Молодежь США. От нигилизма к политике
Шрифт:
Не последнюю роль в таком повороте сыграло активное участие «нового левого» в антивоенном движении, поскольку Вьетнам был для них живым примером умелого сочетания боевых и бескомпромиссных революционных действий с осторожным и уважительным отношением к различным силам, не являющимся вражескими в данный момент, а, напротив, способным внести определенный вклад в борьбу против агрессии американского империализма.
На необходимость более терпимого отношения к возможным союзникам толкала и логика развития самого «нового левого» движения, когда его будущее во все большей степени зависит от расширения массового характера борьбы. Разочарование все более широких слоев американского населения в правительстве, в существующей системе открывало перспективу для активного включения в борьбу за демократию части либералов, некоторых военнослужащих и ветеранов войны. О возможностях расширения коалиции демократических сил свидетельствовала и усилившаяся неудовлетворенность в ряде профсоюзов, нашедшая, в частности, выражение в создании Союза профсоюзных действий, в расширении их участия в антивоенном движении.
Подобный подход к вопросу о силах, способных принять участие в борьбе за общественные преобразования, не мог не привести руководителей и идеологов «нового левого» движения к убеждению, что единственным и подлинным творцом истории являются простые люди, народ, а не те узкие социальные группировки, на которые, идя вслед за Маркузе, они делали ставку прежде, что подъем политической борьбы в США породили энергия и сила народа.
Признание народа как единственного и подлинного творца истории вновь со всей остротой ставит перед «новым левым» вопрос об отношении к рабочему классу, о его роли в осуществлении революционных преобразований. Практика борьбы
«В начале 60-х годов, начав движение, мы пытались отвергать все учения и теорию «старого левого» и начать все заново. Но вскоре мы обнаружили, что, выливая воду из ванны, вместе с водой чуть не выплеснули и ребенка».
Однако в одиночку опрокинуть государство монополий леворадикальным студентам оказалось не под силу. Надежды на союзников вне рабочего класса, в первую очередь на наиболее обездоленную часть населения США, не подтвердились.
Несколько лет напряженной работы по осуществлению «Проекта экономических исследований и действий», проводившегося в населенных беднотой районах, убеждали «новых левых» в том, что бедные, даже проявляя стремление к организации, оказывались, как правило, не подготовленными к радикальным действиям за изменение условий своего существования. Их идеология не была революционной, хотя они охотно принимали помощь студентов и представителей интеллигенции, стоявших на радикальных позициях. Происходит отход «новых левых» от взглядов, существо которых находило выражение в лозунге «Бедные сами решат свою судьбу». Более верным им представляется марксистское положение о том, что в целом беднейшая часть населения, люмпены находятся за пределами политической экономии, а потому менее способны оказывать воздействие на основополагающие процессы общественного развития. Марксизм исходит из ведущей революционно-преобразующей роли рабочего класса. «Новым левым» антирабочие настроения мешали сразу полностью признать эту роль рабочего класса, который рисовался в их представлении сплошь реакционной массой. Мешало и отрицательное отношение к марксизму как революционному учению, многолетние безуспешные попытки выработать свою собственную революционную идеологию. Именно здесь проходит временная идеологическая стыковка «нового левого» с Г. Маркузе, выдвигавшим концепцию «нового рабочего класса». В соответствии с этой концепцией повышение удельного веса служащих, так называемых «белых воротничков», приведет к тому, что рабочий класс постепенно сольется с ними, пожертвовав своими боевыми традициями. Но, принимая терминологию Г. Маркузе, они отбрасывали его выводы, практически отрицавшие возможность коренных общественных преобразований. В этом смысле они шли дальше и своего «духовного отца» Р. Миллса, который в книге «Белые воротнички», вышедшей в 1951 году, рассматривал профессионально-технических, научных, административных и общественных работников, которых он называл «новый средний класс», как объект массового общества, как разделенную на атомы лоскутную и бессильную часть рабочих, неспособную сопротивляться идеологическому воздействию правящей элиты.
