Мольер
Шрифт:
«Господина гражданского судью
смиренно просит Жан-Батист Покюлен [sic], актер Блистательного театра, находящегося под покровительством Его Королевского Высочества, и сообщает, что по приговору коммерческого суда, вынесенному заочно по неподсудному ему делу против вышесказанного просителя в пользу Антуана Фоссе, свечных дел мастера, за неуплату долгов в сумме: один сто пятнадцать ливров, другой двадцать семь ливров, проситель был арестован и заключен в вышесказанную тюрьму Шатле, по каковому случаю и поскольку он не должен вышесказанной суммы, проситель и осмеливается обратиться с ходатайством.
Если Вашей милости будет угодно, приняв во внимание все вышесказанное, а также ввиду незначительности суммы, повелеть, чтобы проситель был отпущен из тюрьмы на поруки на три месяца, а также чтобы долга за ним не числилось, невзирая на какие-либо возражения против такового решения или его обжалование, Вы совершите благое деяние».
Его освобождают. Но 4 августа сажают снова по иску некоего Дюбура. Спасает его поручительство доброго Леонара Обри, мостильщика. Леонар Обри по нраву заслуживает эпитет «добрый»; он без долгих разговоров ссужает 320 ливров актерам мольеровской труппы, чтобы избавить их от преследований других заимодавцев! Вскоре и костюмы закладывают и продают с торгов. Мари Эрве платит, сколько может. Жан II Поклен, спасая честь семьи, удовлетворяет Леонара Обри и многих других кредиторов. Блистательный театр прекращает свое существование. В октябре 1645 года Мольер покидает Париж. Мадлена, ее мать
VII ПОВОЗКА ФЕСПИДА
Введение
Ле Буланже де Шалюссе:
«Мы всю провинцию почти исколесили. Где ни проедем — прибегут тотчас, И восторгаются, и говорят о нас. А глядя на мои ужимки, извороты, Битком набитый зал хохочет до икоты» [59] .Гримаре путает даты и факты:
«По прошествии четырех или пяти весьма удачных лет в провинции труппа решилась вернуться в Париж. Мольер чувствовал, что держать комический театр в столице ему теперь по силам и что он научил своих актеров достаточно многому, чтобы надеяться на успех более верный, чем в первый раз. Он заручился даже покровительством господина принца де Конти».
59
Перевод Е. Кассировой.
Не «четыре или пять лет» Мольер вел беспокойную жизнь странствующего актера, а целых двенадцать. И вовсе не покровительство принца де Конти облегчило труппе возвращение в столицу; напротив, Конти стал святошей и объявил себя врагом театра.
В этих двенадцати годах бродяжничества и приключений в поисках заработка Брюнетьер [60] справедливо увидел «историю тех плодотворных «годов странствий и учения» [61] , про которые у Гете Вильгельм Мейстер — тоже актер — рассказывает лишь то, что относится к области чувств и серьезных размышлений». Известно, что Гете так горячо любил Мольера, что каждый год перечитывал все его сочинения.
60
Брюнетьер — Фердинанд Брюнетьер (1849–1906), критик, историк и теоретик литературы; среди его сочинений — двухтомная «История французской литературы классического периода» (1904–1912). Его взгляды претерпели эволюцию от позитивизма до идеалистических умонастроений, защиты монархии и католицизма как «истинно французских» институтов; в эстетике Брюнетьера это сказывалось приверженностью к классицистическому искусству.
61
…«годы странствий и учения» — имеются в виду романы Гете «Годы учения Вильгельма Мейстера» (1795–1796) и «Годы странствий Вильгельма Мейстера» (1821–1829).
