Море, тайны и русалочий дневник
Шрифт:
– На море хочу. Хвосту волю дать.
– Ну ладно, – протянула Клара. – Я с тобой.
Что нас удивило на пляже, так это количество народу. Кто бы в конце марта полез в воду в Питере? Там пляжик возле Петропавловской крепости заполняется народом только летом. Нет, моржи, конечно, круглый год купаются, но большая часть их принадлежит к русалочьему народу. А здесь люди просто гуляли, кормили лебедей, радовались выглянувшему солнышку.
Напряжение Славика, судя по всему, достигло предела при виде всей этой толпы, и он выбросил
– Мы же говорили о море, – возмущённо зашептал Леонид, догоняя оболтуса.
– Нечего экологию нарушать, – буркнул Славик.
Я тоже настигла его и уже хотела сказать, что фраза эта какая-то неправильная, что по-русски так не говорят. Но взглянула на лицо предполагаемого оппонента и решила, что лучше его не поправлять.
– И вообще, я вымыл банку с мылом в гостинице.
– Как вымыл? Она же картонная, – пролепетала я, подстраиваясь под быстрые шаги.
– Ничего. Выдержала. А после я брал её только платком.
– А на картоне остаются отпечатки?
– Не знаю. Меня пугает собака. И почему у русалов запах более сильный, чем у обычных людей?
– Потому что мы генетически по-другому устроены, – с заумным видом пустился в рассуждения Леонид. – Мы умеем менять ноги на хвост. Мы…
Славик убийственно на него зыркнул. И вправду. Вопрос-то не требовал ответа. Он должен был зависнуть в воздухе, а потом развеяться под лёгким ветерком.
Мы подошли к воде. Славик сбросил куртку. Представители русалочьего народа менее чувствительны к холоду. Они не носят перчаток и шапок даже в сильные морозы. А куртки нужны, чтобы не выделяться из толпы.
В Питере, вздумай мы раздеваться на набережной Невы в это время года, то заслужили бы странные взгляды. А здесь кое-кто даже купался.
– Вы чего удрали-то? – подошла Клара. – Настолько не терпится?
– Представь, по хвосту соскучился, – буркнул Славик, стянул джинсы и бросился в воду.
– А когда мы в школу отправимся?
Нам всем уже исполнилось двадцать лет. Если бы были людьми, то учились бы в институте. А у русалочьих любое учебное заведение называется школой.
– После. Всё после, Клара, – ответил Леонид и отправился за Славиком.
Я пошла следом. Заплыла подальше, стянула купальник, намотала его на руку, чтобы не потерять, и выпустила хвост.
Удовольствие от пребывания в воде нарушалось мыслями о чёртовой коробке чипсов. И я не смогла насладиться Чёрным морем по полной программе. Хотя и пыталась.
Минут через сорок Леонид предложил выходить. Славик согласился:
– Пока наши шмотки не спёрли.
– Если уже не спёрли, – подала голос Клара тем же ультразвуковым способом.
– Любитель переть чужое плавает вместе с нами, – не удержалась от колкости я.
Берег, впрочем, встретил нас другим известием. Вещи лежали на месте. А вот возле урны толпились люди в форме. И знакомая нам собачка. Свежепомытую гостиничным мылом банку извлекли наружу.
Увидев это, Славик собрался было вернуться в море и уплыть в Турцию, но мы с Леонидом повисли на нём с обеих сторон.
– Веди себя естественно, – прошипела я. – Как они быстро. Ведь только что были на вокзале. Разве такое возможно?
– Она за мной пришла. Запах русала. – Мне показалось, что Славик сейчас разревётся.
Клара косилась на нас подозрительно, но, похоже, ещё ни о чём не догадывалась.
С пляжа мы ушли спокойно. Не знаю, как там с запахом, но собачка глядела в другую сторону. Люди в форме обсуждали что-то своё. Славик, повинуясь нашему с Леонидом приказу, натянул маску безразличия. То есть попытался натянуть. Паника ретиво теснила безразличие.
На следующее утро мы с Леонидом сидели в кафе возле гостиницы и пили кофе. Оба невыспавшиеся. Я полночи вертелась в ожидании того, что коридор заполнится шумом шагов и Славика арестуют. А Леонид не спал, потому что Славик ожидал того же самого, расхаживал по номеру и постоянно выглядывал в окно.
– Сегодня нужно обязательно появиться в школе, – проговорил мой сотрапезник и зевнул.
Вчера мы не наведались туда опять же из-за Славика. Он не собирался и носа казать на улицу. Клара так возмущалась, что пришлось поставить её в известность о происходящем.
– Да, нужно, – вяло отозвалась я.
В другом конце зала за столиком сидели две женщины. Тоже пили кофе и негромко беседовали. У русалов слух куда острее, чем у людей. Обычный человек не услышал бы ни слова с такого расстояния. Но мы с Леонидом разбирали отдельные фразы.
– В эту муку даже запах добавили для собаки… показательный арест наркокурьера… комиссия из Москвы прибыла… а ему в туалет приспичило, живот скрутило… учения… банка пропала… комиссия ничего не понимает… мы в шоке… нашли в другом районе… как объяснять?
Леонид быстрее проанализировал услышанное и негромко засмеялся. Я сообразила секундой позднее и захохотала. Женщины повернулись в нашу сторону.
– Давай рассказывай дальше, – изобразила я, будто Леонид меня очень веселит.
– Полагаю, не стоит говорить Славику, – тихо проговорил собеседник. – Он так потешно представляет себя в тюрьме.
– В тюрьме русал не выживет, – серьёзно ответила я. – Долго без воды.
– Да какая тюрьма? Он всего лишь прихватил банку с мукой.
– Чужую банку.
– Вот собачка расстроилась.
– Она не расстроилась. Она отыскала. А ты не смог отличить муку от …
– Я и не проводил анализ.
– Признайся, ты испугался.
– Конечно, – спокойно согласился Леонид, – мы все испугались.
Запись 2. Мистическая