Молитва Идиотов
Шрифт:
Я от неожиданности вздрогнул и повернулся передом, и заслужил ... женские аплодисменты и неодобрительный мужской гул.
И, поднявши глаза, ужаснулся: прямо передо мною, на небольшом, оборудованном нами с Ниной, пляже удобно расположившись в шезлонгах, грелись под лучами весеннего, уже теплого, солнца те немногочисленные наши знакомые, которых без натяжки можно назвать друзьями, а не приятелями.
Они не смогли так сразу оставить Нину одну и старались, как могли, ее хоть как-то отвлечь от невеселых дум.
Но даже мне это
В прежней жизни, имея красивую внешность и большой рост, я имел, скажем так, некую непропорциональность в «комплекции» своего тела, которая с лихвой искупалась неуемной ненасытностью и темпераментом, но его, я имею ввиду темперамент, на показ, увы, сразу не предъявишь! Поэтому, с прежним телом выступать в роли стрептизера, я бы не рискнул. И вот сейчас, удивленный плохо скрываемым женским восторгом, я с недоумением мельком взглянул себе между ног... Наконец, я смирился со своим новым телом.
Стрептизера из меня все же не получилось и, устыдившись своей наготы, я испуганным зайцем, рванул в кусты.
Прежние грязные вонючие шмотки надеть снова на себя меня бы не заставили и силой. Но на месте моего первого «знакомства» со своим новым телом, я с удивлением нашел великолепный цейсовский полевой бинокль.
Я поднял его и, брезгливо держа лишь кончиками пальцев, взглянул на противоположный берег.
«Вот чем занимался тут мой предшественник горемыка! А я то думал, от чего это у него штаны были спущены?» - догадался я наконец, взглянув на свою сексуальную и почувствовал у себя внизу призывное подергивание.
Я с негодованием, не за себя конечно, быстро отвел от глаз бинокль и хотел было забросить его подальше в кусты, но тут же передумал.
«Во-первых, бинокль вещь дорогая и, судя по прикиду, Я попал, увы, не в тело арабского шейха, а, во-вторых, это теперь мое имущество, а своими вещами я никогда не разбрасывался», резонно решил я и призадумался над своим «я», а точнее о своей новой шкуре.
Поэтому-то, снова поднял бинокль и, с замирающим сердцем (вдруг там запавший нос хронического сифилитика), взгляну л на отражение своего нового лица в его стеклах.
Лицо, как я и предполагал, было мне знакомым. И я тихо вздохнул, но уже без горечи: чудом спасенный повешенный не будет горевать о порванной веревке и царапине на шее из-за того, что веревка не была как следует намылена.
Сергей Богатырев - вот было официальное «клеймо» моей новой шкуры.
Сергей был единственным сыном бывшего старшего егеря охотничьего хозяйства «Медвежий лог».
Несколько лет назад егерь утонул по пьянке и добротный дом, налаженное хозяйство, пара тракторов и приличный, уже приватизированный, участок земли и неугодий (так записали в акте, а на деле же это был один из лучших участков сенокоса в округе) все это перешло по наследству к его непутевому сыну.
Вот, из-за этой земли, которая примыкала к нашей и укорачивала длину нашего участка, по сравнению с соседскими, я когда-то и поручил своим юристам составить на Богатырева подробное досье.
Но дело с покупкой участка бывшего егеря у нас тогда сорвалось, ибо моя законопослушная женушка никогда не вступала в противоречие с буквой закона.
Оказалось, что непутевому Сергею Богатыреву : лентяю и пьянице, но с претензиями и сварливым характером, уже, еще при жизни отца, пару раз «светил» срок, но, щедро «подмазанные» старшим егерем, местные врачи поставили его чаду диагноз: «слабо выраженная шизофрения», что и было официально зафиксировано в документах.
– Ты что хочешь, чтобы мы вложили деньги в обустройство участка, а у нас его потом отобрали бы какие-нибудь горластые родственники Богатыревых?!
– стращала меня моя глазастая.
Тогда доводы Нины меня мало убедили, ибо я знал силу денег, но, не желая перечить жене, я уступил.
Я еще раз взглянул на свое отражение лица в стеклах бинокля и, брезгливо морщась, внимательно, как покупатель, который «враялся», но не может аннулировать покупку, осмотрел и все тело, благо из одежды на мне был лишь один бинокль в руке.
Внешним осмотром смертельных недугов я у себя, слава богу, не обнаружил.
Чесотка, вши и перхоть (где было бедному пьянице взять деньги на чудо-шампуни), конечно же, не джентльменский набор, да и ссадины и раны на теле не украшение рыцаря, ибо заработаны они были в основном по пьянке, когда «сердобольные» собутыльники помогали своему сварливому товарищу «почесать» когда руки, когда ноги, а чаще всего, морду - лицо об матушку - землю.
Я облегченно вздохнул: «Все это легко поправимо: были бы деньги. Деньги?!» - озабоченно почесал я, уже успокоившееся было, тело.
Дорогу к своему новому дому я знал и, как Тарзан, нагишом, и, прикрываясь биноклем, как фиговым листком, обречено направился легкой трусцой в лесную чащу.
Не райские это были кущи, скажу я вам, для босоногого человека, чьи конечности - быстро мы к хорошему привыкаем уже попривыкли к кожаной обуви ручной работы.
Но я не скулил, ибо рядом не было моей сердобольной, которая бы меня согрела и пожалела.
«А вот и моя обитель!» - обрадовался я концу своих блужданий по лесу. Но радоваться, сказать по правде, было не чему.
Некогда добротный не дом, а домище, напоминал теперь скорее медвежью берлогу.
Со двора и с дома, как я чуть попозже убедился, все что можно было снять, было снято и продано. Теперь уже шла заключительная фаза хозяйствования: подчистка территории, о чем свидетельствовала ручная тележка, нагруженная металлоломом и одиноко стоявшая посреди пустынного двора.
С полчаса я походил по дому, по двору.
«Боже, где мне спать?! Боже, что мне есть?!» почувствовал я себя снова человеком.