Молчание посвященных. Эффект бумеранга (сборник)
Шрифт:
В аэропорту Метлоу с раздражением сказал себе: «Ястреб Востока, ты дезертир, дерьмо! Грехи смываются благими делами, а не маразматическим насилованием совести и памяти». Погуляв пару часов по красавице Вене, он в тот же день купил билет на рейс до Марселя.
Марокко
21 февраля 1992 года
Взлетев с острова буквально за несколько минут до штурма, самолет, на котором, кроме Юсуфа и Сарматова, находилось еще десятка два арабов, приземлился в Исламабаде. Стоянка была недолгой. Пассажирам было приказано оставаться на местах. Пока шла дозаправка, пакистанские солдаты выгрузили из самолета громоздкие металлические ящики. Юсуф тем временем разговаривал у взлетной полосы с какими-то солидными господами. В одном из них Сарматов узнал эмиссара пакистанской разведки Али-хана. «Где падаль, там и шакал, – подумал Сарматов. – Не он ли дирижер всего оркестра?..»
Под гул двигателей вновь взлетевшего самолета Сарматов крепко заснул. Спал долго и без сновидений. Когда проснулся, самолет начал снижение. Внизу промелькнула пустыня с бредущим по барханам караваном верблюдов, а потом до самого горизонта открылся морской простор.
«В Европе пустынь нет, а бедуинов тем более, – мелькнуло у него. – У вонючего хорька очередной сюрприз?..»
Самолет приземлился на бетонную полосу, идущую вдоль берега моря. На этот раз к нему не торопился заправщик.
– Где мы, док? – спросил он Юсуфа.
– В Марокко, – ответил тот.
– Не помню такой страны…
– Она не стоит того, чтобы ее помнили.
– Ты же обещал Марсель?
Юсуф показал на морские волны, на которых качалась большая яхта.
– Корабль, достойный священной особы аравийского шейха, доставит нас в Марсель.
– Хороша лайба! – оценил изящные контуры судна Сарматов.
– Сделаешь работу – купишь такую же, – засмеялся Юсуф. – Курс на Францию, Сармат.
– О'кей, – кивнул тот.
Часть прилетевших с ними арабов забрал подъехавший автобус, но человек десять, не считая Юсуфа и Сарматова, вместе с какими-то тюками и ящиками на моторных лодках доставили на борт яхты. Посудина действительно отвечала самому изысканному вкусу. Но роскоши ее отделки никак не соответствовал исходящий отовсюду запах. «Лайба пропахла ружейной смазкой, как солдатская казарма, – отметил Сарматов. – Ясно, ее используют для перевозки оружия». На рубке, наряду с мощными локаторными антеннами, отливала сталью тарелка космической связи. Еще Сарматов заметил, что на носу и юте яхты прорези закрыты бронированными створками. «Интересно, что под ними? – подумал он. – Наверняка то, что стреляет…»
Два угрюмых мужика с «калашами» сразу препроводили его в крошечную каюту с закрашенным черной краской иллюминатором и закрыли дверь на ключ.
– Эй, мать вашу, жрать хочу! – ударил Сармат ногой в дверь, потом по привычке принялся за исследование своей очередной норы. Крошечный объектив видеокамеры он обнаружил под потолком. Другой, замаскированный под головку гвоздя, в туалете. Скоро по гулу двигателей и усилившейся качке стало понятно, что яхта взяла курс в открытый океан. Через полчаса появился европеец-стюард с подносом, заставленным едой. За его спиной подпирали стены угрюмые мужики с «калашами». Стюард молча составил на откидной столик тарелку с бараниной и миску с фасолевым супом. Не дожидаясь, пока он нальет из термоса в пластиковый стакан кофе, Сарматов уселся за столик. Едва он поднес ко рту кусок баранины, как яхту качнуло и горячий кофе оказался у него на коленях.
– Блин! – по-русски рявкнул он на стюарда. – Раздолбай! Мамай губастый!
