Монах
Шрифт:
– В твоем положении очень опрометчиво пугать меня пытками. Ты можешь натолкнуть меня на идею, воплощение которой тебе не понравиться.
– Я тебе не боюсь.
– Неправда. Очень боишься, и я это прекрасно вижу. Ты обычный властолюбец, пустышка. Ты никого не любишь, не горишь за идею, тебе некого спасть. Лицемер, проповедующий чистоту веры, а сам не почитающий Свет. Для тебя всякая молитва к нему - это пустой звук. Если бы тебе довелось жить во времена Святого Мартина, я не сомневаюсь, что ты был бы одним из тех, кто вонзил ему нож в спину.
– Ты знаешь?..
– Правду?
– Теперь знаю. Кругом ложь, ложь, ложь… Я был одним из вас - простым монахом, который по мере скромных сил следовал ученью, пытался сделать этот мир лучше, - он пожал плечами.
– И погиб от руки собственных братьев.
– Так ты монах?!
– воскликнул Пелес.
– Был им, но это уже в прошлом. Я знаю структуру ордена, знаю его изъяны, и поэтому мне было несложно проникнуть в храм.
– Теперь многое становиться ясным. Ты отступник.
– Отступник осознанно принимает решение, делает свой выбор, а мне выбора не оставили. Мастер Ленц хорошо делает свою работу.
Человек развязал завязки и снял маску. Откинув пряди волос со лба, он приблизил лицо к Пелесу и улыбнулся:
– Помнишь меня?
Смотрящий не сводил глаз с клейма на его лбу. У него перехватило дыхание.
– Странное дело, если верить этому знаку, то я собственность ордена, но я меньше принадлежу ему, чем пыль в коридорах Вечного Храма. Чего молчишь? Вспомнил меня? Наивного монаха, из маленького городка на северо-востоке. Мое лицо изуродовано, но ты же должен вспомнить. С нашей последней встречи прошло не так уж много времени.
– Не может быть! Ты же мертв! Неужели некромант воскресил тебя?
– Нет, некроманты не причем. Кстати, ты, оказывается, знаешь, что они могут воскрешать людей, возвращая их души, а не создают себе рабов из мертвых тел? Надо же, а нам ты говорил совсем другое… Проклятый мерзавец!
Пелес вдруг с ужасом осознал, что из этой комнаты ему не уйти. Перед ним был настоящий фанатик, которого ничем не остановить. Он отвергнут всеми, его разум помутился после пыток.
Если он срочно не придумает, как спастись, то останется здесь навечно.
– Клемент… Клемент, но ты же хороший человек. Я признаюсь, что допустил ошибку. Давай поговорим об этом… Только не делай мне ничего дурного.
– Поздно, у тебя нет времени на разговоры.
– Клемент поднялся.
– Что это значит?
– со страхом спросил Смотрящий.
– Как ты себя чувствуешь?
– вопросом на вопрос ответил монах.
– Тебе жарко, голова кружиться, в глазах темнеет?
– Да, - негромко ответил Пелес, - все именно так.
– Ничего удивительного. В том молоке, кроме снотворного был еще кое-что.
– Он сделал паузу, заставляя пленника испуганно замереть.
– Что же? Яд?
– Ты догадлив. В уме тебе не откажешь.
– Клемент вынул из кармана маленький пузырек сделанный из прозрачного стекла.
– Я знаю - ты хорошо разбираешься в ядах. Как ты думаешь, что это?
– он вытащил пробку.
– При такой концентрации явственно чувствуется характерный запах.
– Он поднес пузырек к самому носу Пелеса.
– "Манящая гостья"?
– ошеломленно прошептал тот, осторожно вдохнув терпкий запах.
– Да… Это означает, что у тебя осталось два часа жизни. А потом, как говориться, ты умрешь в страшных муках. Этот яд, с неоправданно поэтическим названием было трудно достать, но для врага ничего не жалко.
Клемент принес откуда-то песочные часы и поставил их на пол в пределах видимости пленника.
– Когда эти песчинки окажутся внизу, ты отправишься обратно к демонам, которые послали тебя в наш мир.
– Ты ненормальный! Зачем ты дал мне яд? Это тебе не поможет! А я могу! Если я захочу, тебя снова восстановят в ордене! Даже могут назначить настоятелем в дальнем монастыре!
– Клеймо тоже сведете? Не на лбу, а здесь, в моем сердце? И ты, и орден для меня теперь ничего не значат! Да… Ты стольких невинных приговорил к смерти, по твоему приказу сотни людей были замучены под пытками, но сам ты не хочешь примерить их шкуру.
– Ты не можешь стать убийцей! Вспомни о Свете!
– Я делаю это, именно потому, что никогда не забывал о нем. Ради мертвых, и ради всех ныне живущих. Но я, несмотря ни на что, хороший человек и не настолько безжалостен, как могло показаться. У меня есть понятие чести, которого начисто лишены тебе подобные. Я дам тебе шанс.
Монах поставил на стул, на котором он только что сидел стакан, наполненный какой-то жидкостью.
– Это противоядие. Если ты сможешь освободиться от веревок, то будешь спасен. Достаточно лишь выпить это. Напоминаю, у тебя осталось всего два часа, чтобы проявить чудеса ловкости. Кстати, стул прикручен прямо к полу, так что сдвинуть с места ты его не сможешь, даже не пытайся. Крики тоже бесполезны, мы находимся под землей, и тебя никто не услышит.
– Как я могу быть уверен, что ты не убьешь меня потом?
– В твоем теле действует смертельный яд, и тебя должны волновать другие проблемы. Но я даю слово, если ты выйдешь из этой комнаты живым, то будешь свободен. И я не собираюсь смотреть на твои попытки освободиться, у меня и без того много важных дел.
– Ты уходишь?
– спросил Пелес, не спуская глаз со стакана.
– Ухожу, - сказал Клемент, снова надевая маску.
– Если твоя воля к жизни сильнее смерти, то она победит, хотя я лично в этом сильно сомневаюсь… А пока "Манящая гостья" будет медленно разъедать твои внутренности, вспомни о муках тех, которых ты обрек на смерть.
– Во имя Света… - лицо Смотрящего посерело от ужаса.
На какой-то миг ему показалось, что он слышит за своей спиной тяжелые шаги. Это приближался тот, кто разлучает душу с телом…
Клемент еще раз провел узлы на его запястьях и, не говоря больше ни слова, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Пелес бросил быстрый взгляд на часы. Песчинки сыпались с неумолимой быстротой. С каждой секундой дышать становилось все труднее, и он уже не понимал, что на него так действует - яд или внушение. Пока у него еще оставались силы, он должен был попытаться освободиться от веревок. Пелес стал поочередно дергать руками, надеясь ослабить хоть один узел, но вместо этого он затягивал их еще сильнее.