Моролинги
Шрифт:
«Спятил?» — поинтересовался Шеф с экрана.
Ларсон неожиданно меня поддержал:
— Мой коллега прав. Судя по всему, наши методы работы вас не устраивают. Предложите свои, либо мы разойдемся ни с чем.
Краузли воспринял нас с Ларсоном как неумелых провокаторов, но на обострение не пошел:
— Ваши методы работы нас не касаются, как и вас — наши. Мы только не хотим, чтобы сотрудники «Виртуальных Игр» узнали о задании. Если вы станете их допекать, а мы, то есть руководство фирмы, не станем возражать, то они обязательно догадаются, кто вас нанял. Это нас ни в коем случае не устраивает. Именно
Он знает, что вчера я посетил дом Корно, — мелькнуло у меня в голове. Ларсон выдвинул встречное предложение:
— А вы, попросту, возражайте. Например, запретите сотрудникам отвечать на наши вопросы, этим вы отведете от себя все подозрения.
Краузли, а вслед за ним и Вейлинг, поднялись со своих мест.
— Возможно, мы так и сделаем. А пока примите к сведению мои требования, иначе нам действительно придется расстаться, — сказал Краузли на прощание.
Пришлось пообещать. Яна проследила, чтобы по пути до входных дверей клиентам не вздумалось заглянуть в наши рабочие кабинеты, а мы с Ларсоном направились к Шефу на очередное аутодафе.
— Как, оказывается, я мало о тебе знаю, — сказал мне Шеф. — То вдруг выясняется, что ты учился в школе. То ты представляешься посыльным со стажем. А теперь я узнаю, что и в рекламном бизнесе ты успел поднатореть. Вероятно, реклама была следующим шагом в твоей карьере. После того, как из посыльных тебя выгнали за выковыривание изюма из булочек, ты, должно быть, раздавал визитные карточки у парковок.
Я огрызнулся в том смысле, что если бы Шеф вычислял преступников так же ловко, как подробности моей биографии, то ему не было бы равных не только среди сыщиков Сектора Фаона, но и среди всех сыщиков известной нам части вселенной. То есть я не буквально так сказал, но смысл до Шефа дошел без искажений.
— Откуда он узнал, что ты уже успел наследить у Корно? — спросил Шеф после того, как мы закончили обсуждать мою биографию.
— От Амиреса, очевидно.
— Ты что, назвал Амиресу свое имя? — ужаснулся Шеф. Он уже предвидел новый поворот в моей карьере.
— Конечно же нет. Но Амирес мог описать меня, — осторожно предположил я.
— Как? Сказал, что некий волосатый тип в замызганной куртке размахивал бластером перед его носом и задавал глупые вопросы, и, разумеется, Краузли догадался, что это был ты!
— Клевета! Не было ничего такого! И вообще, почему как что, так сразу я?! Может, он на Ларсона подумал.
Ларсон мирно дремал в старомодном кресле с обивкой из вельвета и замши — это было единственное пригодное для сна кресло в кабинете Шефа. Заслышав свое имя, он встрепенулся и выдал:
— Я хожу в пальто, и оно вовсе не замызганное. А бластер я отродясь в руки не брал.
По поводу «глупых вопросов» Ларсон не протестовал.
Шеф продолжил:
— Беседовал ли Краузли с Амиресом, мы вскоре выясним. Если беседовал, то только из полицейского участка, и Виттенгер должен об этом знать. Впрочем, если Краузли общался с Амиресом через адвоката, обращаться к Виттенгеру бесполезно. Разговор с адвокатом он не станет подслушивать, чертов законник!
— У Амиреса уже есть адвокат! — удивился я.
— Да, «Виртуальные Игры» послали к ему своего адвоката сразу после ареста. Амиреса пока держат под замком. Арест продлится еще не более двух
Я поднял руку. Шеф кивнул.
— Шеф, мы что расследуем — махинации Счастливчика или убийство Корно?
— А ты бы что предпочел?
— Конечно убийство. В сущности, клиенты ошиблись этажом, обратившись в наш отдел, а не в Отдел Информационной Безопасности. Это задача ОИБ сидеть и вычислять адресата по коду обратного адреса. С нашими методами мы скорее найдем убийцу, чем Счастливчика. Но за убийцу нам не платят…
— Не важно, — перебил Шеф. — До моей команды расследуем и то и другое. Ты, Хью?
— Вопросов нет.
— Свободны!
Ах если бы так! Ни о какой всамделишной свободе нечего и мечтать. Ларсон предложил читать письма с его терминала в лаборатории, и я купился на эту уловку, как ребенок.
— Слушай, — говорю я ему уже в лаборатории, сидя перед экраном, — не станем же мы читать все подряд. Фильтры на моем домашнем компьютере умеют отличать хорошие новости от плохих. Надо их сюда скачать и научить отличать письма с угрозами от любовных посланий и счетов за прачечную. Смотри, вот он пишет: «Мой дорогой…»
Говорил я в пустоту. Ларсон откинул спинку кресла и сопел в две дырочки. Мне было обидно, что моя тирада пропала зазря. Я вызвал по интеркому Яну и повторил ей все слово в слово.
— Ты что-то путаешь. Если письмо начинается словами «мой дорогой», то это не Корно писал, а ему писали, — начала она учить меня уму-разуму.
— Эх, Яна, Яна, чтоб ты понимала в настоящей любви… Как там Бьярки поживает?
— Нормально. У себя на распознавателе он поживает. Или утром залез обратно. Кресло на месте, как ни странно. Ты меня по делу вызывал или как?
Так я лишился еще одного собеседника.
В адресной книге Корно я насчитал двести семь имен. В той переписке, которой я располагал, было задействовано менее четверти адресной книги — всего сорок семь имен. Писем с угрозами я не нашел. Те письма, что начинались словами «мой дорогой», вне зависимости от того писал ли их Корно или, наоборот, получал, читать я не стал. Счета я тоже не проверял. Конечно, нельзя поручиться за то, что одно из писем к «моему дорогому Чарли» не заканчивается чем нибудь вроде «выйдешь в тамбур — убью». В конце счетов обычно грозят привлечь к суду, но, кто знает, может судом Чарльза Корно было уже не запугать. В любом случае, все это проверила полиция.