Молодость с нами
Шрифт:
— А что ж, верно, — отозвался он. — Погулять никогда не вредно.
Садовницы засмеялись, а Оля поморщилась, ответ показался ей развязным, неумным и пошлым. Только
тут она разглядела своего соседа, которому было, наверно, столько же лет, сколько и ей; был он сероглазый,
густобровый и хотя произносил пошлости, улыбка у него была хорошая, радостная; правда, если вглядеться
повнимательнее — немножко насмешливая. “Наверно, считает себя красавцем, — подумала Оля, —
большое значение придает своей персоне”. Еще она подумала о том, что при всех богатствах русского языка в
нем нет хорошего слова, с которым бы можно было обратиться к этому сероглазому товарищу. Сказать:
“молодой человек” — в этом есть нечто обывательское, глупое. Сказать: “юноша” — ну прямо-таки из
сладенькой повести о жизни ремесленного училища, в которой всех мальчишек высокопарно называют
юношами. Что же остается? Грубое “парень”? Нет, для молодых мужчин не нашли, не придумали такого
поэтичного, красивого, нежного слова, которое хоть в слабой мере равнялось бы слову, найденному для
молодых женщин.
Ветер тряхнул черемуховый куст, Олю всю осыпало белыми лепестками, ей стало весело от этого и еще
от того, что для нее существует такое красивое слово. Вот тот юноша — парень — молодой человек, вздумает
если обратиться с чем-либо к ней, он что скажет? Он скажет, конечно: “девушка”. Оле очень захотелось, чтобы
сосед обратился к ней, спросил бы ее о чем-нибудь.
И он обратился, он спросил. Он встал со своей скамьи, подошел к Олиной, и Оля вдруг услышала:
— Юная леди! Извините, пожалуйста, сколько сейчас время?
Оля даже вздрогнула от удивления, которое тотчас сменилось возмущением.
— Надеюсь, это относится не ко мне? — ответила она гордо.
— Именно, к вам.
— Если ко мне, то, во-первых, я не леди, а во-вторых, говорят не “сколько время”, а “который час”.
Понятно?
— Понятно, гражданочка, понятно. — Он снял кепку и добавил: — А вы зря на “меня сердитесь, ей-богу,
зря. — Когда он поднимал руку к кепке, Оля заметила на этой руке часы, и ей стало ясно, для чего он спрашивал
о времени, и еще ей представился Федор Иванович Макаров, такой, каким он был в ту пору, о которой недавно
рассказывал отец, тот молодой Федя Макаров, который вдруг ни с того ни с сего схватил да и поцеловал
медицинскую сестричку Алю Егозихину. Оля усмехнулась краем губ и прищуренными глазами старалась
сказать: пусть бы с ней кто-нибудь попробовал это проделать; интересно, как бы он тогда выглядел? Вслух она
сказала:
— Извините, мне некогда. А если вас интересует, который час, то пожалуйста.
Она махнула рукой в сторону
оглядываясь, быстро пошла из сквера.
В комнате, где обычно происходили заседания бюро райкома, Оля заняла всегдашнее свое место за
длинным столом между Кирой Птичкиной, секретарем комсомольской организации троллейбусного парка, и
Никитой Давыдовым, секретарем комсомольской организации завода, на котором работал Павел Петрович до
перехода в институт металлов.
— Мы сегодня именинники, — сказал Никита Давыдов и пододвинул к ней листок бумаги с повесткой
дня. — С нашего завода восемь персональных дел. Всыплют нам так, что будь здоров!
Подбор дел был не случайным. Коля Осипов так и сказал об этом. Он сказал, что в комсомольских
организациях ослабла борьба за трудовую дисциплину, что трудовая дисциплина — один из важнейших
показателей сознательного отношения к труду, и там, где ее нет, там, значит, и комсомольская работа ведется
никуда не годно.
— Я тебе говорил, всыплют нам, — склонясь к Оле, шепнул Давыдов.
Осипов продолжал свою речь о том, что не по количеству заседаний, не по всяким там формальным
признакам, а по самой что ни на есть существенной сути надо судить о боеспособности каждой комсомольской
организации, по тому, как работают комсомольцы, по тому, как они учатся, по тому, какой пример подают
внесоюзной молодежи, по тому, как ведут себя в быту, носителями какой морали являются.
Он очень интересно говорил на этот раз, серьезный Коля Осипов. Никто из членов бюро не знал еще, что
Колю за последний месяц раз пять вызывал к себе новый секретарь райкома партии Федор Иванович Макаров и
каждый раз беседовал с ним по нескольку часов, беседовал по-дружески, всеми силами стараясь помочь
молодому человеку увидеть явления не с их поверхности, часто обманчивой и неверной, а из глубины, из
сердцевины, где залегают и ветвятся скрытые корни этих явлений. Был даже такой день, точнее вечер, когда на
смену разговорам и собеседованиям пришло то, что Коля Осипов в шутку назвал практическими занятиями.
Федор Иванович пригласил Колю пройтись пешочком по району. Они зашли в клуб прядильной фабрики, потом
в молодежное общежитие одного из заводов. Нашли множество всяческих непорядков, составили план, как их
исправить. Отправились по адресу, который Федору Ивановичу дала бабушка, жаловавшаяся на несчастную
жизнь своего внука. Самого внука, Леньку, они дома не застали, были только его родители, бабушка да