Моролинги
Шрифт:
Что это с ним, думаю. Вряд ли ночь, проведенная в одном номере с Шишкой, могла так на нем сказаться. Или я недооценил Шишку?
Шишка не рискнула надеть ворованную одежду (или ее инспектор отговорил), она была в своем обычном черном свитере, длинной шерстяной юбке мышиного цвета и в ботинках от скафандра высшей защиты.
Они присоединились ко мне.
— Шишка, — говорю я. — На правах арестованной ты имеешь право на завтрак за счет инспектора.
— Я и сама прокормлюсь, — сказал Шишка, достала комлог и отщипнула от него маленькую антенну. — Ну, заказывайте.
— Говяжий
— Отменяется! — Виттенгер прихлопнул комлог вместе с антенной.
— Почему? — спросили мы хором.
— Я теперь при исполнении, — и он важно прокашлялся.
Я попросил уточнить:
— Что значит «теперь»?
— Сегодня утром, — он снова прокашлялся, — пришло указание из Главного управления Галактической Полиции. Мне временно присвоен статус оперативного уполномоченного. Теперь я обязан блюсти закон и на Ауре.
Оперативный уполномоченный — это меньше, чем капитан в полиции Фаона. Неужели наш губернатор не мог выпросить для Виттенгера хотя бы что-нибудь вроде майора.
— Поздравляю. Как к вам теперь обращаться? господин уполномоченный?
— Между чинами в Галактической Полиции и нашими чинами нет прямого соответствия, — с глубокомыслием объяснил Виттенгер. — В любом случае, для тебя я по меньшей мере Ваше Величество.
— Привет, королева, — кивнул я Шишке.
— Привет, мой паж, — проворковала она и рассмеялась.
— Не болтай, — нахмурился Виттенгер. — Ты здесь на птичьих правах. Хм, репортер…
— А кто первый сказал про «величество»?
Виттенгер приблизил ко мне лицо, тихо попросил:
— Если серьезно, то обращайся ко мне «полковник» — без упоминания должности. Хорошо?
Я сказал, что так, действительно, солидней. Затем он дал указание Шишке:
— Надо вернуть вещи.
— Угу, и курицу.
— За курицу заплатим.
Подъехал официант. Мы с Виттенгером взяли, что нам положено — яичницу с беконом. Шишка, сообщив, что худеет, заказала только кофе.
— Зачем худеть? — удивился я. — Вам же не всю жизнь тесниться в бесплатном номере.
— И вовсе не из-за этого, — возразила Шишка, едва сдерживая смех. — Что с вами? — испуганно спросила она, увидев, как я нырнул под стол и стал спешно теребить шнурки.
— Обернитесь, — прошептал я из-под стола.
В дверях стоял Бенедикт в оборванной, грязной одежде и в наручниках. Лицо в кровоподтеках, на одежде несколько черных подпалин. Бенедикта сопровождали три человека: один гражданский и два охранника. Они ввели Бенедикта в зал, и гражданский громко потребовал:
— Говори, он здесь?
— Кто тут раскомандовался?! — проревел инспектор. Он, конечно же, успел заметить вошедших, но прежде, чем задать вопрос, повернулся обратно к своей тарелке, — мол, кто б там ни был, при Виттенгере командовать он не смеет.
— А вы кто такой? — спросил гражданский.
Инспектор обернулся.
— Полковник Виттенгер, Галактическая полиция.
Он встал из-за стола и ткнул в Бенедикта:
— Он мой. Вы — свободны.
Охранники вышли вперед и грудью загородили своего начальника. Заслон получился как раз на ширину Виттенгера. Шишка покопалась в рюкзачке, который она не выпуская держала в руках, и что-то передала мне под столом.
— Держи, я его снова зарядила.
Королева, по совместительству — оруженосец.
— Вообще-то это должность пажа, — прочитала она мои мысли.
Я и так уже собирался отвлечься от шнурков, но тут — тем более. Я положил ствол на колени, проверил боезапас и снял с предохранителя.
Шишка отодвинулась вместе со стулом к стене, а Виттенгеру шепнула: «Шаг вправо». Тот исполнил. Теперь я мог стрелять прямо из-под стола. Бенедикт, оказавшись позади всех, приподнял руки в тяжелых наручниках и приготовился огреть гражданского типа по затылку, благо тот был ниже Бенедикта на полголовы.
Невооруженная публика оцепенела и ждала. Никто не возмущался, но некоторые полезли под стол, чтобы не попасть под шальной импульс.
Как бы не задеть студента, раздумывал я, сжимая рукоятку.
Трудно предположить, чем бы закончились эти военные приготовления, но неожиданно к нам на помощь пришли охранники турбазы. Их было двое, но оба вооружены, так что численный перевес оказался на нашей стороне, и пришельцы были вынуждены предложить переговоры. Численный перевес сослужил нам еще одну службу — у противника не возникло желания проверить у Виттенгера документы. И так за километр видно, что перед ними настоящий полицейский. Перепутать Виттенгера можно лишь с дрессировщиком оркусодонтов. Кто видел оркусодонтов, знает, что безопаснее иметь дело с полицией.
— Я директор Центра Радиокосмических Наблюдений, доктор Рунд, — представился предводитель нападавшей стороны. — У нас есть информация, что на турбазе скрывается человек…
— Не части, — перебил его Виттенгер. — На турбазе скрывается человек двести. Часть из них сейчас завтракает. Не будем им мешать. Катя, где мы могли бы поговорить?
Катя, бледненькая и напуганная, осторожно приблизилась к нам и дрожащим голосом предложила:
— В нижней гостиной будет удобно, я думаю…
— К черту удобства! Пошли, пошли, — он замахал руками, подгоняя Рунда и его команду, как домашних прероркусов, или как гусей — кому что ближе.
На лестнице он выхватил у меня бластер, и мне пришлось срочно бежать за своим. Шишке он приказал ждать в ресторане. Только мы ушли, как она принялась настраивать антенну комлога на торт-мороженое.
В гостиной, рассевшись по мягким диванам и креслам, мы ощутили какой-то прилив миролюбия. Ночь, продолжавшаяся уже двадцать часов, исказила восприятие времени, утро казалось не утром, а продолжением вчерашнего вечера, ночной сон — краткой дремотой перед ужином.
Камин был зажжен, оранжевые языки лизали прозрачные блоки каминных стенок. Не в силах отогнать мысль, что блоки сделаны изо льда, я все ждал, что они вот-вот потекут. На каминной полке из серого мрамора стояли часы в цилиндрическом корпусе, позади них — отполированный до зеркальности металлический поднос. Наклонив голову, я увидел отражение второго циферблата. Отражение показывало то же время, что и стрелки на циферблате, обращенном ко мне.