Моров. Том 1 и Том 2
Шрифт:
— Да, — вооружившись блокнотом и ручкой с линейкой, кивнула моя ученица.
— Я бы легко нанес на нее десяток самых разных чар, — продолжил мысль я. — Но это — я. Настоящий артефактор всегда старается ужаться до максимума. Однако если бы трость Венедикта Кирилловича обрабатывал кто-то менее сведущий в магии, ему бы всей трости не хватило, чтобы превратить ее в достойный артефакт. Так что здесь крайне важен опыт.
Пока я говорил, Жданова нарисовала в блокноте заготовку и принялась делать расчеты. Сама печать была нанесена мной на другой листок,
Тренировать память, закладывая в нее как можно больше печатей — неплохой способ вычленить закономерности магии. В какой-то момент количество обязательно перейдет в качество, и чародей осознает правила создания заклинаний, которые действительно будут работать.
Беда этого мира в том, что такие озарения случаются редко. Ограниченность ли это воображения, или следствие постоянной скрытности, когда благородные семьи прячут свои книги заклинаний от посторонних глаз — мне было все равно. Я не собирался менять мир и учить чарам всех вокруг.
Каждый элемент печати отвечает за свою часть заклинания — точность, выбор цели, эффект, его длительность и так далее. Если, к примеру, разложить на составляющие известные Ждановой чары, она легко обнаружит в них блок, обозначающий огонь. И, если ей хватит сообразительности и знаний, рано или поздно моя ученица попробует вплести в уже известную печать того же огненного снаряда лед или электричество. И тогда у нее выйдет ледяное копье или разряд.
Так, «открывая» уже известные заклинания, можно значительно расширить свой арсенал. Однако более сложные чары требуют больше эрудиции. И чем требовательнее они к знаниям мага, тем большее число узлов необходимо для их освоения.
Собственно, я уверен, что именно так самые первые чародеи и поступали — пытались менять что-то в печати и смотрели на результат. Не все подобные эксперименты безопасны, однако рано или поздно новые заклинания оказывались созданы.
— Я закончила, Иван Владимирович, — произнесла Антонина Владиславовна, демонстрируя мне блокнот с заготовкой и расчетами по вложению в нее печати. — Что скажете?
Технически все было верно составлено. Однако между расчетом и реальностью существует разница. И это Ждановой еще предстояло узнать.
Улыбнувшись, я кивнул.
— Что ж, приступайте, Антонина Владиславовна, — разрешил я. — Посмотрим, что у вас получится.
Она вооружилась инструментами и, сверившись со своим эскизом, начала наносить узор на металл. Дело двигалось тяжело — одно лишнее движение могло все испортить, так что младший лейтенант не спешила. Я ее тоже не торопил, прекрасно понимая, какое волнение она сейчас испытывает.
— Позовете меня, когда закончите, — произнес я, спускаясь на первый этаж, на котором уже дожидалась меня Варвара Константиновна.
Легостаева выглядела хмурой, а ее ученики все еще копались внизу. Очевидно, что контролировать их обучение от начала и до конца маг смерти не собиралась. Уверен, она дала им
— Вы хотели со мной поговорить, Варвара Константиновна, — напомнил я.
— Да, — кивнула та. — Отойдем?
Мы выбрались на улицу. Дождь еще так и не начался, но угольно-черные тучи уже закрыли собой небо. Усиливающийся ветер трепал остатки травы во дворе, предвещая скорый разгул непогоды.
Жестом позволив некромантке вести, я прошел вслед за ней в дальний угол моей территории, где не было никого, кто мог бы случайно подслушать наш разговор. Кроме того, Легостаева еще и защитой от звука обеспокоилась, установив соответствующий барьер.
— Прежде всего хочу вас предупредить, Иван Владимирович, — заговорила Варвара Константиновна, вынимая портсигар из внутреннего кармана кителя. — То, что я сейчас вам скажу, знать вам не то чтобы не положено, но никто не собирался вводить вас в курс дела.
Я приподнял бровь, предлагая ей продолжать.
— Я подергала за ниточки, пытаясь выйти на того, кто устраивал покушения на вас, Иван Владимирович. И эти поиски пока что ни к чему не привели, — произнесла она, вставляя сигарету в мундштук. — Однако, полагаю, в свете последних событий вам будет куда интереснее узнать о другом деле. Вряд ли вы знали, что не так давно Семеновы планировали выдать одну из своих девиц за моего брата.
— Я слышал об этом, — кивнул я. — И что дело так к свадьбе и не привело, меня тоже просветили.
— Вот как? — хмыкнула некромантка прикуривая. — И кто же это был?
— Дементий Петрович Семенов, — легко ответил я, чуть приподняв уголки рта. — Он мне позвонил на следующий же день. Так что мы немного пообщались.
Покачав головой с неодобрением, Легостаева вздохнула.
Вообще, я не слишком-то поверил, что она не знала об этом. Технологии прослушивания сотовых телефонов не сегодня придуманы. И всерьез надеяться, что Служба Имперской Безопасности не стенографирует мои диалоги, было бы слишком наивно. Другое дело, что они могут быть неинтересны.
Ведь что такого мы обсудили с Семеновым? Что он мне виру за беспокойство заплатил? Так все по правилам дворянства. Его родственник напал на главу чужого рода. Конфликт налицо, и выплата виры в этом случае — вполне признаваемое современным законодательством действие. Мое право на это подтверждено дворянским собранием и завизировано императорской властью чуть ли не в прошлом веке. Претензий ко мне быть никаких не может.
То, что Дементий Петрович мне своих родственниц хотел представить? Здесь еще меньше необычного, чем в сглаживании конфликта. Дворянские рода Российской Империи и живы-то до сих пор лишь по той причине, что постоянно обновляют кровь. В Европе с этим острая проблема — как началось вырождение через физическое и умственное уродство, так и до сих пор периодически всплывают последствия.