Морозных степей дочь

Анфилов Александр

— Верни! — крикнул Рэй, свалив остатки инструмента на землю и подавшись вперед, но на удивление крепкая рука щуплого с виду оруженосца угрожающе пала на плечо.

— Вернуть? Ха-ха, тебе нужна бумага? По нужде ходить, что ли? Зря добро переводишь.

Тут смех копейщика оборвался. Он пристрастно осмотрел тетрадь, теперь уже ее саму, а не содержимое. А ведь правда, среди всех он стал первым, кто обратил на нее внимание. Он пристально исследовал чистые страницы, затем тёмно-зеленую обложку. По итогу осторожно закрыл дневник, накрыв ладонью. Отряхнул — не для того, чтобы смахнуть настоящую пыль, а как жест запоздалого уважения.

Лицо переменилось, стало жестким, глаза сверкнули! Он выбросил руку, схватив прежнего хозяина за воротник, притянул и тихо процедил:

— Где это взял?

— Это моя тетрадь, — Рэй схватил воина за запястье, решительно глядя в ответ.

— Хм. Думаю, ты врешь, — он небрежно оттолкнул узника. — По виду ты обычный ворюга, которого как раз и заперли в этом месте за этакие заслуги. Эту вещь не так легко потерять, знаешь ли. Потому ты однозначно вор. Может, даже убийца?

Рэй настойчиво шагнул, попытавшись выхватить предмет, но взамен тупая сторона копья уперлась в солнечное сплетение. Копейщик встал боком, упредительно покачав головой, а тетрадь в отведенной руке стала недосягаема.

— Не пытайся. Тебе это не принадлежит, чернь вроде тебя никогда бы…

— Это моя тетрадь! — настаивал Рэй.

Вспомнилась первая встреча с бандитами, которые ограбили его догола. Тогда он был бессилен. Нет, безволен! Но сейчас, несмотря на несопоставимые шансы, чувствовал, что пойдет на всё, лишь бы вернуть отнятое. Одежда, которую отнимали милые, еда, которой не хватало так отчаянно — всё тлен! Но тетрадь, единственное, что позволяло не забыть, кто он такой, отдавать было никак нельзя. И только внутренняя осторожность удерживала от того, чтобы схватить с земли мотыгу в качестве оружия и вступить в бой с этим надутым героем-копейщиком, который, по правде сказать, так и нарывался!

— Хорошо, допустим, — переменив тон, спокойно ответил Ярослав. — Где ты ее взял, расскажи? И, если скажешь правду, я решу, можно ли «вернуть» тебе дневник.

— Там же, где и ты свой.

Ярослав улыбнулся одними губами, склонил голову, подумал секунду и по очереди швырнул копье с тетрадью оруженосцу — тот ловко поймал оба предмета. Затем вынул из кармана тонкую черную ленту, неторопливо и со старанием собрал пшеничные волосы в короткий хвост на затылке. Зря Рэй отвлекся на эти авантажные жесты; Ярослав сделал небольшой шаг, глядя в глаза — тупая боль прострелила живот. Рэй ощутил все четыре фаланги кулака ниже ребер, другая рука, не позволив согнуться, схватила за грудки. Складки крест-накрест зачеркнули только что красивое лицо:

— Ты еще вздумал умничать?

Воин схватил заключенного за голову и направил точно в колено! Рэй отлетел на землю. Прочие узники, что ожидали на построении, с подлинным восхищением вылупились на эту уморительную картину.

— Геройский Коновала лупит! — с придыханием шушукались они, и только присутствие рядом сторожа не позволяло заключенным хлопать и улюлюкать во весь голос.

— Во пятижоп-то каков!

— Нешто к копейщику тоже в помощники набивался, а тот ему и показал леща соленого! — вкусно ехидствовали каторжане.

Золотящееся на солнце, бритвенное острие копья уже упиралось в горло. Легкого движения было достаточно, чтобы вскрыть артерию, завершив сей бесславный путь.

«Как же надоела эта слабость», — сжимая кулак, подумал Рэй, в который раз лежа побитый на земле. Было почти не больно, зато очень обидно. Уж на всё он был готов, чтобы свою неудачливую в этом мире планиду переменить. Да только, чтобы жизнь перевернуть, одного хотения мало.

— Ну давай, здесь и убьешь? — усмехнулся он, безо всяких оснований веря, что герой так не поступит.

— Можно подумать, меня кто-то остановит! Вы — не люди. Чернь, что не способна жить в приличном обществе.

— Валяй! Смертоубийство на глазах у сторожей, — Рэй даже приподнялся, непринужденно откинувшись на локте, и бросил взгляд на стольный дом. — Судья, который и без того не доверяет героям, будет от нас в восторге.

Воин тоже обернулся на стольный дом. Потешная выходила драка: один машет копьем, другой разлегся на земле.

— Да и Светл, поди, расстроится, — не без подтекста прибавил Рэй. — Он так старался, чтобы я не помер раньше времени.

— Светл?

— Что, говорящий кот не счел нужным тебе представиться?

Воин резко крутанул копьем, уводя его в сторону, и металлический подток опять ударился в землю. Прозвучал приказ подняться.

— Передумал убивать? — поднимаясь и отряхиваясь, спросил Рэй, пока Ярослав ловил цепким взглядом каждое его движение.

— Значит, хочешь убедить, что ты герой? — уже совсем тихо спросил он.

Рэй фыркнул, мол, больно надо в чём-то тебя убеждать.

— Настя может подтвердить мои слова.

— А, круто! — посмеялся копейщик. — А чего ж не сам князь? Ты и правда думаешь, что я законченный идиот. Она позавчера покинула Бересту.

Лишь теперь Ярослав поинтересовался кто перед ним и что зарисовано в дневнике? Понимая, что от внимания воина не избавиться, Рэй назвал свое имя; руки не подал; пояснил, как очутился в порубе; запись в дневнике касается зверя.

— Надо понимать, за головой которого ты и прибыл в такое место, — завершил Рэй.

Воин призадумался, уложив руку в кожаной перчатке на подбородок, и насмешливо сказал:

— Так это же замечательно!

Рэй поглядел с опасением, а Ярослав вздернул уголки губ и указал копьем в сторону ворот:

— Мы как раз идем на охоту! Ваш управитель поднял награду аж до трех дюжин алтынов, теперь и мне не стыдно взяться за дело, — еще раз ловко обернул копье, закинув теперь на плечо. — И ты, герой, глубоко заинтересованный в благополучии этого мира, конечно, не откажешься составить мне, своему товарищу по ремеслу, компанию, — объяснил Ярослав, закинув свободную руку на плечо Рэя — твердую, точно дубовая ветвь.