Молот и «Грушевое дерево». Убийства в Рэтклиффе
Шрифт:
Бриджет Хэррингтон отнесла пиво в дом констебля и, проделав путь в несколько ярдов, возвратилась в таверну. Андерсон не сомневался, что когда он прощался с хозяином, в заведении, кроме супругов Уильямсон, Бриджет Хэррингтон, Китти Стиллуэлл и жильца Тернера, никого не было.
Чтобы выпить пиво, констеблю потребовалось немногим более двадцати минут. Для случайных посетителей таверна «Королевский герб» закрывалась ровно в одиннадцать, но соседям Уильямсон никогда не отказывал, пока окончательно не запирал двери на ночь и не ложился спать. Снова ощутив жажду, Андерсон решил взять еще один кувшин. Он открыл дверь на улицу, и тут же его подхватил вихрь беспорядочной суматохи. Люди бегали и вопили, но, перекрывая шум, повторялся один и тот же крик: «Убийство! Убийство!» Небольшая толпа глазела на дом Уильямсонов, и констебль тоже посмотрел в ту сторону. В воздухе болтался почти голый человек. Он цеплялся за связанные простыни и, спускаясь из окна мансарды, что-то неразборчиво кричал. На мостовой, застыв в изумлении,
Толпа повела себя, подчиняясь порыву. Одни принялись колотить во входную дверь. А Андерсон с тремя или четырьмя добровольцами кинулся открывать ведущий с улицы в подвал люк. Кто-то из них вооружился кочергой, мясник прихватил топор. К ним присоединился хозяин «Черной лошади» Ли. Наконец люк поддался. Ступени вели в темноту, но света хватало, чтобы различить тело Уильямсона. Он лежал головой вниз, опрокинувшись на спину, ноги были причудливо раскинуты на лестнице, ведущей в пивную. Рядом с трупом валялся испачканный кровью металлический стержень. Голова старика была проломлена, горло перерезано, правая нога сломана. Он, вероятно, храбро сопротивлялся. Одна рука была чудовищно изранена, будто в последний отчаянный момент он хватался за лезвие убившего его ножа. Большой палец в растекающейся лужице крови держался на лоскуте кожи.
Пока «команда» Андерсона в ужасе глядела на мертвеца, сверху донесся крик: «Где старик?» Они перешагнули через истерзанное, истекающее кровью тело Уильямсона и поднялись на кухню, где всего полчаса назад хозяин дома грелся у затухающего огня. Первым, что они увидели, был труп миссис Уильямсон. Женщина лежала на боку, на голове виднелись следы жестоких ударов, горло было перерезано, из огромной, зияющей раны текла кровь. Неподалеку от нее служанка, Бриджет Хэррингтон, лежала на спине у потухшего камина – видимо, укладывала дрова на утро, когда убийца нанес удар. Ее череп был расколот еще сильнее, чем у миссис Уильямсон. Но потрясенный взгляд Андерсона приковало ее горло – оно было рассечено до самого позвоночника.
Небольшие группы мужчин с топорами и кочергами обыскали дом, но убийца исчез. Зато внучка Уильямсонов Китти Стиллуэлл крепко спала в своей кровати, чудесным образом оставшись невредимой. Ее вынесли на улицу. Кто-то послал сообщение властям Шэдуэлла, и на место преступления поспешно прибежали двое полицейских. В эту ночь они с саблями и пистолетами патрулировали приход, но в момент убийства ужинали в таверне напротив здания полиции.
