Морг закрыт, расходитесь
Шрифт:
– Я тебе этого говорить не буду, потому что уже знаю, на что ты способен, - усмехнулся Косов.
– Вот тебе всего несколько способов, практически не оставляющих никаких следов. Если ты всерьез думаешь, что с этими "хрущобами" не все чисто.
– Люсю выбросили из окна, - напомнил Геннадий Семенович.
– Челобитский убит. Вадим разыскивает Галину и подсылает киллеров к Марго. Агентство "Августин" проворачивает аферы со страховками на погибших жильцов. Корпорация "Оникс" получает прибыль от развалившихся зданий. А их уже семь, и число это будет расти. Что они придумают дальше? И тебе всего этого мало?
– Допустим, - согласился Адрианов.
– Но я вот о чем думаю. Вадим, которого мы уже достаточно неплохо знаем... Нет, не та это величина, чтобы продумывать такие комбинации. Скорее всего, это - яркая ширма, красивая обертка для начинки. Представительская фигура. Некто стоит за его спиной, более умный, дальновидный и изощренный.
– Я тоже так думаю, - ответил Косов.
– И мы можем рассчитывать на Марго, только выяснив, в каких отношениях она с этим "некто". Поэтому я и не стал всего выкладывать при ней. В конце концов, Долматина украсила дыркой именно она. Правда, на его совести погибшие жильцы, и он получил "по трудам", но кто мешает ей отправить в вечную мерзлоту к мамонтам и нас? Какую роль во всем этом играет она? По-моему, ей больше всего хочется вытащить из этой истории свою сестру, а на остальное - плевать.
– Не забывай, что на неё тоже спустили гончих псов.
– В данной ситуации это меня больше всего и радует. Но с Вадимом она может как-то договориться. Или с тем, другим, главным. И тогда нам не помогут даже эти сто тысяч долларов. Уж слишком глубоко влезли. Сняли слой краски с Моны Лизы, а там - старуха с серпом. Не навострить ли нам лыжи в сторону Заполярного круга?
– Это кто тут готовится к зимнему сезону?
– спросила Галина, входя в комнату и сладко потягиваясь.
– Я думала, вы спите.
– Мы не имеем привычки спать вместе, - ответил Косов, отходя к окну и делая знак Адрианову, чтобы тот молчал.
– Так над чем вы ещё работали в своем ФИАНе, Алексей Викторович? Вот и девушка послушает, может, наберется ума-разума, не станет больше вляпываться во всякие сомнительные замужества и вляпывать в них других, совершенно посторонних мужчин пенсионного возраста.
Адрианов смущенно улыбнулся столь прозрачным намекам, но Галина держала удар мастерски.
– Это вообще-то не ваш огород, вы мне парники не ломайте, - сказала она. Посмотрев на Алексея Викторовича, спросила взглядом: правильно?
Тот как-то неуклюже кивнул - вроде бы ни да, ни нет. И начал рассказывать:
– Про Сахару вы уже знаете. А это происходило в Подлипках, в НПО "Энергия", у академика Грушко. Мы там в середине восьмидесятых смастерили высокочастотный генератор специальных физических полей. Торсионные, микролептонные и другие частицы обладают колоссальной проникаемостью. И могут корректировать огромные массы населения. Главная задача, поставленная нам Совмином, - экологическая чистота этого биотропного оружия "Лава-7". А уж какое воздействие он оказывает на генетический аппарат, не важно. Мы всегда отличались подлинным гуманизмом, особенно по отношению к неграм. Так вот, психотропное или любое наркотическое вещество можно донести до биологического объекта торсионным полем. А если аппаратуру "Лава-7" вывести на космическую орбиту, то она сможет охватить своим "лучом" территорию, равную Уральской области. У американцев эта программа называлась "МК-ультра", помните, когда в Гайане покончила с собой тысяча человек? Чего-то у них там с гуманизмом плоховато. Впрочем, сейчас у нас нисколько не лучше. Ну, ладно! Это так, к слову. Наверное, нашу "Лаву-7" уже прибрали к рукам или растащили по коммунальным квартирам. Поскольку это очень удобно - отправить надоедливую соседку в психиатрическую больницу. Стоит лишь повернуть СВЧ-генератор к стенке и модулировать луч голосом, а соседка будет слышать то, что звучит прямо в мозгу. Радиоакустический эффект. Кащенко гарантирую. Но мы из Подлипок экспериментировали на более значительных расстояниях. Вплоть до Мытищ. Я сидел в своей лаборатории, а Оппенгеймер - в своей, за тридцать километров, а генерал-лейтенант Ханциров, у себя, в ГРУ, а в Кремле кисло думали, кому это все вообще надо, хотя постоянно шли параллельные испытания, дающие самые положительные результаты...
