Морская сила(Гангутское сражение)
Шрифт:
Вдали по берегу скакали вооруженные всадники, виднелись орудийные повозки. Несомненно, русские неплохо подготовились к встрече. Из глубины бухты к флагману направилась шлюпка.
На корме стоял парламентер, размахивая белым флагом.
Русский офицер доставил письмо адмирала Апраксина.
— «Зачем пришли? — недовольно выпятив губу, слушал перевод Норрис. — Такое ваше приближение к оборонам здешних мест принадлежащим, не инако, как за явный знак неприятства от нас принято быть может и мы принуждены будем в подлежащей осто
рожности того себя содержать».
Английский адмирал посчитал ниже своего достоинства отвечать русскому адмиралу:
— Передайте адмиралу, я буду сноситься только с царем.
Получив ответ, Апраксин возмутился:
— Не по чину берет Норрис. Письмо сие не распечатывать, вернуть автору.
В конце-концов англичанин сообщил, что прислан, мол, посредничать в переговорах России со Швецией.
— Хорош посредничек, — ухмыльнулся Апраксин, — прихватил тыщу пушек. Ответствуй, — кивнул адъютанту. — Ежели король аглицкий желает государю добра, пущай шлет посланника, хотя и самого Норриса, но с грамотой и без пушек, в Петербург.
Ответа Апраксин не дождался, ночью его разбудили:
— Над островом Нарген дым и огонь, неприятель снимается с якорей.
Спустя два часа паруса незваных гостей растаяли на западе в предрассветной дымке. «Союзники» сожгли на острове пустую избу и баню…
Оказалось, что Норрис поспешил к Стокгольму, там началась паника: русские казаки, посланные Голицыным, наводили ужас в окрестностях Умео…
Как ни надеялась Ульрика-Элеонора на подмогу Британии, а вышла для нее великая промашка.
Не помог и союзный договор с Англией, дальше обещаний англичане не пошли. На деле английская эскадра за два года не произвела ни одного орудийного залпа по русским кораблям…
Высокомерная Ульрика была уязвлена. Шведские берега подвергались то и дело безнаказанным диверсиям русских десантов. Перестрелка шведов с русскими гренадерами доносилась временами до окраин Стокгольма. Испытывать унижение, обращаться с просьбой о мире к русскому царю королева не пожелала. Отреклась от престола. Предоставила это право своему супругу, гессенскому принцу Фридриху, в феврале 1720 года уступила ему престол Швеции.
Увенчав голову королевской короной, Фридрих I поначалу рьяно принялся наводить порядок, прежде всего на море.
— Сколько можно терпеть унижения от флота царя Петра? — вопрошал он у флагманов Адмиралтейств-коллегий. — Русские галеры беспрепятственно плавают в стокгольмских шхерах, высаживают на берег казаков, наводят ужас на горожан Стокгольма.
Шесть лет назад королевский флот опозорился у Ган-гута. Когда же вы сумеете дать отпор царю и наказать русских? Вам поможет эскадра короля Георга и воля Господа Бога!
Краснели полные физиономии адмиралов, они сопели и переглядывались. Никогда еще королевская особа не выговаривала столь обидные слова шведским флагманам…
Обида обидой, но есть королевская воля. На этот раз выбор остановился на вице-адмирале Шебладе. Он самый опытный, знает повадки русских моряков, в прошлом у него есть свои старые счеты с ними. Ему и быть флагманом эскадры, стоять на защите берегов королевских от набегов русских варваров.
Весной 1720 года Петр вывел на Котлинский рейд пять новых, только что сошедших со стапелей линкоров, провел ученья с ними, отработал артиллерийские стрельбы. После этого осмотрел укрепления на Кот-лине, остался доволен сделанным, объявил шаутбе-нахту Сиверсу краткий указ:
— Оборонять флот и сие место до последней силы и живота — наиглавнейшее дело.
Норрис больше не показывался у наших берегов, а шведы получили еще один предметный урок на море…
Голицын оставил у Аланд дозоры и все же, опасаясь эскадры Норриса, отстаивался в Гельсингфорсе. Петр узнал, что шведская эскадра «обижает» наши дозорные галеры.
«Посланные в разъезд от пребывавшего в Финляндии галерного флота наши три лодки, 28 июня встретив у Ламеланда, в аландских шхерах, три неприятельские галеры, воротились назад и при этом потеряли одну из своих лодок, ставшую на мель. По этому случаю, очень огорчившему Государя, Голицыну было приказано послать кого-нибудь к месту, где таким образом появились неприятели, и сделать над ним «поиск».
— Будет отстаиваться в гавани, — упрекнул Петр Голицына, — поднимай якоря, спеши к Аландам, надобно шведов отвадить навсегда. Как договорились, завлекай в шхеры и азардируй. Не позабудь абордажные лестницы.
В конце июля галерный флот в девяносто вымпелов, с десантом десять тысяч войск направился на запад. Генерал Михаил Голицын командовал на сей раз флотом галер, а в его подчинении следовал князь лейтенант Михаил Голицын…
На подходе к Аландам поднялся сильный южный ветер, развело крупную волну, галеры с трудом выгребали, удерживая заданный курс. Днем 26 июля головная галера выстрелила из пушки, подняла сигнал: «Неприятель на зюйд-весте»!
В подзорную трубу генерал Голицын определил силы противника:
— Вымпелов пятнадцать, стоят на якорях, супостаты.
Осмотрелся по корме. Низкобортные галеры с трудом удерживали строй, волны захлестывали борта.
— Передать по флоту! Курс норд!
Голицын решил повернуть к шхерам и отстояться, пока не утихнет шторм. Галерный флот отдал якоря. Голицын собрал капитанов и полковников. Военный совет постановил единогласно: случая не упускать, «когда погода будет тихая, чтоб абордировать». Голицын согласился с мнением капитанов:
— Утром перейдем поближе к шведам, укроемся
от волны за островом Гренгам, а там, дай Бог, упредим неприятеля.
Флагман шведов вице-адмирал Шеблад не первую неделю поджидал русские галеры. Весенний набег на шведские берега вызвал переполох в столице. В парламенте в открытую корили моряков: «Где былое величие королевского флота? Даже помощь Великобритании не останавливает русских».
Пятнадцать капитанов чинно расселись в адмиральском салоне.
— Такой момент упустить невозможно, у русских нет ни одного корабля, одни галеры. Сотни наших пушек сметут эти гребные лодки. Наш долг рассчитаться с русскими за Гангут. — Шеблад распахнул балконную дверь. Свежий ветер ворвался в салон, разгоняя клубы табачного дыма. — Добрый ветер от зюйд-веста нам в помощь.