Море серебрянного света

Уильямс Тэд

Они ехали сюда очень долго. Сначала они выехали из города, а потом приехали в место, где было больше холмов, чем домов, и этот отель она увидала издали — большое белое здание, поднимавшееся высоко в воздух, перед ним развевались флаг. Он выглядел хорошим местом, но Кристабели он не понравился.

Молоденький солдат, сидевший напротив них, посмотрел на нее, и на мгновение она подумала, что он хочет ей что-то сказать, что-нибудь хорошее, но потом он крепко сжал рот и отвернулся. Капитан Рон, тоже сидевший напротив них, выглядел несчастным, как будто у него болел живот.

Где

же мама?спросила она сама себя. Почему она уехала? Почему не подобрала нас?

Чтобы сохранить секрет мистера Селларса, внезапно поняла Кристабель. Именно поэтому папа и мама — и их новый знакомый, мистер Рэмси — знали о нем, но не хотели никому говорить.

И еще ей в голову пришло кое-что, когда фургон остановился. Капитан Рон тоже ничего не знал о мистере Селларсе — о том, как он попал в нашу машину, и об этом ужасном мальчишке, тоже. Никто в армии не знал об этом. Вот почему папа сказал, никому об этом не говорить.

Ей даже пришлось задержать дыхание, потому что испуганное существо внутри внезапно почувствовало себя очень большим. Она не понимала. Она думала, что папа разозлился на капитана Рона, потому что Рон не хотел, чтобы папа уезжал в отпуск. Но теперь она знала, что он не разозлился, он просто хранил секрет. Секрет, который она могла выдать любому военному, если бы ее кто-нибудь спросил.

— Как ты, малышка? — спросил папа. Дверь зашипела, открываясь, и один из солдат спрыгнул наружу. — Возьми руку этого человека, когда будешь выходить.

Мистер Рэмси наклонился к ее уху: — Кристабель, я буду рядом с тобой. Твой папа и я уверены, что все будет в порядке.

Но Кристабель уже знала много ужасных вещей об этих взрослых. Иногда они говорили, что все в порядке, и сами не знали, что все очень плохо. Они только так говорили. Всегда может произойти что-то плохое, даже с маленькими девочками.

Особенно с маленькими девочками.

— Ловко, — сказал капитан Рон, когда дверь в стене гаража скользнула в сторону, но почему-то он не казался счастливым. — Наш личный лифт в сладкий парадиз.

Кристабель заплакала. Парадиз. Она уже слышала это слово. Она не помнила, что оно означает, но была уверена, что это должно означать что-то вроде казни. Она знала об этом — она видела в сети намного больше, чем думали ее родители. Сладкая казнь, вот что на самом деле сказал капитан Рон. Она спросила себя, будет ли это отравленная конфета, или еще что-нибудь, что дают плохим детям — может быть отравленное яблоко, как Белоснежке.

Папа коснулся ее волос, ласково провел рукой по затылку. — Не плачь, дорогуша. Все будет хорошо. Рон, она должна идти с нами? Может быть отложим встречу, пока мать — или кто-нибудь другой — не заберет ее?

Кристабель изо всех сил вцепилась папе в руку. Капитан Рон только пожал могучими плечами. — Майк, у меня приказ.

В лифте было жарко и душно, ведь в него набилось много народа: она сама, папа, мистер Рэмси, капитан Рон и еще два солдата; но Кристабель не хотела ехать до конца, и не хотела видеть, на что похожа эта сладкая смерть. Когда дверь звякнула и открылась, она опять заплакала.

Однако

комната за лифтом оказалась вовсе не тем, что она ожидала, и ничуть не походила на ужасные серые тюрьмы, которые она видела в сетевых шоу, вроде Зельмо и Недра в " Ненавидь мою жизнь". Капитан Рон назвал это отелем, и, действительно, это была комната, как в отеле, но очень-очень большая, и в ней поместился бы газон перед их домом. На полу лежал голубой ковер, и еще были три дивана и столы, а дальняя стена представляла из себя огромный экран, около него находилась маленькая кухонька, в других стенах были двери. На одном из столов стояла ваза с цветами. Только одно походило на то, что она ожидала: в дверях стоял громадный человек в темных очках, который ждал их. Еще один такой же человек сидел на диване, но сейчас встал. На них обоих были замечательные черные пиджаки, узкие и слегка блестящие, а еще на груди и на боку висели какие-то штуки, выглядевшие как навороченные пистолеты или что-нибудь даже худшее, и очень страшные.

— Пароль, — низким тяжелым голосом сказал человек, стоявший в дверях.

— Кто ты такой, черт побери? — спросил капитан Рон. В первый раз его плохое настроение показалось чем-то иным — как будто он разозлился или, быть может, испугался.

— Пароль, — опять повторил большой человек в облегающих очках, как если бы он был информационным окном в "Сиуолл-центре".

Солдаты и капитан Рон слегка подались назад. Кристабель увидела, что один из них положил руку на бок, поближе к пистолету. Сердце Кристабель забилось очень быстро.

— Остыньте, — сказал папа. — Это просто… — Одна дверей в боковой стене огромной комнаты открылась и из нее вышел усатый человек с короткими седыми волосами. Кристабель заметила, что за ним находится большая комната с кроватью, экраном и окном, завешенном занавеской. Человек был в купальном костюме и полосатой пижаме. В первое мгновение Кристабель показалось, что она видела его в сети, потому что в своей смешной одежде он выглядел очень знакомым.

— Все в порядке, Дойл, — сказал усатый. — Я знаю капитана Паркинса. И майора Соренсена, тоже — о, да.

Большой человек в черном пересек комнату и сел на ближайший диван. Теперь он и второй сидели вместе, не говоря ни слова, но Кристабель почему-то вспомнила пса, делающего вид, будто спит на конце привязи, хотя сам только и ждет, когда ребенок подойдет поближе, чтобы прыгнуть на него.

— Я даже помню тебя, дорогуша. — Мужчина с усами наклонился и погладил Кристабель по голове. Тогда она тоже вспомнила, что видела этого человека с загорелым лицом в папином офисе. — Что ты здесь делаешь, малышка? — Папина рука сжала ее покрепче, но она не отдернула ее и не сказала ни слова.

Мужчина выпрямился, но когда он опять заговорил, его голос был холоден, как если бы кто-то открыл дверь морозилки и оттуда в лицо Кристабель подул холодный воздух. — Почему этот ребенок здесь, Паркинс?

— Я… прошу прощения, генерал. — Пятна пота под мышками капитана Рона стали увеличиваться, как только они вышли из лифта. — Сэр, я был в очень трудном положении — мать девочки пошла за покупками, и ее невозможно было найти, а поскольку вы сказали, что встреча неформальная…