Море вероятностей
Шрифт:
– А то! – Мерти улыбнулся шире. – В аркологе можно и зимой погреться, и помыться даже, если нужно. Хотя я мыться не люблю.
«Это заметно», - подумал Вася. Запах от Мерти немилосердно шибал в нос.
Бродяга положил планшет на колени.
– Вид у вас, признаться, неместный, - сказал он. – С Земли?
– Можно и так сказать, - пробурчал Вася.
– Меня зовут Тэнра, - сказал Юэ Тэнраи, - это – Анис, а это Василёк.
На языке Эйдоса получилось «Васлег», Васе не понравилось.
– Нам действительно... интересно это место, - продолжал Тэнра. – На что оно похоже сейчас.
– Представьте ад, закрытый на реконструкцию, - изрёк Лейс с видом
– А в чём разница? – подал голос Анис.
– Если фотографировать, тогда я вас к атриуму в шестом сегменте поведу или на смотровую площадку в двенадцатый. А если бродить, то глубоко внутрь, к экономическим магазинам. Там, знаете, много километров коридоров, все пустые и все абсолютно одинаковые. Можно в изменённое состояние сознания впасть, - и Лейс многозначительно поднял заскорузлый палец.
– Интересно, - сказал Тэнра. – А вы хорошо знаете Ньютон?
– Что?
– Город.
Элиммерт фыркнул.
– Земляне! – сказал он, и в его устах это звучало как «Дураки!». – Город называется Ньюатен, то есть Новые Афины. И называется он так, кстати, не в честь города Афины на Земле в Греции, а в честь одного кафе в городе Париже, где когда-то давным-давно показывали лучший в истории человечества стриптиз.
Тэнра заулыбался.
– Хорошее название. Несёт в себе позитивную энергетику.
Мерти глубокомысленно кивнул.
– Вот, - сказал он. – Вы – понимаете. А некоторые, поверите ли, стесняются и на древних греков кивают. Но мы-то знаем. Я свой город люблю. Я его весь ногами обошёл, - и он похлопал себя по грязным коленям.
– А что тут ещё можно посмотреть? – продолжил Тэнра. Вася почуял какую-то затею и встрепенулся.
– Зависит от того, что вам нравится, - охотно ответил Мерти. – Если развалины, то ещё заброшенная фабрика есть, но до неё пешком целый день. А если вообще посмотреть, так что видите – на то и смотрите. Башни, собор, театры, парки. Ньюатен с самого начала строился как столица. Вроде как Петербург в России. Поэтому он такой красивый. Место первой высадки колонистов – оно под Бланкой Эйснер. Эта самая Бланка была женой капитана корабля. А смотреть там не на что: бараки и бараки.
– А арколог?
– Я его, можно сказать, с пелёнок знаю. Ещё на рытьё котлована смотрел. Ничего особенного в нём нет, если честно. Он просто очень большой и почти совершенно пустой. Если хотите в подземельях побродить, так там стоянки и технические этажи. Вся суть – она в атмосфере. Темно, ржаво, холодно, вентиляция не работает – страшно.
– Чертовски любопытно, - отозвался Тэнра и спросил, немного помедлив: – Вы сказали, что занимаетесь политической аналитикой. А что тут происходит с точки зрения аналитика?
Лейс хихикнул.
– Вот бы я сейчас вас отослал мой журнал читать. Но вы удачно подошли. У меня как раз настроение пообщаться.
«Ага, - подумал Вася. – Когда Тэнра хочет с кем-нибудь пообщаться, у кого-нибудь всегда подходящее настроение».
– Всё как обычно, - сказал Элиммерт, - только в три раза быстрее и громче. Одни считают, что во всём виноваты земляне, другие – что земляне нам помогут. Одни говорят, что не время выяснять отношения – другие орут, что самое время выяснить, а не в то в решающий час получишь нож в спину... Обнародовали данные о приближении кальмаров, люди не успели толком испугаться – и вот Аурелас Урса объявляет, что за Эйдос будут стоять до последнего. Народ воодушевился, но не успокоился. А я так скажу, что серьёзные люди здесь Урсы боятся не
– Понятно, - Тэнра кивнул. – А если говорить о чём-нибудь по-настоящему странном?
Элиммерт задумался, потирая щетинистый подбородок.
– Хороший вопрос.
«Ещё какой, - мысленно согласился Вася и весь обмяк от острой благодарности. – Какой всё-таки Тэнра умный. Что б я без него делал...»
– По большому счёту, - философски сказал Лейс, - ничего странного с людьми вообще никогда не происходит. Всё от человеческой природы. Нам просто не все причины известны. Но если подумать... как-то многовато мистики в наше время вокруг. Я не о чудесах, помилуйте. Как бы это объяснить. А, вы земляне, вы не поймёте, - и он махнул рукой.
– Почему вы так считаете?
– Потому что вы не веруете, - очень серьёзно сказал Лейс.
Брови Тэнры приподнялись.
– О чём вы? Честное слово, я постараюсь понять.
– У вас там, - сказал Лейс, - нет веры. У вас там обряды, самосовершенствование, философия, гуманитарная этика. А у нас на Эйдосе всегда была вера. И настоящее священство – вот чего вы не то, что не поймёте, а просто никогда не видели. Не только вигилианские отцы-командиры, но и мицаритские Учителя – все настоящие люди, чистые перед паствой и перед Богом, хоть мицариты и не тому Богу молятся.
– Что вы назвали «мистикой», Элиммерт?
– Секты.
Тэнра помолчал. Потом медленно, осторожно проговорил:
– Раньше на Эйдосе не было сект.
– Именно, - Лейс поворошил дрова в костре. – Здесь много веков идёт война. Есть мы и они. И именно поэтому общество не может дробиться дальше. Мы, эйдеты, умеем разрешать противоречия. Мы умеем смиряться, чтобы сплотиться, чтобы не потерпеть поражения в битве. Каждая церковь – призывной пункт. Каждый прихожанин знает, где его защитят и где ему дадут автомат, чтобы он защитил других. Какие, к безликим, мистические ордена? Какие ещё вонючие пророчества?! А ведь они не в игрушки играют. Они людей до самоубийств доводят. Нет, - он плюнул, - прилетят марйанне, разберутся с этой порослью. Бог им в помощь.
– И давно это началось?
– Кто знает! Поначалу-то они были незаметны. А кто замечал – думал, опять богема в игрушки играет, фермеры от невежества в суеверия впали. Люди есть люди. Вон, полтораста лет назад Вирайн Лакенти в соборе неделю привселюдно на коленях отстоял, каялся в ереси. Земляне узнали – такой визг подняли, Господи прости. Аж сам Отец-Главнокомандующий в Ватикане извинялся перед мировым сообществом. А что они понимают? И даже Отец не понимал тогда, честно говоря. Всё она, гуманитарная этика.