Напротив, идеологи «новых левых» считали, что «новые рабочие» могут организоваться и оказать влияние на те институты, в которых они заняты, и на политическую жизнь в целом. Такая возможность обосновывалась возрастанием их экономической роли даже в основных, традиционных отраслях промышленности, не говоря уже об их ведущей роли в наиболее важных научно-технических и общественных процессах. Они не могут не быть подвержены радикализации и с субъективной точки зрения, поскольку живут в то время, когда миф о демократическом устройстве общества был чрезвычайно сильно поколеблен в сознании интеллигенции и профессионально-технических работников реальностью бюрократического и корпоративного контроля.
Как отмечалось в документе «К теории общественных изменений в Америке», подготовленном группой членов отделения СДО в Нью-Йорке, «основной особенностью нового рабочего класса является то, что он находится в самом сердце производства, понимая при этом роль и характер общественной организации производства, но не имея еще возможности контролировать его. Они могут быть непосредственно заинтересованы в радикальных общественных преобразованиях». Высокий уровень образования позволяет им заметить и понять противоречия американского общества. Авторы документа верно усматривали возможность развития классового сознания этой группы трудящихся, проистекающего из понимания действительного соотношения сил, из условий, определяющих характер их работы, роли и места в производстве и обществе, их неудовлетворенности «американским образом жизни». Вместе с тем они наивно надеялись, что если СДО достигнет 100-тысячного членства [9] , то ежегодно она будет поставлять в «новый рабочий класс» около 20 тысяч радикально настроенных организаторов, которые и определят революционное сознание всего рабочего класса. Концепция «нового рабочего класса» сразу же обнаруживала свою узость. Этот «класс», по подсчетам авторов документа, включал в себя только 13 процентов общей рабочей силы, составляя, таким образом, лишь незначительную часть рабочего класса в целом. Силой обстоятельств «новые левые» вынуждены были задумываться о необходимости вовлечения в борьбу и «традиционного» рабочего класса. Не последнюю роль в этом сыграл процесс все большего охвата профсоюзным движением профессионально-технических работников и служащих, заимствующих опыт и методы действий у рабочих организаций. Тем не менее ведущую роль идеологи «нового левого» оставляли на первых порах за «новым рабочим классом», проповедуя тем самым разделение класса на активную и пассивную части. Эта концепция не была свободна и от элементов «студенческого авангардизма», поскольку перспектива революционизирующего воздействия «нового рабочего класса» на весь рабочий класс вокруг лозунгов «отсутствия власти», «контроля» и «участия» увязывалась со студентами, которые после окончания учебы вольются в «новый рабочий класс», привнося с собой опыт политической борьбы. Несмотря на всю ограниченность, концепция «нового рабочего класса» способствовала сдвигу к пониманию «новыми левыми» необходимости расширения социальной базы движения для осуществления радикальных преобразований, приближала их к признанию ведущей революционно-преобразующей роли рабочего класса. Уже в апреле 1967 года «Нэшнл гардиан» писала, что «новый рабочий класс не сможет остановить колеса и токарные станки, но он может тем не менее перевернуть все вверх дном и, возможно, явится искрой, которая приведет в движение рабочий класс». А несколько раньше, в феврале 1967 года, появился документ, в котором рассматривались цели и задачи участия радикалов в деятельности все возрастающего числа профсоюзов «белых воротничков». В документе указывалось на необходимость взаимосвязи в деятельности этих профсоюзов между борьбой за свои специфические интересы и за общие требования всего рабочего класса. «Автоматизация, — отмечалось в документе, — выдвинула перед «белыми воротничками» задачи, которые диктует необходимость объединения в профсоюзы. Чем большее число людей соглашается с мнением, что власти в этом обществе можно добиться через организацию, тем больше возможности для «белых воротничков» увидеть сходство своих, интересов с интересами «синих воротничков». Вполне понятно, что участие «белых воротничков» в общем профсоюзном движении способствовало бы объединению различных отрядов трудящихся, расширило бы рамки и силу антимонополистической коалиции. Так, например, сильный профсоюз учителей, объединяющий преподавателей начальных, средних школ и колледжей был бы более многочисленным, чем профсоюзы
9
К началу 1969 года число членов организации приближалось к 100 тысячам.