– Погоди, - остановил его Косов, поскольку Галина уже начала откровенно позевывать, а Адрианов ничего не замечал и расходился все больше и больше. Вспоминая прошлое, он садился на своего любимого конька и мчался прытью.
– А что, не интересно?
– удивился он.
– Сам же просил что-нибудь рассказать. А вам?
– Я балдею, - честно ответила девушка.
– Особенно от секретной информации с грифом, - добавил Косов.
– Да кому она нужна!
– махнул рукой Алексей Викторович.
– Сами же гэбэшники, поди, все и продали.
– Оппенгеймера-то зачем приплел?
– спросил Косов.
– Проводники у тебя, что ли, перегорели?
– А мы так называли одного физика, приятеля моего, Панагерова Мишку, отозвался Адрианов, решив, коли его не слушают, добраться-таки до этого "последнего глотка" из бара.
– Позвольте!
– неожиданно произнесла Галина.
– Я уже слышала эту фамилию. Не могу вспомнить... Ну, конечно! В разговоре Вадима с одним бородатым карликом.
Она радостно хлопнула в ладоши, а Косов с Адриановым молча переглянулись.
В двадцати семи километрах от дома, где жила Марго, если двигаться по кратчайшей прямой от улицы Красных бань до Онежской, два человека тщетно пытались привести в чувство проклофелиненного Жору. Его обливали водой из чайника, хлопали по ушам, прижигали ему сигаретой пятки, но он ни на что не реагировал, только сонно мычал.
– Второй раз сегодня приезжаю в этот квартал, а зачем?
– риторически спросил Вадим, глядя в окно на разрушенную "хрущобу" и суетящихся спасателей в желтых комбинезонах.
– Делать мне, что ли, больше нечего?
– Может он, блин, ужрался и названивал спьяну? Шутник!
– сказал один из телохранителей, пнув носком ботинка Жору в ребро.
– Хряк жирный!
– добавил другой и вдавил каблук в Жорин живот.
– Нет, тут что-то произошло, - вдумчиво произнес белоснежный красавец.
– Голос у него был совершенно нормальный. Он сказал, что у него на крючке ещё кто-то. Выясните, кто хозяин квартиры. И разыщите.
Самый молодой из барбосов бросился выполнять указание.
– Этого - в ванную, пусть мокнет, пока не придет в себя, - продолжал Вадим.
– Чередуйте холодную воду с кипятком. Сделайте мне из него моржа и рака одновременно. Пройдитесь по соседям, всегда найдется какая-нибудь сволочь, которая все про всех знает, все видит и слышит.
– Он вышел на балкон и вернулся с лисьей шубой в руках, очень довольный.
– Я знал, что она была тут, чувствовал! Значит, так. Перерыть здесь все. Залезьте в соседнюю квартиру, может быть, они ушли через балкон. Когда коротышка очухается - ко мне. Я уезжаю. Обо всех подробностях сообщать немедленно. В квартире останетесь ты, ты и ты. Если до утра никто не явится - все облить бензином и сжечь.
Швырнув шубу на пол, Вадим направился к двери, брезгливо отряхивая и без того чистые руки, а за ним торопливо последовал один из телохранителей. Но на пороге Вадим остановился, будто вспомнив что-то, и медленно произнес:
– Мне нужен Клон. Найдите его любой ценой, не теряя времени, - и только после этого удалился, оставив в квартире аромат дорогого французского одеколона.
Примерно в тридцати двух километрах, ближе к Садовому кольцу, находился обычный жилой дом, в одной из квартир которого не было ничего ни мебели, ни телефонного аппарата, ни даже простого чайника, всего лишь вылинявшие и ободранные обои да единственный стул, возле которого расхаживал человек. Квартира была однокомнатная.