Моргни – и умрёшь
Шрифт:
РУБИ: Насколько я видела – нет.
КЛЭНСИ: Тогда чем же он так интересен?
РУБИ: Ничем.
КЛЭНСИ: Ничем?
РУБИ: Ничем, не считая того, кому он принадлежал.
КЛЭНСИ: И кому он принадлежал?
РУБИ: Брэдли Бейкеру.
КЛЭНСИ: Правда?
РУБИ: Не совсем, и не то чтобы точно. Полагаю, я просто строю догадки, но у них есть некая основа, потому что ЛБ сказала мне, что это памятный предмет, который кто-то подарил ей, когда она была еще ребенком, и я вроде как прикинула, что ближе всех ей был Бейкер.
КЛЭНСИ: А почему не ее папа, мама или, скажем, дедушка? Я имею в виду, это мог быть даже тренер ее детской команды по карате, он ведь тоже был важным для нее человеком, верно? Или преподаватель по классу тромбона, если она когда-нибудь училась играть на тромбоне, к примеру.
РУБИ: Даже представить себе не могу, чтобы она играла на тромбоне.
КЛЭНСИ: Да не важно, я просто хочу сказать, что вовсе не обязательно, чтобы это был Брэдли Бейкер, – ну, тот, кто подарил ей эту бирку. Это мог быть какой угодно человек, важный для нее лично.
РУБИ: Ну ладно, ты прав, это может быть кто угодно, но, понимаешь, у меня такое странное чувство, что это был именно он. – Она взглянула на Клэнси. – Думаешь, я рехнулась?
КЛЭНСИ: Нет, ты просто прислушиваешься к своим внутренним ощущениям, и…
Пауза.
КЛЭНСИ: На самом деле, мне кажется, ты права.
Еще одна пауза.
КЛЭНСИ: Ну, то есть, почти права.
РУБИ: Почти?
КЛЭНСИ: Ты говоришь, что этот брелок-бирку подарил начальнице «Спектра-8» ее лучший друг, когда она была еще ребенком?
РУБИ: Да, ЛБ сказала, что это памятная вещь, которая ей очень дорога.
Она вдруг умолкла, глаза ее широко раскрылись, как будто девушка увидела что-то странное.
Для Руби Редфорт было непривычно чувствовать себя так, как будто она последней из зрителей увидела гориллу. И еще более непривычно было чувствовать себя полной и абсолютной тупицей, однако сейчас она себя именно так и чувствовала.
РУБИ: Ну что я за идиотка! ЛБ не стала бы прицеплять какой-то старый брелок, подаренный ей много лет назад, к такому ценному предмету, как ключ-8, применяющийся для шифровки и дешифровки. В «Спектре» все снаряжение профессиональное, ЛБ – профессиональный агент, она не стала бы мешать работу с сентиментальными воспоминаниями.
Девушка посмотрела на Клэнси.
РУБИ: Ты это хотел сказать, да?
КЛЭНСИ: Я не стал бы называть тебя идиоткой, но да, именно это.
РУБИ: И как я могла купиться на такую чушь?
КЛЭНСИ: Хватит грызть себя, все время от времени косячат – а если говорить обо мне, то я это делаю почти каждый день.
РУБИ: Да, но ты-то сразу понял, что ЛБ соврала, почему же я не поняла?
КЛЭНСИ: А с чего тебе было понимать? Два месяца назад у тебя не было причин сомневаться в ней. Кроме того, ЛБ рассказала тебе эту историю сразу после того, как ты едва выжила, упав с высокого здания. У тебя на уме в этот момент было совсем другое, типа «ого, я жива!».
РУБИ: Предполагается, что я должна уметь справляться с такими проблемами, как жизнь, смерть и падение с высоких зданий.
КЛЭНСИ: Ну да, наверняка это часть твоей работы, но разве ты не понимаешь, что в тот конкретный момент вся эта история про плексигласовую бирку была лишь мелкой деталью? ЛБ упомянула о ней мимоходом, и с чего бы тебе было не поверить ей? Как я и сказал, в то время ты полностью ей доверяла, и если бы она рассказала тебе эту историю сегодня, ты, наверное, усомнилась бы.
В этом он был прав.
– Так как, по-твоему, к ней попала эта бирка, этот брелок, в общем, этот кусок оргстекла?
– Понятия не имею, – ответила Руби.
Наступило молчание.
КЛЭНСИ: И я не понимаю еще одного: если ЛБ – главная злодейка и именно она отрядила Графа собирать все эти сыворотки правды, «сизые секреты» и все прочее, то как объяснить, зачем ей было идти на такие трудности ради кражи ее собственного брелока от ключа?
РУБИ: Ну, это легко. Она хочет сбить «Спектр» со следа. Понимаешь, все впали в паранойю относительно «кротов» и двойных агентов, все заняты тем, что вычисляют, кто это может быть, но никто, конечно же, не укажет на нее.
КЛЭНСИ: Мне это кажется несколько надуманным.
РУБИ: Да тут все надуманно.
КЛЭНСИ: Хорошо, но если ЛБ – не злодейка, тогда кто злодей?
РУБИ: В этом случае, полагаю, я права, и этот кусок оргстекла таит больше, чем кажется на первый взгляд.
Клэнси еще раз взглянул на список «не знаю».
– А что ты думаешь насчет всего этого дела с Нефритовым Буддой? Я имею в виду, что «сизый пахучий секрет» и сыворотку правды имело смысл красть. Какой преступник не захочет иметь в своем распоряжении запах, который может заманить кого угодно куда угодно? Или препарат, который может заставить любого выболтать правду? Но какое отношение ко всему этому имеет Будда? При чем он тут вообще?