Монах
Шрифт:
– Людей страшит страх перед неизвестностью.
– Чепуха!
– воскликнул Рихтер.
– Покажи мне хоть одного взрослого человека, который бы не знал, чем завершиться его жизненный путь? Люди прекрасно осведомлены об этом. Каждый, кто родился - умрет. Это неизменно. И что в таком случае ты называешь неизвестностью? Ха!
– Я имею в виду не физическое умирание, а то, что будет за ним.
– А вот меньше бы грешили, меньше бы и боялись. Всякий, кто заслышит мои шаги, начинает припоминать совершенные им дурные поступки. А их много, есть что вспомнить на досуге… Сразу приходит раскаяние, будто бы раскаяние может спасти их
– Он сжал кулаки.
– Рихтер, не надо сердиться. Успокойся, пожалуйста.
– Ты сам первый начал! Нечего было меня спрашивать.
– Рихтер устало опустился на парапет.
– В звездах на небе, похожих на маленькие серебряные гвоздики, намного больше смысла, чем в моем предназначении. Зачем я вообще нужен? А, может быть, ты знаешь? Знаешь, но молчишь. От тебя всего можно ожидать, любой неожиданности.
– Смерть замолчал, и медленно сняв перчатку, пригладил волосы.
Клемент подошел и опустился на парапет рядом с ним.
– Мне больно видеть твои мучения. Ничего не могу с собой поделать. Если бы мое сердце могло вместить весь мир, я бы сделал это.
– Как будто тебе своих мучений мало, - проворчал Рихтер.
– И откуда только такие как ты берутся? Сплошное противоречие, а не человек. Ошибка природы, не иначе.
– Когда я вспоминаю Свет, ты тут же раздражаешься. Ты не любишь монахов, да? Они лгут, утверждая, что делают добро, лезут без спросу в душу…
– Вот-вот, прямо как ты сейчас.
– …хотя на самом деле твое самочувствие их не волнует. После их ухода на душе вместо светлого ясного чувства остаются грязные пятна. Но ведь ты же знаешь, что я не таков. Я искренен. Если хочешь, можешь рассказать мне о том, что тебя изводит. Ведь дело не в людях, чьи души ты забираешь. Здесь что-то иное.
– Если ты сейчас же не оставишь меня в покое, то я загляну в твои глаза и избавлю этот мир от твоего сомнительного присутствия. И это не пустая угроза.
– Да, я знаю. Но ты все равно не станешь этого делать.
– Мне бы твою уверенность, - пробормотал Смерть, прикрывая глаза рукой.
– Можешь идти и убивать своего кровного врага. Вперед! Обучение закончено.
– Правда?
– Клемент обрадовано вскочил, но затем остановился и с подозрением посмотрел на Рихтера.
– Ты отпускаешь меня потому, что обиделся?
– У Смерти вообще нет эмоций, он холоден как камень и равнодушен ко всему, что происходит.
– А я улитка, отрастившая куриные крылья, - фыркнул монах.
– Ты не можешь скрыть свои чувства. Эмоции так и бьет через край.
– Мне сейчас можно, я не за работой. Когда начнешь сводить счеты, не жди меня. Я не приду.
– Почему?
– Мне тебя больше нечему учить. Все, что я был вправе тебе показать, я показал. А как ты распорядишься полученным знанием - это уже не моя забота. И так потратил на тебя слишком много времени. Что у меня, других дел нет, что ли? Дел масса, - Он встал.
– На юге, например, новая война началась. Люди умирают сотнями. Мне везде надо успеть.
– Рихтер!
– позвал Клемент, но Смерть отдалялся от него все дальше.
Монах позвал еще раз, но Рихтер так и не обернулся. Раздался негромкий хлопок, и время снова пошло своим чередом. Клемента обдало колючим ветром, он поежился и надел маску. На душе от их разговора у него остался неприятный осадок. Словно не поговорили, а поругались. Совсем не так он желал расстаться со своим Учителем.
Чтобы хоть как-то скрасить неприятное впечатление, а заодно и согреться, монах решил отправиться в трактир. Он знал подходящее для этих целей заведение, которое располагалось неподалеку от сгоревшей аптеки, где он обитал. Там не задавали лишних вопросов, и человек, скрывающий свое лицо, спокойно мог выпить кружку эля, не опасаясь последствий.
Клемент спрятал оружие под плащом и отправился в трактир. Он не был стеснен в средствах. Монах неожиданно разбогател, и для этого ему даже не пришлось никого грабить. В одном из подвалов храма он отыскал тайник полный драгоценных камней. Рубины он уже обменял на полновесные золотые. Кроме рубинов, в тайнике были еще сапфиры, топазы, изумруды и нитка крупного жемчуга, но жемчуг, к сожалению, раскрошился от времени. Камень он без труда продал гному, держащему маленькую ювелирную мастерскую. Ювелир, наверное, принял его за представителя знатного семейства, который надел маску, чтобы, оставаясь не узнанным, тайком от родных сбыть часть фамильных драгоценностей.
Монах вошел в трактир, который носил гордое название "Пустая метла" и сел на свое обычное место - в самом дальнем углу. В трактире приятно пахло жареным мясом. Сегодня в "Метле" было немного народу, и Клемент был только рад этому. Он не чувствовал себя полноправным членом общества, которое состояло из воров и убийц. Да, он изгой, но не более того. Водить дружбу с завсегдатаями здешних мест он не собирается.
Официантка, увидев нового посетителя, тотчас заспешила к нему. Сделав заказ, Клемент откинулся на спинку стула. В маске было душно, поэтому он снял ее, надеясь, что отросшие волосы, падавшие ему на лоб, скроют ненавистное клеймо. Мысленно он снова вернулся к разговору с Рихтером. Теперь он не скоро его увидит. И почему Смерть обиделся? Ведь помощь была предложена от чистого сердца.
Клементу внезапно захотелось напиться и хоть на одну ночь забыть обо всем. Утопить свою память и тоску в спиртном. Ничего не знать о своем прошлом, забыться грезой, в котором не будет пыточного стола и Ленца, что склоняется над ним с раскаленным прутом в руке. Не будет умоляющих глаз Мирры, и серых черепов, из сожженного селения, с укором смотрящих на него своими пустыми глазницами. Только вязкая спасительная темнота, которая не пропустит через порог толпу кошмарных сновидений.
Он сам удивился своему желанию. За всю жизнь он не пил ничего крепче эля, да и того не больше одной кружки. Пьяный человек теряет над происходящим контроль, становится легкой добычей. Откуда у него такие абсурдные мысли?
Завтра свершится месть. Будь у монаха календарь, он обвел бы этот день красным. Пелес творит свои черные дела, и не подозревает, что над ним уже нависла угроза и эта угроза он - Клемент. Но ничего, скоро наступит расплата. Осталось ждать всего несколько часов.
Снова прибежала официанта. Пожелав ему приятно провести время, она громко стукнула подносом. Расторопная девушка… Монах сделал большой глоток эля, вдохнул аромат пряностей и отставил кружку в сторону. Жидкость приятным теплом разлилась в желудке. Он посмотрел на свои огрубевшие руки и покачал головой. Суждено ли ему вернуться к прежней жизни или он навсегда забудет, каково быть иллюстратором? Забудет спокойную умиротворенную тишину библиотеки, шепот неспешно переворачиваемых страниц. Клемент подумал о том, что он оставил в своем прошлом, и ему стало тоскливо.