Моролинги
Шрифт:
«Он не отличит моролинга от моей бабушки!», — кричал чей-то внук. Брубер посочувствовал внуку, что у него такая бабушка.
«Если он выйдет живым, то там не настоящий моролинг», — высказал суждение кто-то из тех, кто читал роман. Наконец, порешили, что Брубер должен идти вместе с Цансом, обладающим большим научным авторитетом.
Цанс сказал, что такой ерундой он не занимается, и пусть идет Брубер. Брубер согласился идти, но не согласился с неявным утверждением, что он занимается ерундой, хотя Цанс, разумеется, не имел в виду ничего такого. Дабы доказать Бруберу,
Им поверили почти все, однако мало кто поверил, что моролинга не следует ожидать где-нибудь в другом месте. Часть толпы вернулась в коридор третьего этажа, наибольшие энтузиасты уселись на пол у дверей в нижнюю гостиную и сказали, что никуда не уйдут, но большая часть постояльцев, повздыхав от разочарования, разошлась по своим делам.
Во всей этой суматохе Виттенгер утратил бдительность и получилось так, что он находился внутри гостиной, а я и Рунд — снаружи. Мы с ним столкнулись у дверей, когда толпа ожидала возвращения Брубера и Цанса.
— Какой у них условный стук? — спросил я Рунда.
— Может лучше поговорим здесь, — предложил он.
— Пойдемте на смотровую галерею. Виттенгер станет искать нас там в последнюю очередь.
Мы поднялись на четвертый этаж. На смотровой галерее было пусто, свет — притушен, окна черны и полны звезд.
— Кто вас прислал? — спросил он.
— Никто. Я представитель свободной прессы, охотник за убийцами. В ценах закрытия на день вылета с Фаона, голова убийцы Чарльза Корно стоила полмиллиона. Полагаю, с того времени цены сильно выросли. А вы как думаете?
— Думаю, что в таком тоне разговор у нас не получится.
— Предложите свой.
— Правильно ли я вас понял, что Чарльз Корно — это имя того человека со снимка?
— Правильно. Четвертого июля Чарльз Корно был убит в его собственном доме. Вы в тот день находились в Фаон-Полисе.
— Я его не убивал.
Если бы за нами наблюдало сто психологов-физиономистов, то пятьдесят из них высказалось бы за то, что Рунд не врет. Другие пятьдесят дали бы голову на отсечение за то, что на совести Рунда по меньшей мере дюжина убийств — настолько приятна была его улыбка, последовавшая за ответом «я его не убивал».
Поэтому я разрывался.
— Между фразами «кто это?» и «я его не убивал» положено говорить «я его не знаю».
Рунд, нахмурившись, ответил:
— Я опустил ее, как очевидную. Скажите, а этот, как его, полковник…
— …Виттенгер. Он прилетел за Бенедиктом Эппелем. О вашей поездке на Фаон он ничего не знает.
— Выходит, вы не согласны с тем, что убийца — Эппель?
— Пожалуй, нет.
Я показал Рунду кулак, он отпрянул.
— Пять вопросов. Вы задали пять вопросов, и я на все ответил. Настала моя очередь. С какой целью вы прилетали на Фаон?
— Хм, у нас разгибают пальцы… Похоже, господин Ильинский, вы забыли, где находитесь. Ваши наскоки просто смешны.
— Будет ли вам до смеха, если ваше правительство узнает о той поездке?
— Чего вы хотите? — бросил он.
— Узнать, например, что стало со вторым корпусом Центра Радиокосмических Наблюдений. Его взорвали?
— Не совсем. Умышленно никто корпус не взрывал. Взрывные работы шли выше по склону, там мы строили еще один энергоблок. Произошел несчастный случай — самопроизвольный взрыв, когда взрывчатку транспортировали наверх. Сошла лавина и накрыла второй корпус.
— А ученые, которые там работали?
— Все погибли.
— Какое совпадение! Все погибли, кроме вас.
— Никакого совпадения, — окрысился Рунд. — Если бы я был там, взрыва бы не произошло.
— Разумеется! Зачем вам себя убивать!
— Я не это имел в виду, — Рунду не понравилось, что я поймал его на слове. — Была нарушена технология… технология проведения взрывных работ. Я бы этого не допустил.
— Вы что, специалист-взрывотехник?
— Нет, я кибернетик. Кажется, вы перебрали лимит? — он показал растопыренную ладонь.
Я, наконец, рискнул:
— Призовой вопрос. Темпоронный нейросимулятор уцелел?
У Рунда дернулась щека.
— Такой вещи не существует, — ответил он быстро.
— Потому что ее уничтожило вместе со вторым корпусом.
— Не передергивайте! — взвился он. — Нельзя уничтожить то, чего нет. Его просто не существует, и никогда не существовало.
— Возможно, я ошибся в названии. Пусть не нейросимулятор, а компьютер на темпоронах или темпоронный процессор… Не будьте буквоедом, важно, что ЭТО на темпоронах.
— То, чего нет, — нравоучительно произнес он, — можно называть любым именем, но уничтожить нельзя — вот такой парадокс, извините. В литературе последних лет прижился термин Темпоронный Мозг — Т-Мозг, сокращенно. Сама литературность названия — «мозг» — говорит о невозможности его создания. Только фантастическую вещь назвали бы мозгом, а не, как вы тут предлагали, нейросимулятором…
Вранье местного разлива меня дико утомило. Так захотелось домой, к Татьяне, которая обманывает только мне во благо, к Ларсону, который говорит только правду, к Шефу, который прежде чем соврать, всегда предупреждает, что верить ему нельзя. Другое дело, что я не всегда умею распознать такое предупреждение. Но это, как говорит пилот Дуг, мои проблемы.
Я заметил:
— Ваше объяснение тоже попахивает литературщиной.
— Ах так? В таком случае попросите Цанса объяснить вам, почему темпоронные ансамбли не когерентизируемы.
— Эту тему я с ним уже обсуждал. Профессор не был так категоричен, как вы. Кроме мнений ученых, есть еще и факты, указывающие, что Темпоронный Мозг существует. Чарльз Корно прилетал на Ауру в январе этого года — через месяц после того, как к нему в руки попали выигрышные файлы виртуальной игры «Шесть Дней Творенья» — игры, созданной самим Корно и выпущенной компанией «Виртуальные Игры». Без Темпоронного Мозга выиграть в эту игру невозможно.