Молчаливый голос
Шрифт:
Слуги подали тёплое вино с пряностями.
– Гадость, – пробурчала Фрея. – Я буду и дальше пить мёд.
И она пила. А вот Ивар, осушив чашу сладкого напитка, радовался, что пир подходит к концу. Ему предстояло выспаться перед завтрашним отправлением в Кроссвинд.
Час крысы промчался в застенках вместе с короткими снами, час быка глубоко дышал, расслабляя уставший мозг, час тигра стал часом пробуждения.
В комнате было жарко. Ивар раскрылся и приподнялся в постели. Камин умеренно потрескивал, форточка была плотно закрыта. Ян, должно быть, хотел исправиться, но
Вернувшись в постель и забравшись под шкуры, Ивар попытался уснуть. Час тигра с рыком забрал его сон, как добычу. Молодой Хедлунд уснул лишь, когда на мягких лапах в оплот конунгов примчался час зайца. И та недолгая нега ускользнула в длинных тенях часа дракона. Пора было вставать.
Ян, разбудив своего бонда, посмотрел с некой вопросительностью, ждал благодарности за исполнение обязанностей? Ивара это только разнервировало. Парень выглядел отдохнувшим, очевидно, не пил много на вчерашнем пиру, знал, что перед дорогой не стоит. Ивар же не смог отказать в таком удовольствии, он хотел унести с собой хоть какие-то крохи домашнего уюта.
Времени на купание не было, сын конунга ограничился умыванием тёплой водой. В дорогу Ивар надел кожаные бриджи поверх утеплённой шерстяной белуги, лёгкую кольчугу под меховой дублет, высокие сапоги и стёганые перчатки. В поклажу он упаковал расписной каштановый кунтуш и камзол из светло-голубого кашемира. Ивар не собирался расхаживать по отведённому ему в управление посёлку в лохмотьях.
Ян экипировался аналогично. Хускарл вооружился коротким мечом и лёгким арбалетом, подготовив для своего бонда полуторный меч и короткий лук.
«Тяжёлая железяка, – Ивар оценил вес клинка, который давно не брал в руки. – Фрею бы мои мысли обрадовали».
Во дворе оплота уже суетились люди. Конюхи, повара, все поднялись ещё раньше обычного. Тормозки в дорогу готовили не только Яну, Ивару и их провожатым, в числе четырёх воинов, но и всей дружине Одда. Сам Ледяная Ладонь уже общался со своим братом, родственники говорили громко, но неразборчиво.
Ирис выкрикнула имя брата. Ивар поспешил к младшей сестре для прощания. Она ни свет, ни заря была причёсана и разодета, утончённо, как и всегда.
– Я уезжаю не навсегда, – Ивар обнял сестру.
– Знаем и сожалеем, – ироничный голос, вышедшей во двор Фреи слегка хрипел с утра на холоде.
– Иди сюда, «брат», – Ивар обнял старшую сестру, расчувствовался. – Береги отца, Ирис и оплот конунгов.
– Береги член, «сестричка», – Фрея легонько пнула брата ниже пояса.
Дядя Одд прошёл мимо, криво ухмыльнувшись, и направился к своим людям. Отец, провожал сына последним.
– Ты справишься, – Уве был немногословен в напутствиях. За его спиной стояло четверо воителей. – Это Элиас, Хуго, Теодор и Густав. Они будут твоей дружиной в Кроссвинде. Запомнил имена? – вопрос отец задал шёпотом, обняв сына.
– Я знаю, как их зовут, главное, чтобы они не забыли моё имя.
Четвёрка воинов поклонилась.
– Ну что ж, Густав, Элиас, Теодор и Хуго, седлайте коней. Важный-преважный посёлок с красивым названием Кроссвинд ждёт своего нового ярла, мудрого и смелого, способного вернуть ему процветание и славу.
Первым за ворота внутреннего двора оплота конунгов выехал Одд с дружиной, и только за ним следовал Ивар с Яном по правую руку и своими воителями, двумя по бокам и двумя сзади.
«Дорогу!» – голосил запевала из людей Ледяной Ладони, и народ расступался, кивал головами и провожал взглядами процессию Хедлундов и их приближённых. Над улицами Айскреста начинал кружить первый снег, столь символично провожающий в зиму детей севера. В Скайсдоре раннее начало холодов всегда считалось хорошей приметой, символизировало обновление. Только вот народная молва умалчивала, что обновление не всегда приводит к добру, рискуя променять привычный порядок на неопробованный хаос.
Беспорядочное цоканье десятков копыт прокатилось по центральной аллее Айскреста, кони со своими всадниками покинули столицу Скайсдора, а массивные деревянные ворота затворились за спинами Густава и Теодора.
С возвышенности, занятой столицей самого северного из ныне существующих королевств, открывался вид на бурый простор. У подножия к югу от Железного тракта начинались медно-серебристые предлески Чарвуда. А по левую руку, к северу, циановой сетью журчали ручейки, сливаясь впадающие за обозримой границей в Зелёную реку.
Ивар со своей дружиной проводит Ледяную Ладонь до соколиного холма в пяти верстах от пригорода Айскреста, где дядя развернёт своих людей на север к броду, уводя их в Джайиндов удел через перевал Зелёного Солнца.
Племянник Одда мечтал, чтобы прощанье с дядей произошло как можно раньше. Может тогда он выкинет из головы свои тёмные мысли, навязчивые подозрения и погрузится в размышления о своей собственной миссии.
Лёгкий снежок, припорошивший тракт и обочину, от каждого дуновения ветра вздымался призрачными парусами, колющими глаза. Ивар неоднократно зажмуривался, и когда открыл глаза после очередной защитной реакции век, вздрогнул. Он увидел, что Одд Хедлунд намеренно отстал от головы и выровнялся с племянником и его хускарлом.
– Ян, верно?
Парень кивнул.
– И вы ребятки, вчетвером, давайте-ка не отставайте от моей дружины. А мы с ярлом Иваром немного притормозим.
«Что он хочет? Поговорить по душам? С чего бы?» – сын конунга подозрительно прищурился, его дядя заметил:
– Снежинки колют глаза, – оправдался Ивар.
Ледяная Ладонь причмокнул и отвернул голову на пару секунд, он точно сбросил настрой от неудачной прелюдии и начал разговор заново. В этот раз без вступлений, и хорошо, сэкономил время и нервы:
– Не буду утверждать, что вижу тебя насквозь, Ивар. И не рискну оценивать по внешним проявлениям твои мысли. Но я вижу, что ты недоволен своим назначением в Кроссвинд.
– Мне не по душе менять родные стены на захолустье. Я даже не знаю, где буду жить. У посёлка на перекрёстке никогда не было ярла.
– Всё так. Им управляли старейшины, избранные из ремесленников. Знахари, кузнецы, каменщики, конюшие, домовладельцы и хозяева гостиниц. Как оказалось, совет – плохая идея. Северянам нужна крепкая хватка.