Без преувеличения можно сказать, что провал Блистательного театра был для Мольера первой большой удачей. Он вырос в ограниченной духовно среде, воспитывался у иезуитов, подлинных мастеров в нелегком искусстве подавлять человеческую индивидуальность (но потихоньку, осторожно, исподволь, идя на тысячу притворных уступок), бывал у советника Люилье и его приятелей-либертинов. Что бы с ним стало, не будь этого благодетельного опыта жизни в провинции? Он бы любил комфорт и изящные безделушки, общался бы с законодателями литературных мод, подражал бы им во всем — и стал бы каким-нибудь неприметным, ныне давно позабытым писателем. Он добивался бы успеха и положения в обществе — а может быть, наоборот, обманутый в своих надеждах, без гроша в кармане, он скатился бы на самое дно, как бедняга д'Ассуси, Сент-Аман [62] и множество других, которые превратились в завсегдатаев кабаков, попрошаек, мошенников и развратников. Париж накануне дурного, тревожного, полного интриг и бед периода своей жизни — Фронды. Мольер мог бы бесповоротно скомпрометировать себя, растратить душевное благородство и артистический дар. Но судьба удаляет его из Парижа. Он вернется только после того, как волнения улягутся. Людовик XIV, который так никогда и не простил фрондеров, не стал бы покровительствовать и помогать Мольеру, как он это делал, если бы тот оказался хоть немного замешанным в антимонархическом заговоре. В годы, отмеченные безрассудными авантюрами на грани гражданской войны, когда буржуа и аристократы, которые терпеть друг друга не могут, становятся союзниками, Мольер далеко от Парижа, в провинции. Он живет не среди горсточки петиметров, говорящих на своем вычурном наречии, а среди народа, настоящего народа; и такое сближение ему было необходимо. Он учится понимать невзгоды и унижения, выпадающие на долю простых крестьян и самых мелких буржуа из самых маленьких городков, — а заодно и их врожденную, естественную жизнерадостность, их хитрости, инстинктивную недоверчивость и бескорыстную доброту. Одновременно он накапливает умение обращаться с публикой, заставлять ее смеяться и плакать по его воле. Он так хорошо образован, такой истый, коренной парижанин, что дух провинциальности не может притупить остроту его ума, отяжелить его манеру выражаться, лишить его мысль быстроты, а взгляд — проницательности. Чистый деревенский воздух, южное солнце вернут краски на его лицо, закалят его физически, что так ему пригодится в Париже, когда придется исполнять тройные обязанности — автора, главы труппы и актера! Царящее вокруг грубоватой веселье и растущий успех развеют угрюмость, которая мешает ему и огорчает его друзей. Наконец, эта жизнь, где беды и радости делит и бодро переносит вся труппа, где каждый не жалеет таланта и труда ради общей удачи, пробуждает в его изголодавшемся по дружбе сердце на редкость сильное чувство товарищества. Труппа станет для него семьей: вот почему на стольких крестинах он будет крестным отцом, на стольких свадьбах — свидетелем, вот почему он будет так заботливо воспитывать сирот труппы, выводить их в люди. Разумеется, актерское братство зародилось до него. Но похоже, что именно он, укрепляя и упорядочивая еще случайные, непрочные связи, нашел те формы, в которых это братство существует и поныне.
62
Сент-Аман — Марк-Антуан Жирар де Сент-Аман (1594–1661), поэт. Его жизнь солдата и путешественника, завсегдатая великосветских салонов и сомнительных кабачков была полна приключений — впрочем, не столь бурных и романтичных, как их представляли позднейшие биографы Сент-Амана.
ТРУППА ГЕРЦОГА Д'ЭПЕРНОНА
Достоверно проследить маршрут мольеровской труппы, к сожалению, мы не можем.
«В настоящее время у нас есть сорок восемь документов, отмечающих странствия Мольера и его товарищей по дорогам Франции, сорок восемь документов за тринадцать лет, и большинство из них содержат только упоминание о труппе. Мы можем лишь едва догадываться о составе этой труппы при помощи какого-нибудь сообщения о крестинах или свадьбе, нам едва удается благодаря какой-нибудь сделке, расписке или жалобе получить представление о трудностях, с которыми сталкивались актеры при переездах, устройстве театральных помещений, денежных расчетах».
