Море – мой брат. Одинокий странник (сборник)
Шрифт:
– А каково на носу, – усмехнулся Билл, – когда море бурное?
Уэсли с улыбкой кивнул:
– Нужно держаться за что-нибудь, иначе покатишься по палубе.
– У тебя бывает морская болезнь? – спросил Билл.
– Конечно… у всех бывает рано или поздно, – ответил Уэсли. – Иногда даже у капитана.
– Эй, Мартин! – окликнул Хейнс. – Надо вниз.
Уэсли выбросил сигарету и побрел работать. Был он в тех же мокасинах, которые носил в Нью-Йорке, в заляпанных краской штанах и белой рубахе. Билл посмотрел, как он уходит с Хейнсом и
– Целых семь лет… – выл Кучерявый, – и все не с той бабой… это же прямо семь веков… [36]
И они исчезли в люке.
Билл улыбнулся сам себе. Он радовался, что Уэсли вновь счастлив – эта вчерашняя записка от жены явно его разбередила – в столовой он не появлялся весь день. Казалось, теперь, когда они отчалили, Уэсли как дома и всем доволен, словно уход из порта означал прекращение всех тревог, а море – новую эру покоя и наслаждений. Какое простое решение! Вот если бы Эверхарт мог так просто обрести свободу, так элегантно освободиться от неприятностей, черпать комфорт и любовь в море, как Уэсли.
36
Искаженная цитата из песни Боба Миллера «Целых семь лет, и все не с той бабой» (Seven Years With the Wrong Woman); исполнялась, помимо многих прочих, Клиффом Карлайлом (1932) и оркестром Рэя Ноубла (1933).
Билл пошел на корму и вниз на работу. Когда стол был накрыт, матрос Джо зашел, хмуро волоча ноги. Лицо его было в кровоподтеках.
– Что с тобой случилось? – ухмыльнулся Билл.
Джо молча поднял голову и одарил его раздраженным взглядом. Билл взял тарелку.
– Что на завтрак? – проворчал Джо.
– Овсянка… – начал Билл.
– Овсянка! – гаркнул Джо. – Вижу, мерзотный намечается рейс: второсортная еда, никчемная команда…
– К ней кофе? – с готовностью спросил Билл.
– А ты сам как думаешь? – выругался Джо. – Дурака-то не валяй.
– Откуда же мне знать…
– Заткнись и неси, – перебил Джо.
Билл сердито посмотрел на него и покраснел.
– Ты на кого уставился? – вставая, мурлыкнул Джо.
– Совсем необязательно…
– Слышь, Карлик, – заорал Джо ему в лицо, – помалкивай, если не хочешь огрести, понял?
– Вот разошелся! – пробормотал Билл.
Джо толкнул его ладонью. Билл испуганно вытаращился, не в силах сдвинуться с места; он едва не уронил тарелку.
– Тарелки-то держи, – усмехнулся Джо. – Платить за них сам будешь. Давай, давай, не стой тут, как идиот, Карлик, неси мне завтрак.
Билл в ступоре пошел на камбуз. Пока кок наполнял тарелку, Билл решил отстоять свои права, и если это означало драку, то пускай будет драка! Билл устремился в столовую, настраиваясь на неизбежное… но когда вернулся, у палубных
– Я извиняюсь! – кричал Кучерявый. – Но, ради бога, кончайте уже про это. Я не отвечаю за то, что делаю, когда пьян…
– Это ничего, – заныл Джо, – но ты меня сильно измордовал, ты и твоя выпивка проклятая…
– Да забудьте уже, а? – беспокойно проворчал Хейнс. – Все уже, забудьте…
– Мир! Мир! – крикнул Чарли. – Хейнс прав… значит, теперь все, молчок.
Джо зло от них отмахнулся.
Билл плюхнул перед ним тарелку с завтраком. Значит, это работа Кучерявого… молодец, парень!
Джо поднял глаза:
– Слушь, Карлик, больше мою тарелку не бросай…
Хейнс поднялся:
– Снова здорово. Пойду-ка я отсюда к чертовой матери!
– Стой! – скомандовал Уэсли.
Билл стоял, сверху вниз прожигая Джо взглядом. Когда тот начал подниматься, Уэсли положил руку ему на плечо и снова усадил.
– Убери свои грабли, Мартин! – предупредил Джо, покосившись на эту руку.
Уэсли сел рядом с ним на банку и улыбнулся:
– Ладно, Джо, уберу. Но я хочу тебе сказать…
– Не хочу ничего слышать! – огрызнулся Джо. – Не нравится моя компания – убирайтесь к черту.
– Непременно, – свирепо отчеканил Хейнс, – ныряю с борта и плыву обратно в порт.
– Слушай, мужик, – начал Уэсли, – тут такое дело… мы в море, и все дела. Мы больше не на бичу – там можно драться, бухать, как угодно выкаблучиваться. Но когда мы на переходе…
– Я сказал, не хочу этого слышать! – крикнул Джо.
– Ты выслушаешь! – рявкнул Хейнс. – Продолжай, Мартин…
Лицо Уэсли напряглось.
– Когда мы на переходе, мужик, береговую фигню отставить. Мы должны жить вместе – если все вкладываются, выходит нормально. Но если один гонит волну, то это бред, а не рейс… все испоганено.
– Кончай по ушам ездить, – сердито пробормотал Джо.
– Кончу, когда до тебя дойдет! Возьми себя в руки, вноси свою лепту, и мы все будем счастливы… – пылко начал Уэсли.
– А кто не вносит?! – возмутился Джо.
– Свою долю сотрудничества, – вставил Хейнс.
– Да, – сказал Уэсли, – вот именно… свою долю сотрудничества… если да – мы все будем благодарны.
Джо стукнул вилкой:
– А если я не…
Уэсли нетерпеливо огладил черные волосы.
– Это же Кучерявый меня побил? Что мне было делать? – воскликнул Джо.
– Ты сам начал! – прошипел Хейнс.
Джо промолчал.
– Идет, мужик? – серьезно спросил Уэсли.
Джо потрясенно огляделся, указал на Уэсли:
– Какой умник, а?
– Не в том дело, – вмешался Хейнс. – Он за всех нас говорит. Мы хотим хороший рейс и не хотим, чтоб такой вот салага нам все испоганил.
Джо тихо принялся за еду.
– Такие, как ты, если чересчур борзеют, отправляются за борт, – невозмутимо добавил Хейнс.
– Нет мне здесь места, – простонал Джо.