Мокрый мир
Шрифт:
Отражающиеся в валуне глаза наполнились чернилами.
Лита вышла наружу по темно-зеленому языку, покрытому, точно терка, острыми зубцами. Кракен раскачивался из стороны в сторону – еще секунда, и вытолкнет через сифон струю гноя, и взмоет в воздух, как корабль, нацеленный на далекие планеты, летящий за смертью и будущим.
Девушка остановилась и раскинула руки, уперев ладони в стены тоннеля из щупалец. Идти дальше мешала пуповина, жгут черного тумана, пиявкой присосавшийся к затылку. Безвольное лицо, опущенные подрагивающие веки.
В голове
– Ты меня слышишь? – громко сказал Нэй, стоящий на краю площадки. – Учитель?
По бледному, покрытому слизью лицу прошла судорога. Медленно поднялись веки – так поднимаются ворота с ржавым механизмом.
Нэй ждал.
Девушка поднесла руки к лицу. Покрутила ладонями, опустила. Черные глаза остановились на Нэе.
– Ты, верно, шутишь, Георг, – сказал Уильям Близнец. – Что это… почему здесь кто-то еще?.. – Тонкое личико исказила гримаса злобы. – Почему она здесь, Георг?!
Учитель снова поднял руки и ощупал пуповину, привязавшую его к смердящей туше, к бездне в ее чреве.
– Отпусти меня! – взревел Близнец. – Закончи ритуал!
– Сначала кое-что придется закончить тебе, – сказал Нэй. В его памяти возник мимолетный образ: девушка с голубыми глазами, девушка, идущая по пляжу босиком. Ангел, павший жертвой Близнеца.
– Произнеси последнее заклинание! Георг!
Нэй не знал, как долго сможет держать взгляд учителя – хотелось расцарапать собственное онемевшее лицо, выковырять из-под кожи червей и личинок.
– Тот остров, – хладнокровно сказал он, – который ты нашел за год до своей смерти. Мне нужна карта.
– О чем ты говоришь?!
Близнец резко дернул головой – и бессильно зарычал.
– Ты знаешь о чем. Остров, на котором ты видел железные повозки, работающие от прирученных молний.
– Выпусти меня!
– Покажи мне карту. Или я прочитаю ее в твоей мертвой голове.
– Тогда она умрет! Я слышу, как она кричит! Как проклинает тебя!
– Плевать, – соврал Нэй, направляя пистолет в перекошенное лицо. – Времени почти не осталось.
В распахнутый клюв просунулись огромные жвалы, слепленные из смолянистого мрака. Они хищно раздвинулись, и желеобразная плоть в уголках клюва лопнула, расползаясь.
Близнец закричал:
– Хорошо! Смотри!
«Дни моей жизни закончены, – сказал учитель пять лет назад, перед тем как броситься с рифа. – Я завершу свой труд в другом мире, плывя вверх по течению». Смерть, видимо, изменила его намерения.
Нэй скопировал карту и произнес последнее заклинание.
– Не-ет! – заверещал Близнец, но голос тут же оборвался.
На красных страницах была вилка из двух последних заклятий. Завершения и…
Нэй оборвал ритуал, перевел пистолет на зеркальный валун и дважды нажал на спуск.
Не стоит полагаться на одну лишь магию, даже на столь древнюю, черную, как земля под пустыми могилами первых богов…
Пули срикошетили от камня – и глаза моллюска лопнули, будто огромные гнойники.
Неведомая
Нэй поднял Литу и осторожно положил на край террасы. Подтянулся на руках, выбираясь из канала.
Девушка выгнулась дугой и закашлялась, словно отплевывая невидимую воду. Он помог ей сесть.
– Ах ты выродок! Мразь! Мартюга уродливая! – Лита отшвырнула руку колдуна и заколотила по его груди слабыми кулачками. – Да чтоб тебе крабы ноги объели!..
Она снова зашлась мокрым кашлем, сотрясаясь всем телом.
Он вложил в ее пляшущую ладонь медальон с Человекомышью и отошел.
– Нам надо уходить.
– Иди в Реку!
Нэй поднялся с колен, свистнул Вийону и двинулся по мрачному, заваленному телами коридору храма. Под ногами сновали крысы – обычные, голодные. Раненая рука Нэя висела раздавленным щупальцем.
Лита догнала его в зале с треугольным алтарем. Пошла рядом.
– Что это было? – спросила тихо. – Что смердело у меня в голове?
– Мой учитель.
– Откуда он взялся? Прятался в этой гнили?
– Он прошел сквозь кракена, – сказал Нэй, чувствуя усталость и пустоту. Но что чувствовала девушка? – Кракен соединяет миры.
– Мертвый?
– Не обязательно. Но с мертвым проще. И он помнит все: глубину и небо. Все уже было. И осталось в нем…
Он замолчал под испепеляющим взглядом Литы.
– Пиццу хочу, – сказала она на крыльце.
Нэй открыл рот, но не нашелся с ответом – полез в гондолу.
– Пиццу с грибами или… – Лита резко скривилась. – Фу! Больше никогда не притронусь к пицце с моллюсками!
Мыслей было много, они торчали в разные стороны, острые и тонкие, как рыбьи кости. Чтобы не думать, Нэй выдвинул из-под скамьи длинный плоский деревянный ящик, покрытый черным лаком. На медных уголках и зажимах белел налет соли. Колдун провел рукой по пластине замка и открыл ящик. Достал бутылку из мягкого стекла, которое по-прежнему находили в Мокром мире, высыпал в плошку глиняный порошок и развел водой. Протянул плошку Лите, кивнул на гондольеров. Девушка поняла без слов. Она еще злилась на него, но не отказала себе в удовольствии навести красоту – пускай чужую, грубую и глиняную. Лита занялась лицом голема:
– Кто у нас за собой не следит? Кто стрелами прыщи давит?
Нэй извлек из ящика гри-гри, мешочек с лекарствами, и стал втирать в раны Вийона желтую вонючую мазь. Зверек терпел, зажмурив глазки.
Закончив, колдун позволил духу заняться его плечом.
Гондола отплыла от шестиугольного здания. Нэй сидел на носу лодки, прямой и неподвижный, смотрел вперед.
– Там есть сушеная рыба и вода, – сказал он. – Под скамьей.
Нэй ни разу не обернулся на храм Чрева Кита.
В животе урчало. Нэй тоже не отказался бы от пиццы.