Молчи, терпи
Шрифт:
– Конечно, первое время малыш будет спать с нами, – все не умолкала принцесса. – Но потом-то ему нужна будет своя комната…
– Конечно, – вторила ей Эльза. – Конечно…
32. Долгожданный разговор
Странно.
Здесь совсем нет других детей. Замок словно бы пустует без их незримого присутствия… Тандо шел по длинному коридору, осматривая узоры на стенах, и тихо напевал старую колыбельную, что когда-то пела ему мама. Он любопытно глядел вперед, ожидая встретить хоть кого-то на своем пути, но двери все не открывались,
Шаг, два шага, три, четыре… Коридор тянулся вперед и тянулся. Для мальчишки приятным дополнением к нему были окна, выходящие в сторону яркого сада. Солнце играло со светом, преломляя его в стеклах, и Тандо с упоением наблюдал за тем, как блики прыгают по стене, словно зайцы на лугу.
Катерина велела горничным достать одежду потеплее, шерстяную одежду. На улице держалась относительно теплая погода, но мать считала, что ребенок может простудиться от малейшего сквозняка, потому и не рисковала его здоровьем. Тандо, привыкший подчиняться матери, не стал спорить, просто накинул одежду потеплее, не смотря на жару его собственной комнаты.
Тандо впервые побывал в другой стране, в другом мире, что находился не так далеко от его собственного. Он частенько посещал родителей своей матери, что жили далековато от Лунного Дворца, но это все же была территория Объединенного Королевства. То же жаркое солнце, нещадно жарящее землю, тот же запах свежих фруктов, порезанных специально для маленького принца, и те же суетные слуги, готовые на все ради лишней монетки, попавшей в их жадные руки…
Мальчишка сразу понял, что в Эренделле все устроено не так, как дома.
Местная горничная была добра к нему, придраться нельзя… Но как только Тандо начал клянчить кусочек шоколада на ночь, та лишь ушла, развернувшись так громко, что ребенок мгновенно замолчал. Принц собирался рассказать об этом матери, но не успел нажаловаться. Катерины не было в своих покоях.
В окне мелькнула светловолосая фигура дяди. Тандо слабо улыбнулся, подавшись вперед. Нос его уперся в стекло, а цепкие глаза следили за тем, как Джек вышагивал вдоль тропинок. Принц, успевший заскучать по обществу знакомого человека, спешно поплелся к двери. Дядя Джексон нравился ему даже больше, чем инфантильный отец и чрезмерно энергичный дед. Мальчик миновал лестницы, шустро спускаясь по перилам, шагал очень быстро, торопясь на прогулку.
И когда сад развернулся перед ним, точно холст перед художником, ребенок замер. Он не знал, куда повернуть, как пройти бесконечный забор из высоких кустов… Тандо пролез через решетку, по которой скоро вскарабкается душистый горошек, и замер, вновь увидев Джека. Но он слишком занят.
Дядя направлялся к женщине.
Мальчишка увидел ее красное платье издали, он прищурился, чтобы разглядеть смуглое лицо носительницы. Тандо узнал щербатую улыбку матери и подошел ближе, неуклюже спрятавшись неподалеку. Катерина стояла на небольшом выступе – полукруглой обзорной площадке, с которой местные жители рассматривали морскую гладь и край берега. Соленый ветерок гладил Катерину по волосам, трепал их, превращая опрятные кудри в сбившееся птичье гнездо.
– Отвратительное местечко, – вместо приветствия сказала Катерина, услышав за спиной шаги Джека.
Тандо
Молодой принц частенько становился свидетелем взрослых разговоров… Он не понимал большую их часть, но все же слышал, чувствовал себя частью чего-то большего, чем просто секрет с детской площадки. Все беседы неаккуратных служанок и стражников, поварих и горничных, слуг и лакеев – Тандо рассказывал матери. Интересно, об этой кому рассказать? Может, старому дворецкому, что ждет его дома? О, он такие истории любит, иногда даже делится с маленьким господином.
– Еще бы. Хорошо только там, где Вас нет… – съехидничал Джек.
Катерина приняла шпильку с гордостью.
Королева только хмыкнула. Интересно, как давно ему вдруг стало хорошо там, где ее нет? Девушка оперлась на перила, прижавшись к ним спиной. Улыбка вновь растянула ее полные губы, из-под алого края показались удивительно белые зубки.. Странно было вот так со стороны наблюдать за близкими.
– Ну неужели ты не скучаешь? – протянула девушка.
– Помолчи… – устав, произнес Джек.
Как же ему надоел ее чуть гнусавый, но сладкий голос. Алое платье развевалось на холодном ветру, и особенно сильные его порывы грозили задрать подол платья слишком высоко, чтобы оставить хоть что-то в секрете. Девушка ничуть не стеснялась своего тела, и все еще надеялась, что вид его в радость Джеку, его организму и даже здоровью, что все еще пышет молодостью и энергией.
– Тебя что-то гложет? – спросила Катерина.
Тандо еще ни разу не видел, чтобы кто-то грубил его матери. Бывало, что особенно дерзкие слуги не отвечали на ее вопросы, но это всегда заканчивалось так плохо, что принц больше их не видел… То ли они уезжали домой, то ли навсегда терялись в длинных коридорах дворца.
Ветер словно бы стал холоднее, а порывы его усилились. Девушка поежилась, выше накинув на плечи тонкий шарф. Вряд ли он спасает от холода. Джек обозленно глядел на бывшую любовницу, на королеву, что так долго была ему самым верным другом, помощником в злых кознях. Юноша оглянулся, услышав, что Тандо наступил на сухой лист. Только ветер украл этот звук почти сразу, унес его вдаль, и Джек не придал этому никакого значения.
– Только твое присутствие, – ответил юноша.
Катерина фыркнула в ответ.
– И давно? – спросила она, заставив себя улыбнуться. – Помню времена, когда ты был очень рад моему обществу.
– Это было давно, Катерина.
Голос будущего короля был спокойным, но девушка, хорошо изучившая его горячую натуру, знала, что «взрыв» неизбежен. Темноволосой красавице вдруг стало интересно: устраивает ли Джек сцены своей жене? Сладкая картинка ссоры двух влюбленных заставила голос Катерины измениться, стать таким же мягким, как виноград, что рос на земле ее родителей.