Наверное, немало неизвестных нам бумаг еще дремлет в архивных фондах, разбросано по книгам провинциальных нотариусов и рано или поздно будет извлечено на свет. Возможно, что они заключают в себе неожиданные сведения об этом глухом периоде жизни Мольера. Пока же следует быть здесь крайне осторожным и даже к мемуарам той эпохи подходить с большой сдержанностью. А кроме того, труппа Мольера могла останавливаться во многих городах, делать там привал на ночь или на несколько дней в зависимости от обстоятельств, давать представления в каком-нибудь зале для игры в мяч, во дворе гостиницы или на площади — все это без того, чтобы засвидетельствовать такое событие нотариальным актом! Итак, благоразумие требует строго придерживаться документов, сколь бы скудны они ни были.
Мольер покинул столицу после краха Блистательного театра в октябре 1645 года; но точно дата отъезда установлена быть не может. Предполагается, что он направился в Нант и присоединился там к бродячей труппе. Действительно, 28 октября 1645 года «возчик по суше» Жорж Бланден обязуется перевезти актеров Блестящего театра из Нанта в Ренн. Блестящий театр, Блистательный театр — ход рассуждения лежит на поверхности и очень соблазнителен: эта труппа собрана из осколков парижской, и Мольер в самом деле мог оказаться в Нанте в тот день! Допустим. Затем следы труппы теряются на семь месяцев. 12 мая 1646 года подписывается еще один контракт с извозчиками, среди которых снова Жорж Бланден, — опять на перевозку багажа актеров из Нанта в Ренн. Труппа называет себя «актерами сеньора герцога д'Эпернона» (Бернара де Ногаре де Ла Валетта, второго герцога д'Эпернона). Во главе труппы — Шарль Дюфрен, родом из Аржантана, сын художника при дворах короля и Гастона Орлеанского и супруг Мадлены де Варанн, из старой семьи, некогда обосновавшейся в Пуату. Дюфрен пользуется некоторой известностью в провинции; тем не менее он уступит свое место Мольеру и не последует за ним в Париж. Он возвратится в Аржантан в 1664 году в звании камердинера короля и умрет в 1684 году.
Летом 1647 года труппа выступает в Альби во время церемонии, устроенной городом в честь графа д'Обижу 27 июля. Актерам долго аплодируют, но, когда речь заходит об условленном гонораре, отцы города прикидываются глухими. Приходится вмешаться графу де Бретейлю, интенданту Лангедока. Его письмо стоит привести, поскольку в нем высказано лестное мнение об актерах Дюфрена:
«Господа,
по прибытии в этот город я встретил труппу актеров господина герцога д'Эпернона, которые сказали мне, что ваш город пригласил их, чтобы они представили комедию во время пребывания здесь господина графа д'Обижу, что они и сделали, не получив, однако, обещанной платы, в качестве каковой по уговору им обязались дать 600 ливров деньгами, а сверх того доставить и перевезти всю их поклажу. Эта труппа состоит из весьма достойных людей и искусных актеров, чьи труды заслуживают должного вознаграждения. Они полагают, что при моем посредстве могли бы добиться, чтобы вы оказали им эту милость и велели обойтись с ними как подобает; вот о чем, то есть чтобы им было заплачено, я и прошу вас; я был бы особенно за это вам обязан, заверяя вас, что я остаюсь,
Господа,
вашим преданнейшим слугой
Де Бретейль.
В Каркассоне, сего 9 октября 1647 года».
До Альби труппа Дюфрена выступала в Тулузе, куда приехала из Бордо. В письме некоего Никола де Тралажа действительно говорится, что «сьер Мольер начал представлять комедии в Бордо. Губернатором Гиени был тогда господин д'Эпернон. Он очень ценил этого актера, видя в нем человека с дарованием».