Как замечала газета «Курьер», «Вапинг моментально всколыхнулся. Барабаны добровольцев призывали к оружию, звонили пожарные колокола, и все в испуге бежали к месту события. Полиция обыскала в округе все дома, не пропустила ни одного судна на реке, останавливала каждую повозку, подводу, каждый экипаж». Пожалуй, это утверждение – явное преувеличение в репортаже, учитывая, какими малочисленными в то время были силы правопорядка. Тем не менее остается фактом, что был закрыт Лондонский мост и схвачен подозреваемый. Ближе к утру, чтобы подбодрить напуганное население, прибыла команда сыщиков с Боу-стрит. Они быстро разошлись по Рэтклифф-хайуэй, внезапно расцветив унылые улицы Шэдуэлла и Вапинга своими ярко-синими мундирами, красными жилетами, синими брюками, сапогами до колен и черными шляпами. Далее «Курьер» писала: «Лежащих в нелепых позах убитых подняли, раздели, омыли и положили на доски пола в задней гостиной, где иногда спали пожилые супруги. А девочку, которая во время трагических событий в своей комнате наверху так и не проснулась, перевели в безопасное место».
Сразу обнаружили несколько улик. Андерсон сообщил, что в тот вечер у дверей таверны «Королевский герб» был замечен высокий мужчина в плаще из грубой шерсти. Когда жилец Джон Тернер немного пришел в себя и сумел пробормотать нечто относительно членораздельное, он сообщил, что видел похоже одетого высокого мужчину, который склонялся над миссис Уильямсон. Впрочем, все, что он тогда говорил, принималось с большим подозрением, поскольку его первым схватил дежурный сторож. Обнаружили, что заднее окно таверны открыто, а подоконник закапан кровью. Снаружи тянулся высокий глинистый вал, где нашли следы. Глина была мокрой, а тому, кто спасался этим путем, пришлось прыгать с высоты восьми футов, а затем карабкаться по скользкому склону. Он явно испачкал глиной штаны и частично куртку, а глину очень трудно отмыть. Судя по всему, преступник ушел по пустоши, принадлежавшей компании лондонского дока. Кто-то вспомнил, что так же было, когда убили семейство Марров. Другой, с задатками судмедэксперта – уж не мясник ли? – заключил, что, судя по характеру ран, преступник был левшой.
Еще не пробило полночь, а в помещении приходского совета собрались напуганные мужчины. Церковные старосты, доверенные и попечители, несмотря на громкие звания, были обыкновенными людьми. Местными торговцами, мастеровыми, лавочниками, мясниками, пекарями, трактирщиками, которые много лет знали Уильямсонов. Они судачили с ними в пивной таверны «Королевский герб» о том, какое несчастье постигло семейство Марров. Сначала в ужасе, не веря, что такое возможно, а затем, пытаясь подбодриться, обменивались фривольными шутками. Но теперь, борясь с дурнотой при виде трех растерзанных трупов, должны были приспособиться к новой пугающей реальности. Они оказались в центре событий настолько устрашающе жутких, что если кому-то рассказать, люди только недоверчиво пожали бы плечами. Но собравшиеся в помещении приходского совета были облечены властью и не имели права вести себя как простые обыватели. Поставленные над другими, они, как бы ни были ошеломлены и подавлены чудовищными событиями, обязаны были им противодействовать. Поэтому они собрались со своим клерком Томасом Барнсом в знакомой ризнице, где ежедневный список дел ограничивался венчаниями, церковной десятиной, крещениями и налогом в пользу бедных. Им предстояло посовещаться, так сказать, на уровне приходского кабинета правительства. Была поспешно принята и внесена в журнал заседаний резолюция, были уволены все ночные сторожа, а Барнс немедленно был отправлен к печатнику с Рэтклифф-хайуэй Скирвену. Менее чем через час после убийств на улицах появилось еще одно объявление:
«НАГРАДА
100 гиней
УБИЙСТВО!
ВСЕМ, ВСЕМ
В четверг вечером 19 декабря 1811 года между одиннадцатью и двенадцатью часами были жестоко убиты в своем доме под вывеской:
“КОРОЛЕВСКИЙ ГЕРБ”
НЬЮ-ГРЕЙВЕЛ-ЛЕЙН
ПРИХОД СВЯТОГО ПАВЛА, ШЭДУЭЛЛ
мистер Уильямсон, его жена и служанка.
