знающим языки!
Володя: Надо было в свое время изучать!
Александр Ильич: «Надо, надо»!.. Сейчас мы все умные! А в молодости, знаете как: всё впереди! Вот и откладывал на завтра. Да разве только это. (Задумался). Вы вспоминаете молодость? (Посмотрел на Володю, махнул рукой). Хотя!.. Вам ещё вспомнить нечего!.. А я вспоминаю!.. Чем старше, тем чаще… Вспоминаю себя, молодого, здорового, сильного… Причём, так чётко и ясно, что просто вижу себя… Вот здесь, рядом… Перед глазами…