Морские короли. Дороги судеб
Шрифт:
Никогда она больше не обнимет его, не поцелует, не шепнет на ухо: 'ты у меня все равно самый лучший', не...
Нет единственного человека, который его любил.
Нет, и не вернешь, и не исправишь ничего. Когда она прощалась, просила быть сильным, не обращать ни на что внимания, а уж она за своим родным сыночком присмотрит...
Только вот Эрико было сыном Эттана Даверта, и в вечность души не верил. Есть ли там что, нет чего, живем здесь и сейчас, один раз, а уж что да как потом...
Плевать!
Здесь
– Эрико!?
Элисса, выбежавшая на крыльцо, в одной ночной рубашке, была очаровательна. Распущенные по плечам золотые волосы, глубокие синие в сумраке глаза, белоснежное тело, просвечивающее сквозь кружево...
Эрико не выдержал, да и кто из мужчин сдержался бы на его месте?
Сгреб женщину в охапку, притянул к себе, вскинул на плечо и потащил по лестнице. Кажется, она что-то лепетала.
Кажется, пыталась отбиваться.
Кажется, плакала, когда он вошел в нее, утоляя свой голод, прогоняя пустоту и одиночество, но Эрико было все равно. Он мечтал забыться, и получил-таки свое, когда за сомкнутыми веками взорвались алмазные россыпи звезд. А всхлипывания девушки рядом с ухом казались несущественными.
Он уплывал по реке сновидений туда, где был еще мальчиком, где мама гладила его волосы и шептала что-то ласковое на ушко, где все было пронизано золотистым светом.
Эрико спал.
***
Элисса повсхлипывала наверное, еще минут десять. Потом, когда раздался храп, поморщилась с отвращением, и спихнула с себя тяжелое тело.
Мразь такая...
Хорошо, она не девушка, и не такое видела? А была бы и правда сопливой девчонкой? Порвал бы на клочья...
От Эрико пахло вином, потом и рвотой. Элисса поморщилась, оглядела тело.
Хм-м... а вот это кстати!
В драке Эрико сильно рассекли бровь, можно и воспользоваться, чтобы себя не кромсать. Элисса примерилась и осторожно содрала корочку с раны. Что Эрико проснется, она не боялась. И не таких видывала... нет, он не обманывает сейчас. Он и правда вырубился, только вот отчего?
Неважно.
Важна вот эта струйка крови, которую надо осторожно собрать простыней. Именно тем местом, где она лежала. А потом еще мазнуть Эрико... да-да, именно там. И стереть кровь с рук полотенцем.
Теперь все правильно.
Кровь на Эрико, на простыне, на полотенце, а на ней крови нет, это потому, что она оттиралась что есть сил. Ей было больно, плохо, тошно, вот она и постаралась, вот и убрала все следы. Ее предали.
Она доверилась Эрико, а тот лишил ее девичьей чести... колье с рубинами станет вполне адекватной заменой. На меньшее она точно не согласится. Пусть Даверт раскошеливается.
Ей очень нужны деньги. Много денег, чтобы потом, когда болезнь возьмет свое, она не подыхала в подворотне. Чтобы можно было купить дом, нанять людей, которые станут за ней ухаживать до самого последнего дня... на дом, кстати, уже хватит, и еще немного останется. А вот на все остальное - нет. Ничего, у Преотца денег рыбы не едят, сможет и отжалеть чуток для сыночка.
Приняв это решение, Элисса уверенно спихнула Эрико на край кровати, сама улеглась поудобнее, завернулась в одеяло и уснула.
У нее чуткий сон, когда Эрико зашевелится, она успеет проснуться, удрать в кресло в углу, натереть глаза рукавом, и всячески подготовить сцену. А пока лучше выспаться. Завтра будет тяжелый день.
Род Карнавон.
Алаис проснулась на рассвете. Легла она поздно, вчера опять до полуночи пела в трактире, но усталости не было. Сильное молодое тело переносило с легкостью и не такие нагрузки. И мышцы, кстати появились.
Себе Алаис напоминала узенькую полоску сыромятной кожи. Вроде бы и взглянуть не на что, а не разорвешь.
Сегодня ей надо сделать многое, очень многое.
Надо прикупить себе одежду, сшить еще несколько 'корсетов', озаботиться чем-то вроде гамака, штаны помешковатей на случай 'дней календаря...'
Оххх...
Алаис едва с кровати не упала.
Красный день календаря!
А ведь...
А когда?
Все правильно. Эти моменты жизни у нее последний раз были еще до приезда в столицу. Это что, она - того?!
Ой, мама...
Женщину резко затошнило. Усилием воли загнав противный колючий комок в горле куда-то поглубже, она вцепилась зубами в подушку и от души взвыла.
Перья подавили звук, а заодно набились в рот. Алаис злобно сплюнула на пол и принялась рассуждать.
Радостные (первую букву можно заменить на 'Гэ', смысл будет тот же) дни календаря у нее были за несколько дней до свадьбы. Она, помнится, еще огорчалась, что рано прошли. То ли дело - первая брачная ночь, изгаженная на всю оставшуюся жизнь и молодой муж, прикидывающий, не податься ли ему в вампиры.
А вот после свадьбы... Да, именно до приезда в столицу. Но сколько уж времени прошло! Месяц? Чуть меньше...
Вообще, у Алаис эти моменты случались крайне нерегулярно, из-за чего высчитать опасные дни не представлялось возможным. Сроки варьировались от стандартных двадцати восьми дней и до шестидесяти. Может, и сейчас так же?
Алаис с надеждой перекрестилась, как учили еще в другом мире.
– Господи, я хорошая буду, только не надо мне ребенка, а? Это ж ...ец! Полный!
Господь не слышал. Видимо, этот мир не входил в его рабочую зону.
А как определить?
Эммм... а как определяли раньше? Вообще. Мама рассказывала, что в мочу высыпали ложку соды. Зашипит - незалет. Не зашипит - здравствуй, детик. Это один из вариантов.