Морские львы
Шрифт:
Дагге, который переселился с экипажем на разбитую шхуну, принужден был сделать то же. Большая часть его судна исчезла в чулане; но этим не ограничились. Разрушение корабля только увеличило его упорство. Он прицепился к его несчастным развалинам, как к своей последней надежде. Этот корабль, говорил он, принадлежал ему и его экипажу, тогда как другой корабль принадлежал ойстер-пондским морякам. Каждый имеет право только на то, что принадлежит ему.
Дрова истощались. Росвель старался заменить их жиром, а оставшееся дерево перенес в кухню и умудрился таким образом варить еду.
Как-то Маси, первый морской офицер Дагге, пришел в сопровождении одного матроса в дом с предложением, чтобы оба экипажа заняли поврежденный корабль, а дом разобрали бы на топливо.
Но предложение Дагге было неисполнимо. На его корабле было очень мало места, и притом туда надо было перенести много вещей, необходимых для защиты от холода. Это было очень трудно и потому это предложение было отвергнуто.
Маси провел ночь с ойстер-пондцами и оставил дом на другой день утром после завтрака, зная, что Дагге только и дожидался его возвращения с отрицательным ответом, чтобы начать окончательную ломку корабля. Через два дня была оттепель, происшедшая от лучей полуденного солнца, отчего лед в следующую ночь сделался крепче. Росвель и Стимсон отправились отдать визит, сделанный Маси, с целью испытать последнее средство убедить Дагге покинуть разбитый корабль и перейти жить в дом. Когда они достигли половины дороги, то нашли твердое, замерзшее, безжизненное тело матроса. Через четверть мили найден был в таком же состоянии Маси. Оба упали на дороге и замерзли от холода. Гарнер не без труда дошел до разбитого корабля и сообщил, что видел. Это известие не изменило образа мыслей Дагге. Он начал жечь свой корабль, потому что у него не было дров, и объявил Росвелю, что будет жечь корабль, но так, чтоб из остатков его можно было весною выстроить маленький корабль. Покинуть же шхуну он отказался.
В некоторых отношениях поврежденный корабль как жилище представлял даже выход. В нем было более места для движения; ледяные пещеры, образованные глыбами льда возле корабля, были пространны и защищали от ветра, который был всего опаснее. Без сомнения, этот ветер был причиною смерти Маси и его товарища.
С приближением весны ветры делались сильнее.
Прошел целый месяц со времени посещения Росвеля, и в течение этого месяца не было никакого сообщения между домом и поврежденным кораблем. Наступил сентябрь, соответствующий нашему марту; погода была ужасна.
В октябре, после одного из самых лучших полдней, какого не видали в течение многих месяцев, Росвель и Стимсон стали работать на террасе, которая была свободна от снега и льда. Ночь обещала быть холодною, но не была еще настолько сурова, чтобы принудить Росвеля и Стимсона искать убежища.
— Надо бы, — сказал Росвель, — узнать, что сделалось с виньярдцами. Мы целый месяц не имеем о них никаких известий.
— Разлука — самая печальная вещь, капитан Росвель, — отвечал Стимсон, — и каждый час делает ее печальнее. Подумайте-ка о том, как было бы хорошо, если бы они были с нами.
Несмотря на увеличившийся холод, Росвель остался на террасе даже тогда, когда Стимсон ушел в дом. Была дивная полярная ночь. Звезды горели в глубине темного безоблачного неба.
Глава XXIII
Стимсон беспокоился при мысли, что его капитан остался снаружи, и вышел его отыскивать.
— Вы хорошо переносите холод, капитан Гарнер, — сказал Стимсон, — но вы, может быть, сделали бы лучше, если бы вошли в дом.
— Мне не холодно, Стимсон, — отвечал Росвель. — Но послушай, не слышится ли тебе голос со стороны разбитого корабля?
— Теперь очень поздно, — сказал Стимсон, — и едва ли кто-нибудь из виньярдцев еще остается на ногах. К тому же так холодно, что все должны лежать.
— Не понимаю и не нахожу, чтобы было так холодно. Ветер, кажется, повернул к северо-востоку. Будет мороз. Послушай, вот опять кричат!
Среди ночи слышался голос: «Помогите!» Этот крик имел что-то жалкое, как стон умирающего. Росвель почувствовал, что вся кровь его прилила к сердцу.
— Ты слышал?
— Слышал, сударь! Это голос негра Джона, повара капитана Дагге.
— Ты так думаешь, Стимсон? У него хорошие легкие, и, может быть, ему велели звать на помощь.
— У нас еще довольно припасов; но они, может быть, потушили огонь и не могут опять зажечь его.
Последнее мнение показалось Росвелю самым вероятным. Лишь только он уверился в том, что звали на помощь, то решил тотчас же отправиться к разбитому кораблю, несмотря на поздний час и сильный холод.
Росвель взял с собою только одного Стимсона, захватив все, что было нужно, а также и заряженный пистолет для подачи сигнала, если это понадобится.
Гарнер сознавал, что, отправляясь на помощь виньярдцам, он подвергает себя большой опасности.
— Мне кажется, что мы не доберемся до разбитого корабля: делается все холоднее и холоднее, — сказал Стимсон.
Но они продолжали итти. Росвель слышал еще раз крик, но объяснить причину этого крика было довольно трудно. Казалось, что он шел не оттуда, где находился корабль.
— Этот крик, — сказал Стимсон, — совершенно не со стороны моря. Я так уверен в этом, что советую переменить немного дорогу и посмотреть, не находится ли в опасности идущий к нам виньярдец?
Росвель согласился, потому что думал то же самое, хотя он и не предполагал, чтобы для исполнения какого-либо поручения при подобных обстоятельствах выбрали негра.
— Я думаю, — сказал он, — что капитан Дагге скорее пришел бы сам или поручил бы это кому-нибудь из своих офицеров, вместо того, чтобы посылать негра на такой мороз.
— Мы еще не уверены, сударь, что именно негр. Страдание извлекает одинаковые звуки из горла и белого и негра. Подойдемте к горам, сударь! Я вижу, там что-то чернеет на снегу.
Росвель заметил тот же предмет, и смельчаки ближе подошли к этому месту.
— Ты прав, Стимсон! — сказал Гарнер. — Это повар! Бедняжка дошел до половины дороги между кораблем и домом.
— Он еще жив, сударь! Последний крик был минут десять назад. Помогите мне повернуть его, и мы нальем ему в горло водки. Это оживит его.
Росвель исполнил желание Стимсона, потом выстрелил из пистолета, чтобы уведомить людей, оставшихся в доме. Негр еще не умер, но находился в таком состоянии, что достаточно было нескольких минут для его смерти. Растирание, произведенное Росвелем и Стимсоном, возымело свое действие. Глоток водки, наверное, спас бедного малого. Пока помогали, Гарнер нашел возле него кусок мерзлой сырой свинины. По этой находке моряки поняли, что у экипажа разбитой шхуны не было огня.