Мои Снежные монстры

Трой Лика

Он губами мягко хватает за мочку, целует в шею, чуть прикусывая.

Глава 4

Тони

Стояк разрывает штаны, а ее запах душу. Я с шумом вдыхаю. Это личный афродизиак, он так будоражит… Он мне принадлежит, как и вся она: целиком, до последней частички.

Моя.

Только она еще не знает об этом.

Ника сейчас - букет из эмоций, концентрированный фейерверк, еще не взорвавшийся.

Еле сдерживаюсь, чтобы не накинуться на нее. За шкирку тряхнуть, рявкнуть, в логово утащить. Или прямо тут. Ее ноги пошире

раздвинуть, лишние тряпки сорвать, волосы на кулак намотать и оттрахать, как следует. Но это не совсем мое желание. Это Волк зубы скалит, к прыжку готовится, хочет своё побыстрей забрать, продемонстрировать самца . Это его алый блеск в моих глазах загорается. Он жаждет метку оставить, чтобы никто на его собственность не посягнул. Вот только… Это бессмысленно. Оборотней осталось считанное количество, магия утекает и одаренные покидают этот мир. Остаются только одиночки, как мы с Яром. Ну и охотники, для которых мы ценный трофей. Вот их то Ника и привела к нам тогда, в лесу, когда мы ее домой проводили, уверенные, что все правильно поняли.

Не хочу вспоминать прошлое. Что было, то прошло, мы тогда отбились от охотников, хоть и ранеными, изувеченными. Шрамы – достоинство Зверей, но не тогда, когда нос проломлен до черепа. Регенерация за последние годы работает плохо, везунчики только те, у кого истинная пара рядом, а наша пропала. Пришлось использовать человеческие методы восстановления – пластическую хирургию. От этого наши лица сильно изменились и поэтому видно, что она сомневается, кто мы. Однако с ней рядом способность к регенерации снова просыпается, через какое-то время мы вернем свои прошлые лица.

Я отпускаю девочку.

Она разворачивается, шипит на меня. Как разъяренная кошка. Забавная. Смотрю на ее тяжелую грудь, на два аккуратных холмика в кружевах, и представляю, как мои ладони их мнут. Как сожму горошины сосков между пальцами, скользну по ним языком. Она выгнется дугой и будет сладко стонать.

Делаю шаг вперед.

Она хватает вантуз, невесть как оказавшийся у раковины, трясет им:

– Ты… Ты! Только попробуй лапать еще раз без разрешения! Я тогда… тогда…

– Окей, буду лапать только по разрешению.

Улыбаюсь своей фирменной улыбкой, развожу руками, демонстрируя безопасность.

Она подозрительно смотрит на меня, не веря в мою капитуляцию. И правильно. Я вру.

Ее грудь бурно вздымается от тяжелого дыхания, я чувствую, как повысилась концентрация гормонов в ее крови. А еще чую запах Яра на ней, и оскал сам по себе возникает, клыки удлиняются, но лишь на мгновение.

Чуть прикрываю веки. Надо сконцентрироваться. На ее запахе.

Браслет жжет кожу, Волк опять рвется. Еще бы. Он воспрял духом, хочет свободы, накала, огня по венам. Когда Истинная в двух шагах… Сжимаю зубы, скриплю ими. Тьма безлунная! Как же я хочу. Ее. Взять. Под себя подмять. Делать с ней, что захочется.

До полнолуния осталось всего ничего. И до него мы будем вести себя, как люди. Так мы договорились на этот раз. В прошлом мы ее напугали, не контролировали себя, да еще и передрались, не разобравшись. А чего стоит тот случай, когда мы устроили охоту на дичь впервые за много лет в звероформе. Не ожидали ее возвращения, в кровь потрошили оленя, потеряли бдительность…

Такое недопустимо.

Поэтому

сейчас мы не хотим ее пугать. Будет лучше, если она нас будет считать незнакомыми людьми. Но похоже, ничего не выходит. В присутствии нас у нее просыпается магия, а у нас – способности. И она все чувствует. Догадывается, что мы – те самые. И не понимает, как такое возможно.

Как мы узнали,

Ника переступает с ноги на ногу, еще крепче сжимает вантуз, видит или чует, что со мной происходит. Алый блеск в моих глазах в сверкает, выдавая мое происхождение.

Предлагаю:

– Давай познакомимся, как положено. Я -Тони.

Она моргает, но «оружие» опускает чуть ниже.

– Ты хотел сказать - Антон.

– Мне больше нравится Тони. Как тебя называть?

– Вер…ро…

– Вероника? Красивое имя.

Усмехаюсь. Мне нравится эта игра.

Подхожу к двери, снимаю с крючка фирменный пакет, который с собой принес. Протягиваю ей.

Дверь с той стороны дергают.

Ника смотрит исподлобья. Уточняю:

– Здесь одежда. Платье, туфли, все такое.

– Эмм… Зачем?

Стук в дверь усиливается.

Я рявкаю:

– Занято!

Ника будто из сна выныривает, опомнившись, пробует ускользнуть:

– Слушай, Тони… Мне бежать надо. Я… я очень опаздываю.

– Опять опаздываешь? Так я тебя подкинуть могу, хочешь?

– О, нет. Спасибо, откажусь.

Она подхватывает блузку с края раковины и натягивает на себя. Влажная белая ткань обтягивает ее формы, облепляет кожу. Торопливо и сбивчиво застегивает пуговицы, путается в них.

Я шагаю к ней. Мы почти касаемся друг друга головами, ее волосы мне нос щекочут.

Помогаю. Беру в руки ткань и ее озябшие пальцы, грею их ртом.

– Смотри. Берешь пуговку. И вставляешь. В дырочку. В правильную дырочку, Ника.

– Петельку, - шепотом поправляет она.

Улыбаюсь краешком рта, насильно всучивай ей пакет с одеждой, которую купил для нее:

– Я подъеду в конце рабочего дня. Буду ждать леди в красном платье от Гуччи. Хочу сделать этот вечер особенным. Для тебя. Возражения не принимаются.

Она возмущенно распахивает рот с пухлыми губками. Но я давлю желание в эти губы ворваться, и не дожидаясь ответа, выхватываю зонтик, распахиваю дверь, чуть не пришибив какую-то намалеванную блондинку, иду к выходу.

Она окликает меня:

– Стой.

Разворачиваюсь всем телом. Ника, осознав, что я на нее не наброшусь и не потащу куда подальше, уже пришла в себя, смотрит ехидно:

– У меня на работе по правилам контакта нужно согласовывать встречи, - разводит руками.
– Ничего не выйдет. Начальник с мужем-то обещал разобраться, а тут вообще неизвестный…

Смелая, провоцирует. Только вот мужа у нее нет, я бы почувствовал. Но все равно шерсть внутреннего Зверя встает дыбом.

Усмехаюсь:

– Начальник у тебя слишком Ярый. Но мы договоримся.

Разворачиваюсь и выхожу, тихонько посвистываю. Волк обратно к Истинной рвется, но я его осаждаю.

Терпи, дружище.

Я это дело затягивать не намерен. Уже сегодня Ника будет выгибаться от удовольствия в моей постели, скакать на члене. И просить добавки.

От моей плотоядной усмешки прохожая шарахается в сторону.