Море, тайны и русалочий дневник
Шрифт:
– Не знаю. Возможно. Сдаётся мне, что живём в одной Скале. – Он забренчал ключами, снял с решётки амбарный замок и открыл дверцу. – И обедать ходим в одну столовую. Ты из тех новеньких, которые отчебучили в первый же день и отправились спасать лётчика. А ты слышала, что в нашем море есть и другие несчастные? Привидения, например?
Нарушитель запретов выбрался из овальной дыры и оказался в яйце рядом со мной. Я опять посветила ему в лицо, чтобы убедиться: это он меня знает, а я – нет. Высокий, статный, стройный, темноволосый, глаза цвета морской волны, что неудивительно для русалов. И совершенно точно не встреченный мною раньше. За ту неделю, что я здесь провела, глаза останавливались на многих лицах. Но на
– А где их нет? – Риторический вопрос отразился от стенок яйца. Нарушитель двойной табличной заповеди неопределённо пожал плечами. Потом отвернулся, закрыл дверцу и снова навесил на неё замок.
– Позволь узнать, что ты здесь делаешь? – поинтересовался он, не поворачиваясь.
Ситуация как в триллере. Злодей глухо задаёт вопрос перед тем, как напасть на жертву. Чего я, действительно, в это яйцо забрела?
– А ты?
– Я интересуюсь недрами. – Он повернулся, надуманный триллер сразу улетучился. – Меня, кстати, Прохор зовут, и я довольно неплохо знаю Скалу. Давно изучаю её. И уверен, что в Точку запрета сложно забрести по ошибке.
Точку запрета? Это он про эту странную комнатушку? Или все решётки с табличками так называются? А ведь некоторые из них в очень даже видных местах находятся.
Но спросила я о другом:
– Серьёзно? Прохор?
Хотя чего удивляюсь? Директора питерской школы вообще зовут Антип Евсеич.
– Вполне. Так как ты здесь оказалась?
– Библиотеку искала, – со вздохом ответила я. – Светой зовут, как бы между делом…
– Библиотека выше.
– Ещё выше? Да сколько ж можно?
– Могу проводить. В обмен на небольшую услугу.
– Да, я что-то слышала о существовании товарно-денежных отношений и натурального обмена. Какую услугу?
Прохор наклонился ко мне. Яйцо могло бы оказаться уютным местом для свиданий, если б я явилась сюда на таковое.
– Ты никому не расскажешь, что у меня есть ключи и я нарушаю правила Точек запрета.
Я пообещала. Уж очень хотелось попасть в библиотеку. Однако не смогла удержаться от вопроса:
– А что там? За этими решётками?
– Много всего, – Прохор почему-то перешёл на шёпот. – Возможно, когда-нибудь я тебе расскажу.
– Интригует, – кивнула я.
В тот день я попала, куда стремилась, а в последующие постоянно высматривала Прохора в столовой и коридорах. Но ни разу не увидела.
Теперь, пожалуй, стоит заикнуться о водном мире. В Чёрном море, как и в Финском заливе, обитали те же морские люди. Просьба не путать с морскими русалами. Одни русалочьи племена всегда жили на берегах морей, другие – рек, третьи – озёр. Раньше они враждовали и не пускали чужаков в свои воды. Сейчас времена изменились. А есть ещё морские люди. Они постоянно проживают в воде и достаточно сильно отличаются от нас. Человекоподобны, но кожа с синеватым отливом. Между пальцами у них перепонки. Кроме того, морские люди не умеют менять хвост на ноги. Вдобавок, как верно заметил Прохор, здесь обитало весьма много привидений. Подводные привидения, в отличие от земных, редко имеют белый цвет. Духи морских людей, как правило, серые. А утонувших земных – синие или зелёные. Их иногда сложно разглядеть в воде.
Ещё полно всякой живности и тайн. Но я пока не со всем разобралась. Вернусь к этому потом, если не забуду. А пока продолжу.
