Море без надежды
Шрифт:
– Эй, голубки, - он завет нас рукой, - садитесь вот сюда в угол.
Нас заталкивают за стол и я чувствую, как ко мне притиснулось горячее бедро Тани. Все с шумом расселись.
– Эй, внимание. Сегодня мы празднуем новое назначение одного из боевых товарищей. Я хочу его, от имени присутствующих, поздравить и выпить первый тост за нового начальника штаба, - пытается перекричать шум воспитатель и высоко поднимает свой стакан.
Дружно опрокидываются стаканы и мужчины, и женщины принимают горькое пойло внутрь. Таня тоже смело хлебнула
– Не могу.
– Заешь чем-нибудь, - подсказываю я.
Стол начинает разогреваться. После первого тоста, пошел второй, третий... Начались разговоры... Сидящий недалеко, командир дивизиона, согнувшись ко мне, пытается тихо говорить.
– Иван, что там у тебя с медиками?
– Ничего. Пошли с ними в Мензинскую губу, а там напоролись на ядовитые отходы. Своих аквалангистов, полковник, начальник экспедиции, сразу загубил и для продолжения опытов решил использовать моих ребят. Я их не дал...
– Правильно сделал.
– Но тут эта история... с подводной лодкой, наше командование во всем обвинило полковника. Мол лодку упустили из-за него.
Мезенцев размышляет.
– Наверно мы что то сделали не так. Конечно лодку сами... виноваты. Я слышал, что у тебя матросы немного в этих отходах... испачкались и заболели?
– Было дело. Пока они еще не так пострадали, но подцепили что то похожее на чесотку.
– Пожалуй мы тебя раскрутим с этой стороны, а не с лодки...
– Серьезное дело?
– Похоже, медики накатали бумагу до Москвы. А нам нужны более серьезные аргументы, чтобы отбиться.
Поднимается уже знакомый, по первой попойке, мичман-выпивоха Беляков, и предлагает тост за дам-с. Все отвлекаются от разговоров и гул восторга катится по комнате. Я чокаюсь со стаканом Тани, так и не допитым после первой пробы.
– За тебя.
– Спасибо. У тебя будут неприятности?
– Нет.
– Я все подслушала, о чем вы говорили с Мезенцевым.
– Нехорошо подслушивать...
– То, что ты своих людей не пустил на глубину, молодец. Я там не успела показать тебе одну вещь... Моторист поймал рыбу... это был лещ без чешуи, прозрачный, как стекло. Не нужно пособий, показывать разрез рыбы. Все от хребта, кишечника, икры, до кровеносных сосудов, все на виду.
– Разве тебе в лабораторию не приносили такую рыбу?
– Нет. Есть всякие мутанты, даже облезшие, есть голубые окуни, зеленые ерши, но таких прозрачных не было. В ближайших больных районах моря нет такой пакости.
– Иван, - дергает меня в другую сторону Курицын, - я слышал у тебя есть хорошие предложения утопить Гордона... Давай выпьем, чтобы ему был конец.
Мы чокаемся и тут, услыхав звон стаканов, выпивохи встрепенулись.
– За что вы пьете? Мы с вами.
– Мы за тех, кто в море...
– Это и для нас.
Стол наполнился гулом, зазвенела посуда и шум разговора сгруппировал гостей. Волна окосения поплыла среди присутствующих.
– Почему ты, не пьян?
– удивляется Таня.
– В тот раз тоже как стеклышко или это мне показалось?
– Ты хочешь, чтобы я был пьян?
– Ради бога, не надо экспериментов.
– Иван Дмитриевич, - ко мне через стол со стаканом тянется муж Марии Ивановны, - выпьем за морское братство... Танька, поверь, у меня глаз наметанный, Иван, отличный парень. Не упусти...
Мы выпиваем и Татьяна спешно мне протягивает на вилке кусок соленой семги.
– Георгий, - она с вызовом смотрит на новоявленного начальника штаба, я сама решу, что мне надо.
– Решай...
Георгий плюхнулся на место.
– Он за тобой раньше ухаживал?
– спросил я ее.
– Пытался. Мама ему тогда чуть голову не оторвала...
– Кстати, а где мама?
– После того позора..., ну когда ты ее тащил, отец не отпустил ее сюда. Слушай, Иван, мне уже не нравиться здесь, может мы удерем от сюда.
– Если ты так хочешь..., давай. Но хорошо бы сделать приличную мину при плохой игре.
Она улыбнулась.
– Мария Ивановна, - она тихо зовет хозяйку, - мы подышим свежим воздухом.
– Давайте, ребята. Многим надо освежиться и покурить.
Началась подвижка тел, сидящих на скамейках, часть гостей поползла на улицу и по углам...
На улице прохладно.
– Скоро наступит зима, - ежится Таня.
Я снимаю китель и набрасываю на нее.
– Спасибо.
– Зима рано начнется?
– Рано, сразу за октябрем. В ноябре здесь все покроется льдом. Правда есть места, где вода не замерзает...
– Там, где отрава изменила ее структуру.
– Ага. Ты знаешь, я очень болею за свое море. Хочу чтобы оно было чистым, красивым, хочу купаться, загорать на песке, хочу чтобы пили эту воду. Я пишу тысячи писем во все инстанции, за границу, зеленым... Пытаюсь привлечь их к проблемам моря. Кто то отвечает, кто то отмахивается, а кое-кто и угрожает. Ты думаешь, от чего у папы болит печень? От того, что на него из-за меня давят, без конца угрожают и даже действуют. Он два года назад был по делам в Архангельске и его там подловили и избили хулиганы. После этого пролежал месяц в больнице и теперь часто побаливает печень и все из-за меня.
– Почему так думаешь?
– Потом сообщили. Записочку прислали, что еще буду капать, то и прибьют всех родителей и меня.
– А ты по прежнему капаешь?
– Пока не отступаю.. Мне офицеры говорят, хорошо, что ты живешь в поселке, где все друг друга знают, жила бы в городе, давно голову бы оторвали. Слава богу, что они все понимают и не дадут меня в обиду здесь.
– Как же им не понять, когда мы служим на таких морях.
– Я добилась кое что. В Октябре в Архангельск прибывает международная комиссия ООН и зеленых... Москва в ярости. Сюда хотели прибыть какие то подонки, но их моряки выгнали.