Совет прихода Святого Павла назначает награду в сто гиней тому или тем, кто обнаружит и задержит преступника или преступников, совершивших упомянутое жестокое убийство. Награду выдадут, если эти лица будут признаны виновными.
По распоряжению церковных старост, доверенных и попечителей
ТОМАС БАРНС,
причетник
Шэдуэлл
19 декабря 1811 г.»
Но каков же мотив? Что за дикая жажда наживы или страсть к мести принесла столь ужасные плоды – семь жертв менее чем за две недели? И все с вышибленными мозгами и перерезанными глотками? Ничего подобного никто не мог припомнить, дело было выше человеческого понимания. Члены приходского совета зашли в тупик. Те, кто настаивал на простом мотиве ограбления, указывали, что и Марры, и Уильямсоны были сравнительно богатыми людьми. Правда, из дома Марров ничего не пропало, а у Уильямсона украли часы. Может быть, бандитов просто вспугнули? В первом случае трезвон вернувшейся Маргарет Джуэлл, во втором – крики жильца Уильямсонов. И они, испугавшись, бежали. Однако в этой теории оставалось слишком много необъяснимых мест. Почему преступники оставили деньги в кармане Марра и в кассе лавки? Почему ограничились только часами Уильямсона? Почему не взяли хотя бы лежавшие в кассе деньги? Что за нрав у этих жестоких бандитов, если они при малейшей тревоге сразу удирают, ничего не украв, лишь совершив бессмысленные убийства?
Но если главный мотив – не грабеж, может, в обоих случаях вся эта бойня – результат мести? Были люди, которые пытались обнаружить связь между Маррами и Уильямсонами и таким образом получить ключ к разгадке преступления. Но ничего очевидного не всплывало. Марр был молод и всего несколько месяцев жил в этом районе. Уильямсону исполнилось пятьдесят шесть лет, и он давно обосновался в Шэдуэлле. Но члены приходского совета отчаянно искали общее в двух семьях. Ведь в противном случае – если мотив не расчетливая личная месть – страшно подумать о том, что случилось. В Шэдуэлле орудовал маньяк или банда маньяков – коварных, безжалостных, бесчеловечных. И они этими долгими декабрьскими ночами могли снова нанести удар.
Какой смысл был назначать награду в сто гиней, если правительство после убийства семьи Марров предложило пятьсот и это ничего не дало? Обыкновенный жест, и не более, но члены приходского совета считали, что обязаны сделать хотя бы это ради Уильямсонов. И еще – следовало предпринять все возможное, чтобы успокоить и свои напуганные семьи, и соседей. Так же поступил совет расположенного к востоку от Шэдуэлла соседнего прихода. Приходское правление деревушки Рэтклифф собралось утром на заседание. И как и следовало ожидать, повело себя разумнее, чем их товарищи по несчастью из Шэдуэлла на своем полуночном собрании. Члены совета не спеша все обдумали, а те, кто успел побывать в таверне «Королевский герб», описали найденный рядом с телом Уильямсона металлический стержень. Он имел в длину около тридцати пяти дюймов и был похож на предмет, найденный на прилавке Марра. Может, это вовсе не лом, как решили сначала, а плотницкая стамеска? Та же самая, что присутствовала в доме Марра? Нет, это было невозможно, поскольку та хранилась у магистратов. К тому же эта показалась совершенно новой. Озадаченные члены совета решили действовать с большой осторожностью и написали объявления согласно старому логическому правилу. Хотя дело их непосредственно не касалось, соображение, что в округе безнаказанно орудовала банда монстров, призывало к действию. Долг повелевал оценить риск, а затем, сообразно ему, назначить награду. Они воспользовались примером Шэдуэлла и предложили сто гиней. Но вдобавок еще двадцать гиней тому, кто сумеет не только сообщить, кому была продана новая плотницкая стамеска, но и предъявить доказательства своих слов. В приходе Рэтклифф не сомневались, что она – самый важный ключ к разгадке тайны.