Можно в таком случае задаться вопросом, на каких же последних ролях был Мольер в труппе за год до того — если только «патрон труппы не обратил уже внимания на его быстрые успехи. Мы склонны принять такое предположение: на следующий год, 23 апреля 1684 года, сьер Морльер [sic] появляется в ратуше Нанта, чтобы «со всей смиренностью» просить городские власти позволить актерам «показаться на театре и представить свои комедии». Похоже, что Мольер тогда уже второй человек в труппе после Дюфрена, примерно так, как будет в свое время Лагранж в мольеровской труппе. Муниципалитет долго размышляет и откладывает согласие до выздоровления губернатора Бретани, монсеньора маршала де Ла Мейрэ, Великого Магистра и генерал-капитана артиллерии [63] . Этот важный господин «распростерт на одре болезни, и жизнь его в опасности». Муниципалитет Нанта разослал гонцов во все монастыри города и окрестностей с тем, чтобы монахи и монахини стали на молитву, прося у неба «сбережения жизни монсеньора и возвращения его здоровья». Конечно, сейчас не время развлекаться дурацкими шутками бродячих актеров. Разрешение показать свое искусство получает один только жалкий кукольник, да и то — в частном доме и при условии, что он обойдется «без непристойностей». Что до труппы Дюфрена, то она в конце концов тоже получает долгожданное разрешение и тоже с условием — дать спектакль в пользу городской больницы, «как то было здесь в обычае и с другими труппами комедиантов». В день этого представления, 18 мая, труппа (или по крайней мере часть ее) присутствует на крестинах Изабеллы, дочери актера Пьера Ревейона. Этот Ревейон будет одним из верных спутников Мольера. В записи о крещении появляется также имя Дюпарка. Его полное имя — Рене Бертело, сьер Дюпарк; он родом из Нанта. Он вступает в труппу не позднее 1647 года и тоже остается верен Мольеру — за исключением краткого периода. В 1653 году он женится на Маркизе-Терезе де Горль, прославленной «Маркизе», которую любили Мольер, братья Корнели, Расин… 11 июня еще одни крестины — племянницы Дюпарка. Крестный отец — Дюфрен, а крестная мать — благородная дама Мадлена де Варанн, его супруга. На свидетельстве о крещении подписи Мольера («Ж.-Б. Мольер./.») и Луи Бежара, которому только восемнадцать лет и который, надо полагать, делает здесь свои первые шаги. Если верить Бенжамену Фийону, тамошнему эрудиту, труппа числа 15 июня отправилась на три недели в Фонтене-ле-Конт. Это вполне возможно, тем более что Фонтене-ле-Конт всегда имел репутацию питомника талантов. Бенжамен Фийон, однако, ни разу не указал своих источников! Осенью труппа делает остановку в Пуатье, и там, в ноябре, умирает жена Дюфрена, Мадлена де Варанн. В 1649 году труппа выступает в Ангулеме, Лиможе, Тулузе, Монпелье и Нарбонне. Пребывание в Тулузе засвидетельствовано документом от 4 мая. Из него следует, что актеры Дюфрена взяли с капитулов 75 ливров за представление комедии в театре, устроенном в городской ратуше по указаниям актеров. Это театральное увеселение входило в программу празднества, данного в честь королевского наместника в Лангедоке, Симона де Гримоара де Бовуара, графа дю Рура. Осенью Мольер в качестве уполномоченного Дюфрена испрашивает у эшевенов Пуатье разрешения играть в этом городе. Сир Жан Куляр, мэр Пуатье, отказывает «по причине бедственного времени и дороговизны хлеба». В Нарбонне 26 декабря, а потом 10 января следующего года труппа присутствует на крестинах дочери и сына неких Андре и Анны, товарищей (предположительно, потому что о них слишком мало известно) Мольера. Мадлена Бежар — крестная мать мальчика; ее имя впервые появляется среди актеров Дюфрена по этому случаю. В феврале 1650 года труппа прибывает в Ажан, где, по приказу губернатора, зал для игры в мяч был приспособлен под театр.
63
Великий Магистр артиллерии — официальный титул главнокомандующего всеми артиллерийскими силами французской армии.