Молчание посвященных. Эффект бумеранга (сборник)
Шрифт:
– Ну а на яхту как попал?
– Слава богу, один бывший наш еврей помог с этой яхтой. Хозяин ее – марсельский банкир, его дальний родственник. Тут, конечно, не сахар: чуть что – оплеуха от кэпа или пендель в мадам сижу от охраны… Но жрать-то хочется – терплю…
– Понятно… А на борту никак все вымерли?
– Почти, – ухмыльнулся стюард. – Как выходим в океан, арабы сразу: «Да свершится то, что должно свершиться!» – и за дурь… Наширяются до глюков, потом по каютам кайф ловят. У басурман как: если время намаза застанет его на бабе – слезет, лицом к Востоку сядет и поклоны до одури бьет. А Юсуф и его компания, если правоверных рядом нет, намаз не делают.
Неожиданно на шум волн наложился рев мотора катера. Он быстро догонял яхту.
– Не пираты ли?! – побледнел Аркаша. – В этих широтах все бывает…
– Стоп машины! – донеслось с катера по громкой связи, и в доказательство серьезности намерений пулеметная очередь прошлась по бортам яхты. На палубу выскочили очумелые арабы и человек пять европейцев в униформе. Сарматов даже не заметил, как рядом с ним возник перепуганный Юсуф.
– О, всесильная владычица ночи, – глянув в бинокль, застонал тот. – Почему ты не испепелила оборотня?!
– Кого, док?
– Там… Там… Там предатель Махмуд с бандой!.. Он жив!.. Нам всем конец…
Сарматов схватил за ворот стюарда и показал на пулемет-спарку:
– Племянник, стрелялку поднять можешь?
– Легко! – кивнул тот и бросился к рубке. Через несколько секунд бронированные створки на корме распахнулись, и оттуда выплыли вороненые стволы скорострельных авиационных пушек.
– Опять родимые! – обрадовался Сарматов. – Ого!.. И боекомплект полный…
Катер, обогнув яхту, зашел теперь с левого борта. Сметая с ее палубы бестолково мечущихся арабов, снова загремели пулеметные очереди. Капитан яхты, увидев из рубки прильнувшего к спарке Сарматова, торопливо скомандовал:
– Стоп машина!..
От этого маневра катер сразу оказался под самыми стволами пушек.
Первая очередь прошила его рубку. Вторая заставила захлебнуться двигатели. Третью, длинную, очередь Сарматов уложил по ватерлинии. Языки пламени вырвались из-под палубы, из машинного отделения повалил дым. Катер завалился на борт и, как говорят моряки, «сел кормой в волну». Через несколько минут океан поглотил его, а на волнах остались лишь два оранжевых плота с людьми.
– Ну, моща, дяденька! – восхищенно сказал Сарматову стюард. – А я, блин, чуть в штаны не наложил…
На корму спустился капитан яхты, коренастый, с рыжей скандинавской бородой.
– Людей снять бы с плотов, – сказал он по-английски. – И сутки не продержатся…
– Снять?! – подавив приступы рвоты, завопил Юсуф. – Перестрелять их, как бешеных собак!
– Я моряк, док Юсуф, – побледнел капитан. – Этого пункта нет в моем контракте.
– Ноу проблем, – Сарматов кивнул на горизонт, – их раньше нас подберет вон то корыто.
По горизонту в сторону удаляющихся оранжевых плотов тянулся какой-то сухогруз.
– Хвала Создателю! – обрадовался капитан и протянул Сарматову руку: – Ты неплохо управился с ними, парень… Ну и образина! С такой в Марселе до первого ажана. Через какую мясорубку тебя пропустили?
– Ничего, ничего… – запричитал Юсуф. – В Марселе мы ему пластику сделаем, и через пару месяцев его не узнаешь – Алену Делону фору даст. А пока уходим. До Гибралтара, кэп, смойте с палубы кровь, заделайте и закрасьте пробоины, – приказал он.
– О'кей, док, – проворчал капитан.
В Гибралтарский пролив вошли ночью. В туманной мгле к яхте подвалил таможенный катер. Получив из рук Юсуфа объемистый пакет, таможенники и полицейские произвели беглый палубный досмотр и пожелали капитану семь футов под килем.
Марсель
24 февраля 1992 года
Следующий досмотр был через двое суток на рейде марсельского порта, и тоже глухой ночью. Он отличался от предыдущего разве что полицейскими и таможенными мундирами. После досмотра к корме яхты подошел прогулочный катер. Арабы торопливо перегрузили на него тюки и ящики.
Сарматов проснулся от громких голосов. Выйдя на корму, он обнаружил, что яхта швартуется у пирса среди таких же, спорящих друг с другом изяществом линий и богатством отделки судов. С кормы просматривался порт, и за утренним туманом угадывался древний город франков Массалия – Марсель, воспетый великим художником-скандалистом Полем Гогеном. Сарматов хотел было спуститься по трапу на пирс, чтобы наконец ощутить под ногами твердую почву, но на его пути возникли два охранника и показали «калашами» на дверь его каюты. «Опять казематят, – понял он. – Не доверяют или из-за моей образины? Проверим…» Сделав шаг в каюту, он неожиданно остановился и присел. Ствол автомата угрюмого охранника уперся в его шею, а локоть вскользь задел голову.
– Нельзя бить по голове! – заорал Сарматов и, рванув «калаш», оказался за спиной Угрюмого. Сжав одной рукой его горло, другой он зажал ладонь, палец которой лежал на спусковом крючке. Автоматная очередь ушла в иллюминатор, разнесла вдребезги объектив видеокамеры под потолком. Над головой послышался топот. Сарматов вырубил охранника ударом по печени и, как куль, выбросил из каюты к ногам напарника. Захлопнув дверь, он быстро сделал на голове осколком стекла надрез и извлек из-под кожи микрочип, когда-то в Южно-Китайском море вшитый полковником Метлоу.
Через пару минут в каюту влетел разъяренный Юсуф.
– Док, почему твои ублюдки бьют меня по голове? – зажимая ладонью окровавленный висок, простонал Сарматов.
– Бьют по голове?! – вытаращился тот. – Чего они от тебя хотели?
– Я знаю?.. Может, педерасты… Прокрути запись…
– Стюарда и капитана ко мне! – прорычал в радиотелефон Юсуф.
– Что на записи? – спросил он явившихся стюарда и капитана.
– Мистер Карпентер, кажется, споткнулся, – волнуясь, начал стюард. – А сеньор Диего его локтем в висок, да еще автоматом…
– В висок?..
– Так и было, – подтвердил капитан. – По мне, лучше ширяльщики-арабы, чем пьяная «гусиная» шваль. Пусть они трахают друг друга по каютам, а на палубу нос не суют.
– Сегодня же ни одного не будет на яхте! – отрезал Юсуф и показал на потолок: – Заделать и застеклить. Завтра к нам прибудет важный гость. Прислуживать ему будешь ты, – ткнул он пальцем в стюарда. – Из моего гардероба подбери на завтра моему другу Джону Карпентеру европейскую одежду и подстриги его по последней моде. Сможешь?