Моноклон (сборник)
Шрифт:
«Быстрое золото… — думал он обрывочно, поглядывая вскользь на изваяние, — быстрое золото и чистая вода… ледяная вода… ни рябинки, ни следа… слава Богу, что я донес, не споткнулся… шестьдесят девять килограммов золотого песка… какие подробные ботинки у него… даже шнурки выточили… какая же это фирма… неужели старый добрый «Edward Green»?
Время словно остановилось, золото перетекало из сундука в воду, Михаил работал все спокойней и уверенней, словно делал это каждый день. Дыхание его стало ровным, вернулось внутреннее равновесие, а вместе с ним и чувство глубокого, полного удовлетворения. С каждой пригоршней золотого песка в темную воду уходило тяжкое, вязкое беспокойство последних месяцев, а вместе с ним и накопившиеся за эти месяцы душевная усталость и смутная тревога.
«Как хорошо, что это случилось…» — думал он.
Наконец золото было вычерпано из сундука. И тут же Хранитель кинул в сундук сало, захлопнул крышку, они с Проводником подхватили опустевший сундук, пошли в сторону от изваяния и размашисто водрузили сундук на широкую черную тарелку на треножнике, которую Михаил заметил только теперь. В тарелке вспыхнул газовый огонь, охватил сундук и вскоре грубые доски его затрещали в голубоватом пламени. Хранитель и Проводник подошли к Михаилу, повернулись к изваянию.
— Да здравствует Великий Медопут! — громко и торжественно произнесли они и склонились в глубоком поясном поклоне.
Михаил, по-прежнему стоящий на коленях, тоже склонился, лицо его нависло над водой. И вдруг четыре крепкие руки схватили его и с силой швырнули в дыру. Он вошел в воду, успев выкрикнуть «что?» и больно ударившись пятками о край дыры, заставив пол угрюмо загудеть. И закричал в эту ледяную, темную, смертельно объявшую его воду так неистово и отчаянно, что проснулся.
Подмосковный дом Михаила в коттеджном поселке «Светлые ручьи» на 1-м Успенском шоссе. 1 марта 2009 года. 9:02 утра. Спальня. Михаил и его жена Ната в постели.
Михаил (потирает лицо, тяжело вздыхает)
Уа-а-а-ах… надо же…
Ната (обнимает его)
Милый, ты так нежно стонал во сне.
(игриво)
Кто же тебе приснился?
Михаил (приподнимается на локтях, садится)
Фу-у-у-у… хрень какая…
Ната
Что?
Михаил (смеется в изнеможении)
Какая чушь! Надо же…
Ната
Не групповая любовь?
Михаил
Если бы…
Ната (обнимает его)
А я была в твоем сне?
Михаил
К сожалению, нет.
Ната (надувает пухлые, недавно надутые губы)
Ну вот! Всегда так у тебя.
Михаил
Знаешь, мне приснилось, будто я…
(смеется, откидывается на подушку)
Нет, это пиздец какой-то!
Ната
Ну. Не ругайся с утра. У вас сегодня Великий пост начался.
Михаил
Будто я делал такой… занос…
Ната
Занос? Как это?
Михаил
Такой сундук, полный золота… золотого песка…
(шарит на мраморном столике сигареты, закуривает)
я нес этот сундук… золотой песок… я сыпал его в такое… круглое… типа очка…
(смеется)
Ната
Это просто «Граф Монте-Кристо»!
Михаил (вспоминает)
А! Я же еще Стаса видел.
Ната
Стаса?
Михаил
Да, Стаса.
(становится серьезным, курит)
Мы с ним ехали туда… он смеялся… а я говорю: Стасик, как хорошо, что ты жив.
Ната (вздыхает)
Да, тяжелый сон. А я его во сне видела сразу после похорон.
Михаил
Ты уже рассказывала.
Ната (прижимается к нему)
Миш, ну зачем ты сразу куришь? Это вредно, мы же говорили.
Михаил
Жить тоже вредно…
(сильно затягивается, тушит сигарету)
Который час?
Ната (смотрит на свой мобильный)
Десятый.
Михаил
В десять Таня приедет.
Ната (зевает)
А ко мне педикюрша к десяти ввалится.
(нежно берет Михаила за гениталии)
Мы утром всегда куда-то торопимся. Почему?
Михаил
Ну… не всегда…
Ната
Мишенька хочет нежного?
Михаил
Хочет, но…
Ната