Моролинги
Шрифт:
Не слушая его крик, я раздумывал, почему он не вспомнил, что подписал «Моролингов» для Корно. Или он их подписал для кого-то другого, а тот другой передал книгу Корно…
— Вы лично с ним встречались? — спросил я, когда он, наконец, утих.
— Катитесь прочь!
Я послушно встал.
— Постойте, я вспомнил. Корно приходил на презентацию «Моролингов». Я подписал ему книгу. Больше мы не встречались.
Очевидно, он сообразил, откуда я взял книгу с автографом. Я решил дожимать:
— А с Бенедиктом до того памятного семинара?
— Спросите у него!
— Он
Брубер не мигая смотрел сквозь меня.
— К ним никто не летит, — прохрипел он. — Никто. Прощайте.
— В восемь на стартовой площадке, — сказал я, забирая со стола «список тридцати двух».
Из своего номера я позвонил Дугу предупредить насчет флаера. Он перезвонил без четверти восемь, унылым голосом сообщил, что «всё путем». Его слова я перевел так: флаер к полету готов, излучатели он не навесил, отчего сильно расстроен, поскольку десять тысяч на дороге не валяются.
Затем я позвонил Цансу.
27
Брубер ждал меня на посадочной площадке авиабазы «Ламонтанья», прячась между треугольными кронштейнами. Конструкцией они напоминали контрфорсы, но в противоположность контрфорсам, кронштейны не подпирали стену, а поддерживали крышу, будучи одной стороною прикрепленными к скале, другой — к посадочной площадке. Двери лифтов и лифтовые шахты находились в крайних кронштейнах.
— Пока я вас тут ждал, один неприятный тип три раза спросил, чего мне здесь надо.
Вероятно, он говорил о Дуге или о старшем авиационного звена.
— Все нормально, это были свои.
— А это тоже свой? — он показал мне за спину.
— Я с вами, — сказал подошедший Цанс. — Вас Федр не предупредил?
— Да я, собственно, не против, — любезно ответил Брубер, понимая, что спорить бесполезно. — Господин Ильинский, между нами, кто-нибудь еще придет?
Говорить «нет» было поздно: на площадку выскочил Виттенгер. Не замечая нас, он пробежался взад-вперед, потом плюнул от отчаяния и повернул назад к лифту. Тут он увидел нас.
— Далеко собрались, господа?
— Воздухом подышать, — ответил Цанс.
— Хм, воздухом…Я понимаю, почему вы здесь стоите. Флаер прилетит сюда на автопилоте. Ну что ж, и я подожду вместе с вами. А ты вынь руки из карманов — а то я подумаю, что ты можешь командовать автопилотом прямо из кармана.
Я пошевелил пальцами и вытащил руку.
— Дело сделано, полковник. Мой флаер вам не достанется. Мы полетим на местном, сейчас его подадут.
Один из посадочных дисков дал по краю трещину и пошел вниз. Через минуту он всплыл вместе с Дугом и флаером, в котором я с трудом узнал купленную вчера машину: флаер покрывали какие-то пятна желто-зеленого цвета, опознавательные знаки и номера были старательно замалеваны.
— Фокусник, да? — обозлился Виттенгер. — Что это за чучело?
— Сами вы… Полковник, мне сейчас не до вас, поверьте.
Я забрался в кабину. Дуг стал инструктировать меня, как без потерь долететь до Города. Он ввел маршрут в автопилот, потом показал по карте куда нам предстоит лететь.
— К машине, — выглянув из кабины, скомандовал я пассажирам.
Инспектор последовал за ними. Не обращая на него внимание, я склонился над приборами.
Сзади послышалась возня.
— Полковник, как вы надоели…— я осекся: в кабину влезал Вейлинг. Я заорал: — Виттенгер, выкиньте его, я подарю вам флаер…
Виттенгер послал меня весьма неприличным образом. Затем развернулся и зашагал прочь. Вейлинг взмолился:
— Ну пожалуйста…
Как пить дать растрепет, — подумал я и согласился. Брубер так скрежетнул зубами, что мороз пошел по коже.
Мы стартовали строго на юго-запад.
Брубер сидел рядом со мной, Цанс — позади меня, рядом с Вейлингом. Через три минуты после старта флаер погрузился в облака. Автопилот не спешил их пробивать, ведь ему было все равно — что в облаках лететь, что под ними. А мне было не по себе, но перенастроить автопилот я не решался. Брубер открыл карту на бортовом экране, и, по его словам, «изучал местность». Я умолял его не трогать кнопки, чтобы не дай бог не вывести что-нибудь из строя. Цанс, убедившись, что со своего места карту ему не разглядеть, присоединился к моим призывам. Брубер нехотя подчинился. Карта осталась на экране, но к кнопкам он больше не прикасался.
Вейлинг раз в две минуты спрашивал, когда закончатся облака. Я отвечал, что все так и задумано — облака скроют нас от моролингов, и мы нагрянем к ним, как снег на голову. Сначала он верил, потом взглянул на альтиметр, увидел там пять тысяч метров и ехидно поинтересовался:
— У моролингов оптические бинокли или электронные?
— У них зрение, как у кондора, — ответил ему Цанс. Неизвестно почему, он считал, что таким ответом он внес ясность.
Внутренности слегка приподнялись — это автопилот дал команду на снижение. Я переключил автопилот в «пассажирский» режим, флаер стал снижаться более плавно.
Внизу возникло что-то темное и кучерявое.
— Еще что ли облака?! — возмутился я.
— Нет, это сельва! — с восхищением воскликнул Цанс. — Вот она какая!
— Какая такая? — спросил Вейлинг.
— Солнце разогревает поверхность и водяные пары начинают подниматься выше деревьев. Но скоро пар исчезнет, дайте только солнцу взойти повыше.
Брубер опять протянул руку к экрану.
— Вы же обещали…
Но он успел что-то нажать. Ничего страшного не произошло, просто географическая карта сменилась полетной.
— Ого, да мы не одни! — воскликнул он.
На карте светилась точка в восьмидесяти километрах позади нас. Точка нагоняла перекрестие, которое изображало наш флаер. Я устроил Бруберу выговор:
— Если бы вам срочно не понадобилась карта, мы бы их заметили еще бог знает когда.
Но у занудливого Брубера нашлось, что возразить:
— Если бы я вас послушал и не включил полетную карту, мы бы так и не узнали, что нас преследуют.
Я вышел на частоту флаеров «Ламонтаньи».
— Виттенгер, вы там?