Молчание посвященных. Эффект бумеранга (сборник)
Шрифт:
– Еще генералиссимус Суворов сказывал, что с Альп вся Россия как на ладони, – объяснил он внуку, приехавшему к нему на каникулы.
На новом месте не признающий праздности дед сразу завел свое дело – штучное изготовление амуниции для верховой выездки. Заказать седло и остальные элементы сбруи у «руссишер казак Мятлефф» считалось престижным среди самых богатых людей Европы, снова почувствовавших вкус к роскоши. Сколотив капитал на их заказах, Егор Мятлев первым делом купил в Америке своему сыну Ивану, батрачившему вместе с женой, тоже по происхождению оренбургской казачкой, на сезонных работах в Оклахоме, ферму с большим земельным наделом.
Практичный
Командование по телеграмме от отца предоставило лейтенанту Метлоу недельный отпуск. Уже на следующий день он стоял с дедом и отцом на ухоженном фермерском кладбище у могилы бабушки Христины. Потом они объезжали на «Форде» семейные владения, на которых трудились с десятка два латиноамериканцев. Старик одобрил и ухоженные поля, и недавно перестроенный сыном двухэтажный фермерский дом, но внук чувствовал, что мысли деда витают где-то далеко.
– Похоже, дед не верит в успех операции, – шепнул он отцу.
– Не в том проблема, – ответил тот. – Он хотел перед операцией проститься с оренбургской степью, но большевики отказали ему в визе.
– Старческая сентиментальность! – снисходительно усмехнулся лейтенант. – Чем наша Оклахома хуже его степи? Всю жизнь был лихим воякой – и такая блажь…
– Доживи до его лет, переживи то, что он пережил, тогда суди его блажь! – рассердился отец.
Особой гордостью их семьи была конюшня с полудюжиной чистопородных арабских скакунов: две гнедые кобылы и четыре вороных жеребца. Чтобы отвлечь старика от невеселых мыслей, отец распорядился вывести их на лужайку перед домом. Тот при виде красавцев-коней и в самом деле оживился, даже глаза заблестели.
– Справные арапчата! – похвалил он. – Но жирок с них согнать было бы нелишне. Конь, как и человек, всегда должен быть в кондиции. А покажите-ка мне их доспех? – потребовал он, заметив опытным взглядом у двух коней потертости на спинах.
В конюшне дед тщательно осмотрел всю конскую сбрую и, обнаружив на войлоке подседельников вздутости, сел по-азиатски на солому и принялся сглаживать их сапожным рашпилем. Внук решил, что сейчас самое время поделиться со стариком своими мыслями о русских и их истории. Бывший хорунжий от его слов буквально пришел в ярость.
– Непредсказуемые русские, говоришь, внук? – гневно сверкнул он глазами. – А себя, надо понимать, ты считаешь предсказуемым полноценным американцем, так?
– В обратном меня никто не убедит.
– Вот-вот! – вскинулся дед. – А Гитлер думал: вполне предсказуемые неполноценные русские. И никто Гитлера в обратном, на его беду, не убедил… Силу, которую он собрал со всех стран Европы и обрушил на русских, ни один народ не выдержал бы, ни один, запомни! А они, «неполноценные», выдержали и в конце концов к чертям собачьим разнесли их Третий рейх.
– Третий рейх к чертям собачьим разнесли Эйзенхауэр и маршал Монтгомери! – поправил его внук.
– Ты из Вест-Пойнта вынес этот бред? – еще больше взъярился старик. – Уж родному деду можешь поверить – бесстыдное вранье! Немчура под Арденнами твоих Монтгомери с Эйзенхауэром зажала в стальные тиски и, как пить дать, перетопила бы союзничков в Атлантике, будто котят, кабы русские, в ответ на их слезную мольбу, не перешли в Восточной Пруссии в наступление по всему фронту. Не слышал о том в своем пойнте, внук?
– В академическом курсе, кажется, было про то что-то, вскользь, – смутился молодой лейтенант.
– Вот именно! Вскользь да умолчать – это и есть самое хитрое вранье. Хорош же твой Пентагон – знает, а врет, не краснея!
– Зачем ему врать? – обиделся внук.
– Для поддержания боевого духа янки, зачем же еще! – ухмыльнулся дед. – Глянь-ка, неполноценные русские спутник в космос вывели и гжатского парня первыми вокруг земли два раза обернули. А стоило с десятка два их ракет на Карибах объявиться, как вы в Штатах с перепугу в штаны наложили.
– Браво, батя!.. У большевиков ты бы сорвал аплодисменты! – сказал появившийся в конюшне отец лейтенанта. – Но не они ли тебя из России выперли?
– Они, – повернулся к сыну старик. – Однако, Иван, с годами многое по-другому видится…
– Неужто простил Совдепию? – удивился тот.
– Простил – не простил… Разве это что-то меняет?
– Для него меняет, – кивнул отец на лейтенанта. – И мне интересно узнать, что ты нового в большевиках узрел?
– Ты вот, Ванька, все «большевики да Совдепия»… Согласись, положа руку на сердце, что Россия хрен бы далась в семнадцатом году Ленину с картавой гоп-компанией, кабы ей не подсобили. Пока мы, серошинельные, на фронтах в окопах вшей кормили, в столицах ее разворовывали сначала воронье из компании Гришки Распутина, потом «временные» Керенского. Эти уж вовсе обдирали страдалицу как липку, а православный народ, чтобы их воровства не углядел, забалтывали на революционных шабашах. Власть-то при них, «временных», как пьяная шлюха, в грязи валялась. Большевики лишь раньше других догадались ее поднять…
– Чтобы потом в еще большей грязи вывалять, – зло усмехнулся Иван.
– Эх, Ванька, Ванька! – осуждающе качнул головой старик. – Знаю, ты мне будешь о потерях в войнах, о миллионах каторжан в сталинских концлагерях… Оправдать все это – упаси господи, во веки веков!.. Жутко!.. Но подумай, сын, что это за народ «неполноценный» такой – русские? Приняв немыслимую смертную Голгофу, которой еще ни один народ не принимал, исхитриться снова возродить из пепла свою державу, перед мощью которой даже вашей наглой Америке приходится теперь гнуться. Длинную жизнь я прожил, Ванька, а не понимаю, как это возможно стало. Не понимаю, хоть убей! Видать, сам господь за большевиков был, а?.. – смахнув мокреть с вислых казачьих усов, смущенно посмотрел он на сына. – Может, и прозрел бы твой горемычный отец, ежели ему хоть раз довелось бы сердешно погуторить с русскими из-за «железного занавеса». Не учли большевики, что я пять лет с нацистами бился насмерть. За Францию я, что ли?.. За нее, Расею-матушку. А она мне от ворот поворот… Не тешу себя, что поймете вы мою стариковскую боль.
– Почему же не поймем, батя? – обиделся на старика сын.
– Американцы вы… Пуповиной с моей оренбургской степью никак не связанные.
– Не раскисай, дед! – обнял старого казака за плечи внук.
Тот сердито отстранился:
– Ты, Егор, мою фамилию и имя мое носишь?..
– Как же иначе? – Сказать деду, что у него теперь фамилия и имя на английский лад произносятся, Метлоу не посмел.
– Вот и попытайся за меня додумать и понять то, чего сам я понять не смог. Считай – наказ тебе.