10
АФТ — КПП — Американская федерация труда — Конгресс производственных профсоюзов.
«Задача радикалов в этих профсоюзах, — подчеркивалось в документе, — состоит в том, чтобы убедить их членов в первостепенной необходимости союза с другими рабочими и с жителями гетто».
Одновременно в «новом левом» широкое распространение получает идея, что профсоюзное движение не проявляет высокой политической активности в силу отсутствия в основных индустриальных профсоюзах левых сил, способных завоевать поддержку рабочих, готовых по-новому подойти к решению стоящих перед ними проблем. Ответы на возникшие в связи с этим вопросы теоретики «нового левого» движения искали в опыте работы партий и группировок социалистической ориентации в рабочем и профсоюзном движении, особенно в 30-е годы. Они не просто перенимали этот опыт, а пытались критически обобщить его.
Подчеркивая боевитость ряда созданных левыми силами в 30-е годы отделений КПП, теоретики «нового левого» указывали вместе с тем на узость концепции, суть которой сводилась к тому, что чем шире и мощнее станут профсоюзы, тем больше шансов на возникновение в Соединенных Штатах радикального движения рабочего класса. Не дополненный массовой политической борьбой такой подход зачастую вел к хвостизму, нашедшему выражение в высказывании одного из социалистов, активно работавшего в профсоюзном движении: «Мы с организованными рабочими независимо от того, правы они или не правы. Мы не говорим рабочим, что им делать или как делать. Мы просто помогаем всему, что бы они ни делали». Подобная позиция привела к тому, что, занимая даже высокие посты в профсоюзной иерархии, социал-демократы оказывали весьма незначительное влияние на определение политики профессиональных союзов, а их критика деятельности профсоюзного руководства была осторожной и сводилась скорее к процедурным, нежели принципиальным вопросам. Политика троцкистов сводилась к натравливанию рядовых членов против профсоюзной верхушки. Тем самым они рассчитывали на то, что рабочие более выпукло увидят противоречия капитализма, а это, в свою очередь, поведет к росту классового самосознания, к борьбе, в ходе которой будет опрокинута профсоюзная бюрократия и создана база для подлинной революции рабочего класса.
Основным недостатком профсоюзной политики социалистов и троцкистов было то, что ни одни, ни другие не выдвигали программы, которую члены профсоюзов могли бы принять как собственную и на основе которой могла бы развернуться массовая политическая борьба, способствующая росту классового самосознания рабочих. Не давало положительных результатов и забегание вперед, пропаганда среди рабочих идей и лозунгов, которые в силу уровня классового самосознания не могли быть восприняты ими как собственные. В данном случае идейное воспитание становилось самостоятельной, обособленной формой борьбы, не подкрепленной массовыми политическими выступлениями. В практической работе основной упор делался на то, чтобы добиться для рабочего класса как можно больше экономических благ. Нет сомнения, что эта борьба вынуждала и вынуждает американскую буржуазию идти на уступки. Буржуазия оказалась в состоянии, особенно в послевоенный период, создать для объединенных в профсоюзы рабочих относительное «изобилие», не пожертвовав при этом никакими элементами своей политической власти. Напротив, американской буржуазии при помощи реакционного профсоюзного руководства удалось вместе с уступками экономического характера внести в определенные слои рабочего класса элементы мелкобуржуазной идеологии. Одной из обусловивших такое положение причин явилось то, что левые силы не смогли развернуть массовую борьбу рабочих за политические свободы, за участие в контроле над производством, иными словами, в тех областях, в которых буржуазия никогда добровольно не пойдет на уступки, поскольку это грозило бы подрывом принципа частной собственности. К таким выводам приходили некоторые теоретики «нового левого», обобщая опыт работы левых сил в профсоюзном движении. Одновременно они вынесли из этого опыта и то, что попытки