Позднее я очень сильно разболелась. Так называемые простудные заболевания, терзающие обычных людей (или неизменных, как их принято называть у русалочьего народа), обычно нас не трогают. Ибо холода русалки не так уж сильно боятся. Но иногда нападает что-то очень похожее. От переизбытка эмоций, то есть нервов, или вирус какой-то злобный пробрался в наши ряды. Я улеглась в постель и дня три не могла отыскать в себе сил, чтобы выбраться наружу. Слабость и головная боль доканывали. Иногда Клара, являвшаяся под вечер, рассказывала мне новости. Впрочем, в голове ничего не укладывалось. Аппетит отсутствовал. Хотелось только спать. И, временами, – выпустить хвост. Но добраться до грота я бы не смогла. Потому хвост дремал там, где ему положено дремать в момент нахождения на свободе ног. А я крепко спала и три дня отказывалась от бутербродов, приносимых Кларой.
Бутерброды съедал Славик. Он иногда заходил меня проведать. А вот Леонида я не видела давненько.
На четвёртый день болезнь начала отступать, и ломтики белого хлеба с маслом и сыром Славика не дождались. Остывший чай я тоже выдула, после чего почувствовала, что если немедленно не выпущу хвост, то просто взорвусь. Три дня без плавания – приличный срок.
Где-то за каменными стенами шла обычная жизнь. Светило солнце, гуляли люди, шумели русалы. Они все обладали кучей сил, а я с трудом оделась и, держась за стенку, вышла в коридор.
Клару я увидела в одной из комнат. Дверь оказалась распахнута. Соседка сидела спиной ко мне и над чем-то смеялась с незнакомыми девчонками. Она общительная. Быстро обзавелась здесь подругами. Я прошла мимо. Не хотелось отвлекать. Да и на разговор тоже силы найти надо. А они временами в большом дефиците.
Я спустилась вниз. Как ни странно, в гроте никого не оказалось. Царила поразительная тишина, только где-то капала вода. Грот освещался одним факелом, торчащим из держателя на стене. Потолок и дальние стены тонули в темноте. Возможно, мне стало бы даже несколько не по себе. Я впервые оказалась здесь одна и в такой тиши. Но желания пугаться сейчас не нашлось. Я скинула одежду и, плюнув на купальник, упала в воду. С удовольствием отпустила на свободу хвост. Положила локти на каменное ограждение, опустила голову на руки и закрыла глаза. Хвост медленно колыхал солёную воду. Меня никто не беспокоил, и уже навалилась дрёма, как вдруг в неё вклинился женский, высокий, малость противный голос.
– Как быстро меняются нравы. В моё время русалка не могла себе позволить погрузиться в воду совсем голой. Что, впрочем, всегда потешало морских дев. Зато здесь ничего не изменилось. Разве что раньше обычно зажигали три факела. Или времена нынче на земле совсем трудные? Ах, как давно я не посещала землю…
Я разлепила глаза и медленно повернула голову в сторону, откуда доносился голос. Над водой, там, где свет факела почти рассеивался, висело ярко-оранжевое нечто. Оно состояло из хищного лица морской девы, длинных тонких рук с перепонками между пальцами, призрачных волос двухметровой длины, не испуганных расчёской, и… ног, также с перепонками. Ноги менялись на хвост, затем возвращались обратно. Странно. Если это призрак морской девы, то ног у неё появляться не должно в принципе. А если – русалки, то совсем ни к чему перепонки. Да ещё оранжевый цвет… я никогда раньше не слышала о существовании подводных привидений такого оттенка. Надводных – тем более. Однако в том, что яркое пятно являлось призраком, сомневаться не приходилось.
От неожиданности и переизбытка чувств я едва не помянула Ёшкина кота. Но вовремя прикусила язык. Этих котов в Скале обитает так много, что даже примерное количество не прикинуть. Брякнешь в разговоре, и сразу с десяток явится. Они на такие вещи реагируют. В питерской школе проживал только один представитель семейства Ёшкиных. Любимец Антипа Евсеича. Тот кот уже давным-давно находится в преклонном возрасте, потому и не часто умничает. Больше спит. И лишь изредка цитирует Конфуция или Лао-цзы. Здешние же коты не могут пройти мимо, не дав совета. Или другими способами демонстрируют свою разумность. Конкуренция у них немалая. Коты всячески доказывают свою сметливость. Меня пока игнорируют. Случается, оценивающе оглядывают. Но жить пока не учат. Поминать их тем не менее не стоило.