Монахи-волшебники
Шрифт:
К этому времени сын Вана уже успел взять жену, которая забрала его в руки, и он стал играть уже с некоторыми перерывами. И вот в день похорон, подойдя к гробу, он, наконец, получил возможность быть признанным со стороны второй матери; Фан-юнь, увидя его, тотчас же признала, что он может вести дом, и подарила ему триста лан, чтобы он купил поля и обзавелся хозяйством.
На следующий день Хуан и Ванов сын отправились к Ванам навестить их. Глядь – все постройки и здания исчезли, и куда все делось – неизвестно.
Талисман игрока
Даос Хань жил в храме Небесного Правителя67,
Однажды он и покойный дядя направились в город и решили проведать Ханя. Как раз он им встретился на дороге, дает ключ и говорит:
– Пожалуйста, идите вперед, откройте дверь и усаживайтесь. Через самое небольшое время я тоже приду.
Следуя его указаниям, они являются в храм, отпирают замок, – а Хань уже сидит в комнате. И вещей в таком роде было очень много.
Один из моих родственников – давно уж это было – имел пристрастие к азартным играм. Через моего покойного отца он тоже познакомился с Ханем. Как раз в это время в храме Небесного Будды появился некий хэшан, специализовавшийся на игрe в домино. Игру он вел очень широко, и вот мой родственник увидел это и пристрастился. Собрал все свои деньги и пошел играть. Последовал крупный проигрыш, после которого душа его загорелась еще сильнее. Переписал, заложил землю и хозяйство – опять пошел. К концу ночи все было спущено. Побрел с унылым, грустным видом неудовлетворенного человека и на пути зашел к Ханю. Настроение у него было тяжелое, безрадостное, говорил, теряя нить и порядок мыслей…
Хань стал расспрашивать – и человек рассказал ему все как есть.
– При постоянной игре, – смеялся Хань, – не бывает без проигрышей. Вот если ты мог бы перестать, закаяться, – я б тебе все это вернул.
Мой родственник сказал ему тогда:
– Если только удастся, как говорится, жемчужинам вернуться в залив Хэ68, то я железным пестом разобью кости вдребезги.
Тогда Хань взял бумагу и написал талисман, вручил его родственнику для ношения в поясе и сделал ему наставление:
– Можешь только вернуть свои прежние вещи, и сейчас же остановись. Не смей, как говорится, «взяв Лун, мечтать о захвате Шу»69.
Кроме того, он вручил ему тысячу мелких монет, условившись, что он выиграет и отдаст.
Мой родственник пришел в полный восторг и отправился играть. Хэшан, посмотрев его деньги, нашел, что это ничтожно и что не стоит по мелочам играть. Однако тот настаивал, приглашая бросить хоть раз. Хэшан с улыбкой согласился. Родственник поставил сразу целиком всю тысячу, как одну монету. Хэшан бросил: ни выигрыш, ни проигрыш. Родственник поставил две тысячи – и опять проиграл. Затем стал мало-помалу увеличивать и догнал до десяти с чем-то тысяч. При этом явно лежат черняки, крикнет – и вдруг все они становятся белым жиром.
Родственник прикинул: оказалось, что все то, что он ранее проиграл, в мгновение ока полностью вернулось. И стал втайне думать, что выиграть еще несколько тысяч было бы тоже очень хорошо: опять стал играть, но кости уже стали хуже и хуже. Удивился, встал, посмотрел в пояс – талисман, оказывается, уже исчез.
Сильно перепугался и перестал играть.
– Он уже здесь, – сказал с улыбкой Хань, – я ведь крепко наказал тебе не жадничать, а ты не изволил, сударь, слушаться. Вот я и убрал его.
Историк этих необыкновенных вещей сказал бы при этом следующее:
В нашей Поднебесной70 нет более быстрого способа повергать ниц и уничтожать семьи, нежели азартная игра. Нет более сильного средства разрушать добродетель, чем азартная игра. Увлечься ею – это как бы погрузиться в море причудливого, необыкновенного: где дно – ты не знаешь.
В самом деле, и люди торговые, и люди сельские имеют свое основное дело. Люди «од и историй»71 тем более, как говорят, «дорожат полудюймом тени»72. Да, тащить на себе соху или «хватать поперек книги»73 – несомненно, самый правильный путь к основанию своего дома. Однако и так называемая «чистая» беседа74 за вином, в умеренном количестве, тоже дело хорошее: оно сообщит полет мысли и даст опору вдохновению.
А ты, игрок, связываешься с порочными друзьями и все ночи напролет, не отрываясь, сидишь за игрой. Выворачивая мошну, вытряхивая короб, ты вешаешь золото среди опасных утесов и ломких вершин. Крича чет, выкрикивая нечет, ты ищешь чуда у блудящей и глупой кости. Вертясь, кружась возле этих пяти деревяшек75, ты мнишь себя шествующим среди круглых жемчужин. Держа в руке несколько костяшек, ты напоминаешь человека с круглым веером. Влево кинешь взгляд на других, вправо заглянешь к себе, просмотришь до дыр любые зрачки, будь они хоть дьявольские. Наружно выказываешь себя слабым, а тайком действуешь, как силач, истрачиваясь до конца на сатанинские уловки.
У ворот твоих ждет гость, а ты все еще любовно жмешься у притона. Над домом твоим вздымаются дым и пламя, а ты остаешься погруженным, влипшим в свой поднос. Забываешь о еде, разрушаешь сон, надолго втягиваешься и становишься маниаком. Язык лопнул, потрескались губы, посмотреть на тебя – ты словно черт!
Когда же все твои войска окончательно будут биты, горящие глаза твои напрасно всматриваются… Глядишь на игру – и вдруг горе твое прорывается в плаче и стенаниях.
Взглянешь на дно своей мошны: связки монет76 исчезли – и, как пепел, мертвеет стужей сердце крупной личности.
И вот, вытянув шею, бродишь, блуждаешь, весь полный сознания беспомощности пустых своих рук. Понуря голову, в тяжком унынии возвращаешься домой уже в глухую ночь…
К счастью, тот, кто будет тебя ругать, спит, и ты боишься разбудить собаку – как бы не залаяла. На горе, в желудке, давно уже пустующем, голод: посмей-ка убедить его, что похлебка вся!
Однако ты уже продал детей, заложил землю и все еще надеешься на возвращение жемчужин в залив Хэ. И вдруг нежданно-негаданно, прежде чем огонь спалит бровинку, окажется, что ты все время ловил луну в реке Цан77.