Мои сводные монстры
Шрифт:
Запускаю двигатель и плавно выруливаю со двора.
Это издевательство, несправедливость, эти сволочи возомнили себя пупами земли, мистер и мистер, и мистер Мир.
И они в чем-то правы.
Ведь Виктор - он пистолет возле моего виска не держал, я сама все позволила, разнежилась и доверилась.
Нашла кому. Да черту душу продать не так опасно, как верить этим мужчинам, что носят светлую и праздничную фамилию.
Качу по городу, добавляю радио, кошусь на часы и на торт.
Не хочу сегодня оставаться
Хочу семью. Большую, многопоколенную, традиционную, образцовую, как у них хочу.
Их хочу.
В испуге бью себя по губам. Это лишь мысль в голове промелькнула, из-за сегодняшней безумной поездочки, а я съеживаюсь в кресле и представляю на секунду, от чего отказалась.
Что было бы, поднимись мы втроем в квартиру.
Я точно спятила.
Чем ближе к дому подъезжаю - тем сильнее дрожу. Мучаю печку, и тепла ее не чувствую, сбрасываю скорость, и в ночи подкрадываюсь к полосатому шлагбауму.
Сижу.
Из будки выглядывает полусонный охранник.
– Алиса, из коттеджа Рождественских, - представляюсь.
Он помнит меня, кивает, и открывает мне дорогу.
– Ну, все, - выдыхаю вслух и снова смотрю на часы.
Может быть, все уже спят, и тогда завтра им будет сюрприз, что проститутка не испугалась угроз и нахально ввалилась к ним в дом.
А, может, сюприз получится сегодня, если кто-нибудь до сих пор бодрствует. И тогда у меня будет компания на торт и вино.
Света в окнах дома нет нигде, кроме одного. Третий этаж под самой крышей, в мансарде. И самое крайнее окно.
Свет там уютный, голубоватый.
Со вздохом подхватываю коробку с тортом, бутылку вина и выбираюсь из машины. Бросаю ее возле ворот, и толкаю железную калитку.
Было бы смешно, если бы заперто оказалось, через забор я бы вряд ли полезла.
Прохожу в сад. Иду по желтым сырым листьям, дорожка усыпана ими до самого дома. Кошусь на машины, которые братья поленились загнать в гараж.
Есть красная Альфа Ромео старшего брата. И серебристый Бентли среднего.
Не хватает только белого Роллс Ройса, но Николас его не скоро из ремонта заберет после той неловкости, что с его машиной стряслась.
Поднимаюсь на крылечко и тихонько толкаю входную дверь.
Тоже открыто и я, будто вор, крадусь в холл.
Все таки меня тут или ждали. Или просто эти люди ничего не боятся. Потому, что Храбрый Полицейский, в случае чего, подвергнет грабителей пыткам. Просто Гений запишет все эти делишки на видео. А после Белстящий Адвокат всю семейку отмажет.
Хорошо устроились.
В доме царят ночь и тишина. Мы с тортом и вином идем на кухню. Зажатым в зубах телефоном подсвечиваю себе дорогу и морщу лоб, вспоминаю маршрут.
Все
На кухне, не стесняясь, щелкаю выключателем. Регулирую и приглушаю до уютного теплого неяркого света.
– Вот я и дома.
По-хозяйски оглядываюсь по сторонам, отмечаю идеальный порядок и ставлю покупки на стол. Бросаю курточку на спинку стула и отхожу к ящикам.
Бокалы нахожу быстро - они в сушке стоят после ужина. Чешские, черные, из барного стекла - Регина так их расхваливала.
Один за другим открываю ящики и роюсь в каких-то инструкциях, салфетках, вилках-ложках, наконец, достаю штопор.
И, вздрогнув, роняю его на пол, когда за спиной раздается мурлыкающий голос Ника:
– Освоилась уже, лапушка, хозяйничаешь?
Оборачиваюсь.
Он неторопливо проходит на кухню. Походочка-вразвалочку, как всегда, но сейчас он устал будто бы, довольным не выглядит, на ходу стягивает светлую джинсовую куртку и, так же как я, швыряет ее на спинку стула.
Приближается ко мне.
И наклоняется к полу.
Не отодвигаюсь почему-то, как во сне смотрю на его темные расстрепанные волосы, улавливаю аромат его парфюма - и в носу щекочет, что ж такое, этот мужской запах мне в кожу въедается, через поры в кровь, как доза чего-то запретного.
Ник выпрямляется и вкладывает в мою руку штопор.
– На, лапушка. Сполосни только.
Он плюхается за стол. Смотрит на торт и вино, и на одинокий черный бокал.
– Мне тоже бокал захвати, - просит и растирает ладонями лицо.
– И ложку тащи. Торт охота, - заявляет по детски.
– Что празднуем-то хоть?
С подозрением изучаю его. И меньше всего он похож на человека, который знает. Что я его брату сегодня делала минет, пока тот за рулем по городу катался.
– Алиса, - Ник щелкает пальцами.
– Чего зависла?
Абсолютно нормально разговаривает.
– Ты откуда так поздно?
– хрипло спрашиваю и поворачиваю кран. Плещу водой на штопор, подхватываю бокал и ложки.
– С работы, - Ник зевает, я сажусь напротив. Он снимает с торта пластиковую скрипучую крышку и забирает у меня столовую ложку. Вонзает ее в шоколадный бисквит и несет ко рту, и на стол падают крошки.
– М-м-м, - оценивает с набитым ртом.
– Вкусно.
Смотрю на него и улыбаться не хочу, но губы сами растягиваются, и я повторяю за Николасом - отламываю ложкой торт и отправляю в рот.
Штопором он ловко выдергивает крышку из бутылки, она вылетает с громким хлопком. Ник разливает по бокалам Цвайгельт и поднимает свой.
– За нас, лапушка?
И когда я уже поддерживаю тост и делаю глоток терпкого вина…
– За эту ночь, - добавляет он, и залпом расправляется с вином. Большим пальцем вытирает влажные полные губы.
И пристально смотрит на меня.