– Пардон!.. Эскьюзми плиз, сэр!.. Пардон, месье!.. – вытаращив глаза, затараторил тот и, показав глазами под потолок, прошептал по-русски: – Будь осторожен, дядя…
Сарматов, схватив стюарда за плечи, вышвырнул его за дверь.
«Дешевый трюк! – подумал он. – Русский парень в арабской шайке?.. Чушь собачья».
Юсуф явился в его каюту на следующий день, чтобы измерить пульс и давление.
– Подскочило давление – с чего бы? – удивился он. – Плохо спал?
– Закатал больного человека в нору и спрашиваешь? – зло усмехнулся Сарматов. – Без дела и от духоты голова как у мамонта.
– Можно было бы выходить на палубу, но арабы тебя ненавидят.
– Пусть сунутся…
– Я сам их укорочу, – заверил его Юсуф. – А дело будет. Великое дело, Сармат, которое прославит твое имя в веках! – с пафосом закончил он, а уходя, оставил дверь открытой.
Коридор вывел Сарматова на ют. В глаза сразу ударило яркое солнце, а упругий холодный ветер вышиб град слез. Вокруг были только одни волны, а по курсу яхты игриво резвились дельфины. На палубе было пусто. Лишь на корме вчерашний незадачливый стюард чистил рыбу.
– От берега мы, видно, далеко, – подойдя к нему, сказал по-русски Сарматов. – Ни чайки, ни альбатроса…
– Атла-а-а-нтика! – откликнулся тоже по-русски стюард и бросил нахальный взгляд из-под рыжих ресниц: – Ты кто, дядя?
– Конь в пальто. А ты?
– В Москве звали Аркаша Колышкин, а тебя?
– Э-э-э… Джон Карпентер.
– Из тебя, дяденька, Карпентер – как из меня папа римский, – ухмыльнулся стюард.
– Хм-м… На хрена, племянничек, ты с арабской шайкой связался?
– Арабская, мухосранская… Но арабы за месячный фрахт платят больше, чем янки-миллионеры за полгода. А чем они яхту набьют – наркотой или еще чем, команде по балде… Таможенникам и копам не мы отстегиваем.
– Как тебя сюда занесло-то?
– Как-как? – озлился стюард. – В танке, дяденька. Знаешь, как они по морю ходят?
– Танки по морю не ходят…
– Ходят, дяденька!.. В корабельных трюмах… Я фотокором работал в московской газете. Одного американского журналюгу по дурости провел в запретную зону под Саратовом. Он хотел убедиться, что по какому-то там договору, оттуда танки идут эшелонами на переплавку… Вохра нас, блин, в зоне засекла… Янки ушел, а меня в подвал… Мол, враг народа и изменник Родины, раскрыл государственную тайну…
– И правильно, – уронил Сарматов. – Хорошо, что в деревянный бушлат не забили.
– По дурости же, дяденька! Из подвала я той же ночью дал деру, пробрался к эшелону – и в танк… Эшелон, мол, выйдет из зоны, тогда слиняю. Ну, полный облом вышел!.. Они, блин, люки снаружи задраили. Неделю без жратвы, в говне по уши в танке мариновался, пока его наконец в Феодосии с платформы на корабль не перегрузили. Обнаружили в танке Аркашу, смыли дерьмо пожарной кишкой и опять в танк захреначили. Правда, ведро дали и жрачку. Через две недели из танка Аркашу извлекли, отвезли в африканскую Сахару и под зад коленом. Гуд бай, мол, Вася, в четыре стороны твоей души. Неделю шкандыбал по барханам куда глаза глядят. Потом шкандыбать уже не мог. А луна полная такая, не русская… Я и завыл на нее. Как волк завыл, дядя… Мой звериный вой бедуины услышали. В общем, подобрали они меня. Отлежался у «детей пустыни» и пошел мыкать горе по городам и весям басурманским. Без денег, без документов, без языка… Кем только не был Аркаша Колышкин: герлзбоем в багдадском борделе, продавцом коровьего дерьма в Йемене, карманником-щипачом в Дамаске. В Каире даже дурью промышлял… Ох, встречу того хрена, который меня в саратовской зоне повязал и в танк заказематил, зубами гада порву! Волчара позорный!..