Морская яшма
Шрифт:
Девушка была моложе меня, когда вышла за Брока Маклина. Может быть, в те дни он был не таким мрачным и хмурым, каким стал в тридцать с лишним лет. И чему удивляться, если вся его жизнь лежала в руинах; жена умерла, сам он стал калекой, и мечты о семи морях навсегда остались мечтами. При таких обстоятельствах я не могла винить его за то, что он отвергает меня, и только боялась, что он решит наказать меня за роль, невольно сыгранную мной в недавних событиях.
Единственным предметом обстановки, который я старательно избегала взглядом, была широкая двуспальная кровать, гордо возвышавшаяся посреди комнаты. С резными деревянными колонками, под пышным балдахином, кровать
Из окна открывался совсем другой вид, чем из моей прежней комнатки. Отсюда нельзя было увидеть нового маяка, но я видела почти весь Бэском-Пойнт, а между мной и океаном стоял старый маяк. Башня, на которой когда-то горел фонарь, была темной, но внизу, в жилой части, светилось окно. Теперь я знала, что у Брока там рабочий кабинет, такой же, как в городе, в главной конторе "Бэском и компании". И, конечно же, там мастерская Яна Прайотта, где он вырезал фигуру для корабля.
В эту ветреную ночь луна подернулась туманом. Облака были такими тонкими и прозрачными, что ночь казалась совсем светлой. На втором этаже маяка за ставнями загорелся свет, и я поняла, что это лампа в комнате Яна. Тут же погас свет внизу в правом крыле. Дверь отворилась, из нее вышел мужчина и направился к дому по освещенной луной тропинке. С ним рядом трусил огромный пес, жавшийся к хозяину, словно зловещая черная тень.
Брок возвращался домой.
Когда человек с собакой подошли совсем близко к дому, сердце мое неровно забилось. Я отпрянула от окна, чтобы муж не увидел, как я наблюдаю за ним. Во мне боролись страх и какое-то странное возбуждение. В голову закралась неуместная мысль: а могла бы я научиться любить такого человека? Я прогнала ее прочь, негодуя на себя за предательскую слабость.
Эти двое вошли не в парадную дверь под моим окном, а обогнули дом — наверное, Брок решил оставить Люцифера на ночь в конуре. Наконец послышался скрип задней двери, и я услышала на лестнице шаги Брока.
Когда он постучал ко мне, я не смогла ответить: горло сдавил спазм. Броку пришлось постучать во второй раз, и только тогда я выдавила:
— Войдите…
С трепетом смотрела я на дверь, не зная, чего ожидать от того, кто теперь назывался моим мужем.
— Добрый вечер, — закрывая за собой дверь, с холодной вежливостью произнес Брок Маклин. — Я принес вам настоящее обручальное кольцо. Мне хотелось бы взять обратно кольцо с яшмой, которым я был вынужден вчера воспользоваться для венчания. Оно принадлежало моему отцу.
После похорон я сняла кольцо. Оно лежало на секретере, куда я положила его, войдя, и теперь я молча указала на него. Брок взял кольцо и надел его себе на мизинец. Потом вынул из жилетного кармана коробочку, в каких ювелиры обычно продают свои изделия, и протянул мне.
— Вот, примерьте, пожалуйста, впору ли. Мне не хотелось надевать его кольцо, поэтому я не сразу взяла коробочку. Он стоял, пристально глядя на меня жгучим взглядом черных глаз, и я снова почувствовала, какой он высокий и сильный. Одеревеневшими пальцами я откинула крышку коробочки, вынула простенький золотой ободок и надела на безымянный палец. Кольцо было впору, но я снова сняла его и положила обратно в коробочку.
— Вы должны носить это кольцо, —
Я упрямо покачала головой.
— Не буду.
— Все же наденьте его, — холодно велел он. — Вы моя жена, и будете его носить.
Видя, что я и не думаю слушаться, он, едва скрывая досаду, шагнул ко мне, вынул кольцо из коробочки и надел мне на палец.
Я немедленно отдернула руку.
— Я сниму его, как только вы уйдете, — пообещала я и поняла, что веду себя не лучше Лорел, сопротивляясь тому, кто сильнее и наделен властью. Вчера, когда этот человек взял меня за руку, меня словно пронзил электрический разряд.
Сегодня это ощущение повторилось, и это мне не понравилось. Тем яростнее я боролась против него.
Брок не обратил внимания на мои смехотворные попытки сопротивляться.
— Ложитесь быстрее в постель, там вы согреетесь, — сказал он. — Вас знобит.
Повинуясь приказу и леденея не столько от холода, сколько от страха, я сбросила туфли и неловко скользнула под одеяло. Но тут же села к подушкам, подтянув одеяло к подбородку, и уставилась на мужа. Брок подошел к изножью кровати, и я почувствовала в нем тот же холодный огонь, который ощутила раньше. Но теперь к нему примешивался злорадный триумф, и это было еще страшнее. Я подумала, что ему так же нравится причинять другим страдания, как и его матери.
— Как же вы, должно быть, разочарованы, что капитан Обадия умер, не успев изменить завещание, — сказал Брок. — Теперь все состояние капитана перейдет к его жене-китаянке. Она даже компанией будет управлять. Вместо того чтобы заполучить вожделенного богатого мужа, вы оказались прикованы к бедной конторской крысе.
Я в бешенстве сверлила его взглядом.
— И вам поделом! Вы ведь женились, чтобы заполучить власть и богатство!
Он продолжал тем же ледяным тоном:
— Вы правы, я отдал бы все на свете, чтобы получить верфи в свои руки. Деньги не имеют значения. Но корабли были делом жизни моего отца, и капитана тоже, а потом стало моим. Ради памяти отца я должен вернуть компании прежнее положение в торговом флоте. И я бы сделал это. А вместо этого оказался женат на женщине, которая не принесла мне ничего, и потерпел крах. Ваши слова совершенно справедливы.
Я удерживала одеяло на груди и смотрела на Брока поверх согнутых колен. Простыни были ледяными, так что меня продолжал бить озноб. Сейчас я готова была упрашивать. Я ничего не выиграла бы, споря с мужем.
— Так отпустите меня, — взмолилась я. — Позвольте мне вернуться в Нью-Йорк. Я для вас ничего не значу и, если уеду, не причиню новых хлопот.
— А-а, так вы не только глупы, но и трусливы! Стоило вам проиграть, как вы готовы пуститься наутек! Хотите пожить соломенной вдовой? Я вот не согласен. Если уж я обзавелся женой, так пусть она живет здесь. Кроме того, вы ошиблись еще кое в чем. Возможно, вы значите для меня больше, чем думаете.
В его словах прозвучало нечто, от чего я вжалась в подушки — новое мрачное торжество. Положение начинало Броку нравиться.
— Скажите, вы когда-нибудь слышали от своего отца, что случилось в первом рейсе "Морской яшмы"? Рассказывал он вам, как Эндрю Маклин принял смерть на борту этого корабля?
Всю жизнь я знала, что во мраке неизвестности меня подкарауливает какая-то тайна, которая всплывет в самый неподходящий момент. Я ощущала это еще совсем ребенком, когда отец горевал о своей несостоявшейся карьере капитана и на него нападали продолжительные приступы задумчивости. Страшась неизвестности, я всегда стремилась отогнать непрошеные мысли. Но теперь отгородиться от того, что мне не хотелось знать, не удастся.