Морская битва двух империй. Нельсон против Бонапарта
Шрифт:
Поскольку способ атаки был предварительно определен и информация доведена до коммодоров и капитанов, то требовалось подать лишь малое количество сигналов...
Дело началось в двенадцать часов. Первые корабли колонны прорвались сквозь вражескую линию, главнокомандующий атаковал примерно десятый корабль спереди, его заместитель атаковал примерно двенадцатый корабль с конца вражеской линии, и ее авангард оказался не у дел... Схватка была жестокой, вражеские корабли сражались с отвагой, которая делает их офицеров достойными высокого уважения, но атака была неотразимой, и благодаря Всевышнему, который управляет всеми событиями, вооруженные силы Его Величества одержали полную и славную победу. К трем часам пополудни многие вражеские суда капитулировали,
После такой победы, возможно, нет нужды восхвалять каждого командира в отдельности: само дело говорит о себе больше, чем я способен выразить словами. Все были в равной степени воодушевлены, прилагая все силы и служа своей стране с усердием, и все достойны того, чтобы их высокие заслуги были отмечены. Никогда высокие заслуги не были столь заметными, как в битве, которую я описал.
Achille (французский 74-пушечный корабль), после того как капитулировал, из-за плохой распорядительности французов загорелся и взорвался. Двести человек были спасены посыльными судами.
Во время битвы произошло событие, которое столь ярко продемонстрировало непобедимый дух британских моряков, сражающихся с врагами своей страны, что я не могу отказать себе в удовольствии описать его Их светлостям лордам. Корабль Temeraire, случайно или намеренно, был взят на абордаж французским кораблем, с одной стороны, и испанским судном — с другой; схватка была решительной, но в итоге флаги объединенного флота были сорваны, а на их места водружены британские флаги.
Такая битва не может обойтись без больших людских потерь. Мало сказать, что я оплакиваю вместе со всем британским флотом и британской нацией великую утрату — главнокомандующего, героя, чье имя будет увековечено, а память о нем будет всегда дорога его стране. Мое сердце разрывается от горькой печали о смерти друга. Я чувствовал привязанность к нему на протяжении многих лет и хорошо знал достоинства его разума, порождавшего неординарные идеи. Он пал с великой славой, но это не приносит успокоения... Его светлость лорд был ранен мушкетной пулей в левую часть груди примерно в середине баталии, немедленно послал ко мне офицера со словами прощания и вскоре после этого скончался.
Я также оплакиваю потерю отличных офицеров — Даффа, капитана «Марса», и Кука, капитана «Беллерофона»; я пока не имею других печальных известий.
Боюсь, что число павших очень велико. Я буду знать его, когда получу официальные рапорты; со времени битвы бушует шторм, и пока не в моей власти собрать эти отчеты с кораблей.
«Ройял Соверен» потерял все мачты, осталась одна фок-мачта, нетвердо стоящая. Я призвал фрегат Euryalus в ходе акции. Он находился на достаточно близком расстоянии и принял сигнал. Далее он рассылал мои сигналы, и капитан Блэквуд делал это с величайшим вниманием. После окончания битвы я переместил свой флаг на Euryalus. Отсюда мне проще давать приказы и собирать корабли. «Ройял Соверен» был взят на буксир... Весь флот теперь оказался в очень опасном положении. Многие корабли лишились мачт, все были разбиты, тринадцать кораблей набрали воды, находясь у мелководья вблизи мыса Трафальгар; и, когда я дал сигнал приготовиться бросить якоря, мало кораблей их имели, а канаты были прострелены. Но та сила доброго Провидения, которая помогла нам днем, сохранила нас и ночью. Ветер изменился на несколько стадий и отнес корабли от берега, кроме четырех захваченных
Описав, таким образом, действия нашего флота в этом сражении, я беру на себя смелость поздравить Их светлостей лордов с победой, которая, я надеюсь, увеличит славу короны Его Величества и послужит общественному благу нашей страны».
Вильнёв был отпущен позднее, в апреле 1806 года. Прибыв во Францию, он оповестил об этом Декрэ. Вильнёв был на пути в Париж, но вдруг этот склонный к меланхолии человек принял роковое решение.
Побежденный при Трафальгаре покончил жизнь самоубийством. 22 апреля его труп нашли в номере гостиницы. Причиной смерти была кинжальная рана.
«Вильнёв покончил с собой на постоялом дворе в Ренне, и, как всегда, в этом обвинили меня. На самом же деле признаки сумасшествия наблюдались у него еще во время морской кампании», — заявил Наполеон.
Новость о великой победе у мыса Трафальгар достигла Лондона вечером 5 ноября. Ее доставила самая быстроходная шхуна британского флага, Pickle. В час ночи офицер сообщил секретарю Адмиралтейства о триумфе англичан и смерти лорда Нельсона. Секретарь направил офицера к Бархэму. Секретарь и первый лорд тут же информировали Питта, разбуженного в три часа ночи.
Лорд Фитцхаррис вспоминал:
«Я никогда не забуду яркую манеру, в которой он [Питт] описывал охватившие его противоречивые чувства, когда он поднялся ночью, чтобы прочитать донесения Коллингвуда.
Питт заметил, что в течение его полной событиями жизни его будили в разные часы, чтобы сообщить новости всякого рода, однако какими бы они ни были, хорошими или плохими, он всегда мог снова положить голову на подушку и погрузиться в глубокий сон. Однако в этом случае великое событие, о котором его известили, принесло с собой так много такого, по чему надо было плакать и чему радоваться, что он поднялся окончательно, хотя было три часа ночи».
Питт информировал короля Англии. Монарх на пять минут лишился дара речи, а затем произнес: «Мы потеряли гораздо больше, чем приобрели». Он принялся писать депеши десяткам лиц, в том числе Фанни Нельсон и леди Хэмилтон.
Эмма потеряла сознание и не могла прийти в себя в течение десяти часов. Жена одного из английских капитанов, участников сражения, заметила, что «сожаление о смерти [Нельсона] ощущалось гораздо сильнее, чем радость от разрушения объединенного флота». Принц Уэльский никак не мог успокоиться.
Леди Бессборо была потрясена тем, как точно исполнилось пророчество Нельсона. «Он не мог выбрать лучшего конца для такой жизни. Вы знаете, это заставляет меня чувствовать столько же зависти, сколько сострадания; я думаю, что хотела бы так умереть».
Новость о том, что объединенный флот разгромлен, но Нельсона больше нет, быстро распространилась но Лондону. Толпы людей заполнили улицы. Однако, как писала «Таймс», их объединила печаль:
«Это великое и важное событие не было отмечено выражениями народного восторга и демонстрациями общей радости.
Честные и мужественные чувства людей проявились, как им положено проявляться: они ощущали внутреннее удовлетворение от триумфа их любимых вооруженных сил, они остро чувствовали искреннюю скорбь о смерти своего любимого героя, будто он был членом их семьи».
7 ноября король Георг III выпустил прокламацию, посвященную великой победе, одержанной вице-адмиралом лордом виконтом Нельсоном с помощью силы доброго Провидения.
9 ноября в субботу вечером лондонцы вручную тащили экипаж Уильяма Питта Младшего, который направлялся на банкет, организованный лорд-мэром по случаю исторической победы. Организатор банкета провозгласил тост «за спасителя Европы». Артур Уэллссли вспоминал, что Питт «выразил ответную благодарность, произнеся одну из самых лучших и отточенных речей, которые я когда-либо слышал в своей жизни».