Морель и госпожа Смерть
Шрифт:
Но Лоран — это Лоран. Он с детства был упрям и своеволен. Всегда имел собственное мнение и не позволял на себя давить.
Чем же это так вкусно пахнет? Ришар дошел до кухни и замер, уподобившись разупокоенным датчанам. То, что он увидел, было невероятно. Кухня, наполненная не слугами, а современной техникой. Вместо камина — духовые плиты. Вместо выскобленных разделочных столов — стойки, а на них миксеры-блендеры, мешалки-взбивалки и прочая дребедень, которая заменила ручной труд.
Ришар терпеть не мог механизмы, Лоран их обожал. Но самым удивительным во всем этом кухонном великолепии были две
Ришар вовремя спохватился и накинул на себя плащ невидимости раньше, чем был замечен женщинами. Старуха, правда, повела крючковатым носом и обшарила замковую кухню цепким взглядом, но не заметила ничего предосудительного. Молодая была поглощена процессом взбивания яичных белков и даже не посмотрела в сторону Ришара, зато он мог разглядывать её сколько угодно. А заодно и слышать разговор женщин.
— Я говорила, что надо было взять те яйца, — сокрушалась молодая особа. Ришар отметил её привлекательность, девушка была куда красивее датчанок. И какой удивительный цвет глаз, точно как у матушки! Волосы рыжие, заплетены в косу, убраны в сетку — опрятная. Высокая, стройная… Да она и в платье матушки! Неужели Лоран позволил прикасаться к заветному сундуку? Недоумению Ришара не было предела. Девушка тем временем продолжала: — Они не взобьются, говорила же я, надо было взять белые!
— Сойдут и эти, — возражала старуха, — добавь немного лимонного сока. И что ты так стараешься?
— Он обещал, что отпустит меня, если я приготовлю точь-в-точь такое же мороженое, каким заляпала его праздничный камзол. — Девушка рассмеялась, не прекращая орудовать миксером. — Ты бы видела его лицо, слышала бы, как он на меня орал. Подумаешь, камзол, так чуть не придушил меня из-за этого! И если бы я в самом деле намеренно сделала, а то нечаянно. Не понимаю, как это случилось, откуда взялось мороженое? Я же только прочла рецепт.
— Конечно, ты не виновата, дорогая! Не печалься, но помни, лучше не читать вслух ничего незнакомого. Рецепт может оказаться заклинанием. Следовало тебя обучить кой-чему. Сейчас бы пригодилось. У тебя хорошие способности, и есть дар.
— Из-за него меня сюда притащили?
— Нет, — махнула рукой Лесная Ведьма, — не ты нужна была этому самодовольному некроманту, а я. Вернее, книга. Но так просто он её не получит. — Старуха сунула свой крючковатый нос чуть не в самую миску. — Почему ты не используешь кухонный комбайн? Взбивать белки вручную дольше и тяжелее.
— Как ты не понимаешь, вручную я чувствую пену. Её крепость. Не нужен мне комбайн… А вот, смотри, начали подниматься, скорее давай ваниль… — Девушка повернулась к Ришару спиной, и он отметил, насколько это позволяло облегающее шнурованное платье, что сзади формы рыжеволосой красавицы ничем не хуже, чем спереди. — Но я надеюсь ты пошутила про восстановление моего честного имени, репутации и всего остального? — спросила девушка, возобновляя сбивание. Блендер в её руках визгливо жужжал и мешал Ришару слушать. Но ответ старухи некромант разобрал хорошо.
— Нисколько, — усмехнулась Лесная Ведьма. — Раз уж так вышло, что мы получили этот козырь, так почему бы и не использовать его. В твоем мире это не будет иметь ровным счетом никакого значения. А здесь ты приобретешь такие возможности…
Старуха снова оглянулась в сторону Ришара, очевидно, что чувствовала присутствие, на то и ведьма. Впрочем, увидеть не могла. И все же, в целях сохранения инкогнито, Ришар предпочел убраться с кухни. Из разговора женщин он понял, что они что-то замышляют против брата. Молодая, должно быть, тоже ведьма, яблочко от яблони… Но это все после, еще будет время. А сейчас надо разыскать Лорана и поговорить с ним! Важнее всего исполнить приказание Белой Госпожи.
…Параллельный мир. В Парижском доме некроманта Мореля…
Йорик Шенкель так и эдак крутил в костлявых пальцах записку от хозяина. Как послания попадали в дом, оставалось для скелетона загадкой. Они появлялись из ничего. Возникали и ложились на стол аккуратной стопкой. Эта записка была сто тридцать пятой по счету.
«Приглашенным необходимо приготовить комнаты, рыцарей Ордена селить в левом крыле замка отдельно от дам».
В предыдущих ста тридцати четырех записках содержались подробные указания по поводу проведения свадебной церемонии.
Протокол Йорик знал, но как успеть подготовить древнюю часовню к назначенному времени, где искать Верховного Пастыря, чем угощать рыцарей Ордена и, самое главное, из какого сословия приглашать подружек невесты? Подходящих женщин в доме Мореля не было, да и никаких не было, разве что разупокоенная королева с придворными дамами. Насчет них Йорик сильно сомневался. Но больше всего Шенкеля тревожил вопрос о свадебном платье. По какой моде следует его шить? В женских нарядах скелетон и при жизни-то смыслил не много, теперь же знания его безнадежно устарели. И тут Йорика осенило! Он даже подпрыгнул, пристукнув костями. Оставалось только найти способ донести до особы королевских кровей суть вопроса. С этим они могли бы помочь, а то слоняются по дому без всякой пользы.
И тут же возникло препятствие. Увы! Йорик не мог говорить, а Гертруда не умела читать. Она была неграмотна. Такое случалось, в давние времена её земной жизни женщинам следовало знать множество необходимых для жизни вещей, но грамотность в этот список не входила. Шенкель сгреб все записки со стола и помчался к Ришару, скелетон был уверен, что тот придумает как быть. Уж если Морель-старший разобрался с мозгами в банке, то с разупокоенной королевой как-нибудь управится!
Йорик застал Ришара в библиотеке, старший брат Мореля был погружен в изучение пыльного фолианта, причем не за кафедрой, а прямо на лестнице, на уровне десятой книжной полки. Одной рукой он удерживал книгу, а пальцы другой пытался сложить в замысловатый знак «триединого начала» — в параллельном магическом мире язык жестов был гораздо сложнее, чем в человеческом. Шенкель, отчаянно жестикулируя, приблизился, но Ришар, увлеченный игрой рук, скелетона не замечал. Пришлось произвести шум — Шенкель уронил вазу. Намеренно. И, конечно, она разбилась. Китайский фарфор. Зато Рикардо поднял глаза от книги и взглянул на Шенкеля.