Молодые дикари
Шрифт:
Зазвонил телефон. Кэрин подошла и сняла трубку: «Алло? – она помолчала. – О, привет, Элис, как дела? Прекрасно, спасибо, все здоровы. – Она снова замолчала, слушая. – Да? – сказала она. – О, да, понимаю. Да, хорошо, это понятно. Нет, конечно, я не думаю, что ты должна его оставлять. Да, я понимаю. Надеюсь, он скоро почувствует себя лучше. Спасибо, что предупредила, Элис». Она положила трубку.
– Элис Бентон? – спросил Хэнк.
– Да.
– В чем дело?
– Она не может прийти в эту субботу. – Кэрин помолчала, покусывая губу. – Я пригласила
– Что-нибудь случилось?
– У Фрэнка жар. Элис считает, что ей не следует оставлять его одного.
Снова зазвонил телефон.
– Я отвечу, – сказал Хэнк, ставя бокал и подходя к телефону. – Алло? В чем дело, Джордж?
– Натолкнулся на небольшое препятствие. Хэнк, дружище. Боюсь, что мы с Ди вынуждены будем пропустить торжество у вас в субботу.
– Что за препятствие, Джордж?
– Босс решил послать меня в конце недели в Сиракузы для переговоров с возможным заказчиком. Что мне остается делать? Я раб своих тайных хозяев, только на этот раз они не такие уж тайные.
– Понятно, – ответил Хэнк. – Когда уезжаешь?
– Думаю, что завтра. Вернусь в понедельник, если начальство не изменит решения.
– Давно встречался с Макнелли или Пирсом? – спросил Хэнк.
– Что?
– С Джоном и Фрэдом, нашими соседями. Давно их видел?
– Ну, я часто их встречаю где-нибудь. Ты знаешь, как это бывает.
– Я знаю точно, как это бывает, Джордж. Спасибо за звонок. Мне жаль, что вы не сможете прийти в субботу. Впрочем, у многих наших соседей, оказывается, появился насморк или выяснилось, что в Пеории у них умирает бабушка. Может быть, вам стоит собраться всем вместе и устроить свою собственную вечеринку.
– Не понимаю.
– Вы можете сделать, например, симпатичный деревянный крест и поджечь его на моей лужайке.
– Хэнк?
– Что, Джордж?
– Я действительно должен ехать в Сиракузы. Это не имеет ничего общего с той ерундой, которую распространяют Макнелли и Пирс.
– Хорошо.
– Ты мне веришь?
– Чему тут не верить?
– Мне просто хотелось, чтобы ты знал это. Я не собираюсь указывать, как тебе надо выполнять свои обязанности. – Табольт помолчал. – Виновность по ассоциации тоже грех, не так ли?
– Извини, Джордж.
– Мне хотелось бы, чтобы ты знал, что я не присоединился к ордам варваров. Причина моего отсутствия – законная. Между прочим, мне очень хотелось познакомиться с Самалсоном.
– Хорошо, Джордж. Мне очень жаль, что вы не сможете прийти. Спасибо за звонок.
– До скорой встречи, – сказал Табольт и повесил трубку.
– Кого ты еще пригласила? – спросил Хэнк.
– Кронинов.
– Они еще не звонили?
– Нет.
– Думаешь, позвонят?
– Не знаю.
Он подошел к ней и обнял.
– Ты сердишься?
– Нет. Просто немного грустно. Мне в общем-то нравилось наше окружение.
– Не говори так, словно завтра мы переезжаем отсюда.
– Я не это имела в виду. Я не думала, что люди,
– Я всегда считал, что это единственно правильный путь выполнения своей работы, – ответил Хэнк.
– Да, – Кэрин помолчала. – В таком случае, черт с ними. Как бы там ни было, я достаточно эгоистична, чтобы ни с кем не делиться удовольствием видеть Абе.
– Правильно, – Хэнк улыбнулся.
– Меня только одно удивляет: если эти великодушные жители Инвуда, эти столпы, формирующие общественное мнение, могут вести себя подобным образом, то что мы можем ожидать от ребят, живущих в Гарлеме? Может быть, и не должно быть никакой причины? Может быть, люди больше предпочитают ненавидеть, чем любить?
Зазвонил телефон.
– Это Кронины, – сказал Хэнк. – Все заодно. Теперь мы знаем, что все на этой улице считают, что мы должны как можно скорее похоронить Морреза и забыть о нем. И, может быть, нам следует в парке поставить памятник этим парням, которые убили его. Ты ответишь, или мне это сделать?
– Я отвечу, – сказала Кэрин.
– Похороните Морреза, пока он не начал смердить, похлопайте молодых убийц по плечу и скажите: «Хорошая работа, мальчики» и тем самым вы заслужите бурные аплодисменты со стороны Макнелли и Пирса и всех безупречно чистых протестантов в нашей округе.
– Кронины католики, – заметила Кэрин. – Ты начинаешь говорить, как Макнелли.
– Я просто использовал образные выражения, – ответил Хэнк.
Кэрин сняла трубку.
– Алло? – С минуту она слушала, а затем, продолжая слушать, многозначительно кивнула Хэнку головой.
ГЛАВА IX
Судья Самалсон сидел на террасе, запрокинув лысую голову, разглядывал небеса и вертел в тонких пальцах рюмку к коньяком, время от времени делая маленькие глотки.
– Бартон в своей газете неплохо разделал тебя, Хэнк, – сказал Самалсон.
– О, да, – согласился Хэнк.
– Я думаю, это сыграет тебе на руку. Он изображает тебя смелым и романтичным. Найдется ли кто-нибудь во всем городе Нью-Йорке, кто не хотел бы приподнять подол ирландской красотке? Не скажу, чтобы я поверил хоть единому слову в этой статейке, однако она является иллюстрацией того, как опасны неумелые сочинения. В ней Бартон делает попытку уничтожить тебя, а чего он достигает? Он создает романтичную фигуру.
– Мне эта история не показалась такой уж романтической, – ответил Хэнк.
– Ты слишком чувствительный. Американские Майки Бартоны – люди, достойные не ненависти, а смеха. Дайте Бартону непромокаемый плащ с теплой подкладкой и скандальную сплетню – и он счастлив.
– Я хотел бы с вами согласиться. Абе, – ответил Хэнк.
– Ты был самым заядлым спорщиком из всех моих студентов, а я преподавал право четырнадцать лет. Я мог бы добавить со всей справедливостью, ставшей моей судейской обязанностью, что ты подавал самые большие надежды.