занять какие-то позиции в профсоюзном и рабочем движении, игнорируя экономические требования трудящихся, обречены на неудачу. И не только в силу конъюнктурных соображений и понимания необходимости улучшения материального положения значительных слоев американских трудящихся, которых не коснулось «изобилие», но в первую очередь потому, что в современных условиях бурного развития научно-технической революции борьба за удовлетворение повседневных требований рабочих как экономического, так и социального характера все теснее переплетается и позволяет быстрее осознать необходимость развертывания борьбы за участие в контроле над условиями труда и жизни, а в конечном итоге за рабочий контроль над производством. В «новой левой» литературе, в частности, подчеркивалось: «Несомненно, радикалы должны поддерживать требования за более высокую заработную плату, лучшее пенсионное обеспечение, улучшение системы здравоохранения. Тем не менее, когда дело касается принципиальных проблем, ведущих к глубоким структурным изменениям и помогающих рабочим поставить под вопрос существующую систему власти, то именно вокруг них должны развертываться важнейшие битвы с участием радикалов. За повседневные требования можно бороться и в рамках существующей системы. Это, однако, не означает, что требования о повышении зарплаты неважны для рабочих или что социалистическая цель обеспечения приличной оплаты труда для всех рабочих является тривиальной». Главной задачей профсоюзного движения некоторые руководители «новых левых» считали развертывание борьбы, ведущей к передаче функции принятия решений по всем важнейшим производственным и общественным вопросам рядовым рабочим.
Таким образом, они признавали решающее значение массовой политической борьбы, правильно улавливали роль профсоюзов в революционном движении. Но, с другой стороны, игнорируя руководящую и направляющую роль в революционной борьбе марксистско-ленинской партии рабочего класса, они повторяли многое из ошибочных положений социалистов и троцкистов, усматривали главную силу в осуществлении радикальных общественных преобразований в профсоюзах, очищенных от реакционного руководства, в организационно независимой профсоюзной структуре. Они оказались слишком далеки от ленинского подхода к вопросу о роли профсоюзного движения, которое, как известно, не может само по себе выработать классового революционного сознания. Так же как социалисты и троцкисты, теоретики «нового левого» не смогли предложить рядовым членам профсоюзов конкретной программы альтернативной программе реакционного руководства АФТ-КПП, которую рабочие могли бы воспринять как собственную и развернуть на её основе массовую борьбу. В конечном итоге они ограничились лишь общими рассуждениями о том, что профсоюзное движение может сыграть существенную роль в борьбе за революционное преобразование общества, если «тред-юнионистская деятельность будет дополняться политическими действиями», а выступления за повседневные требования соединены с борьбой за достижение конечной цели.
Вооруженные такого рода концепциями некоторые молодые радикалы шли работать в профсоюзы делопроизводителями, клерками, социологами и организаторами. Однако очень скоро стало ясно, что недостаточно просто оказаться в рядах профсоюзной бюрократии или среди рядовых членов. Необходимо знать рабочих, их психологию, иметь альтернативную программу, являющуюся ключом к решению новых вопросов, встающих перед рабочими. А как раз этого «новые левые» не имели. Большинство из ушедших на работу в профсоюзы молодых радикалов оказалось в плену коллективных договоров по вопросам экономического характера. Даже когда они пытались действовать исключительно с политических позиций, их усилия в конечном итоге направлялись на поддержку наиболее либеральных или придерживающихся «прорабочих взглядов» деятелей двух основных буржуазных партий. Эти молодые люди затрачивали много сил и энергии, агитируя за такого рода кандидатов, но редко когда предпринимали концентрированные усилия по политическому просвещению рядовых членов профсоюзов.