Морские террористы
Шрифт:
1
Вашингтон
Опасения Шона Накамуры подтверждались на сто процентов. Российские пограничные катера в Паттайе, российские агенты, прибывшие в Таиланд из Испании, где в это время отдыхала Николь, — в том же месте. Они из этого ранга шагнули в другой: не агенты, а боевики разнесли полицейский участок, оставив там двенадцать трупов и два десятка раненых.
«Жди от другого того, что сам ты сделал другому».
Тогда Шон, остывая от приступа гнева, добавил: «Но что может Николь? Она умная, до черствости умная женщина».
— Нет, она не собиралась сходить с ума.
— Что? — спросил Остин Флин. — Разговариваешь сам с собой?
В этот раз хозяин дома был облачен в белую рубашку и черные от костюма брюки. Он около получаса сидел левым боком к камину лицом к собеседнику. Теперь развернул стул и сел к огню правой стороной. «Перегрелся, паучина!» — Шон за спиной конгрессмена выставил средний палец. Глядя на сутулую спину «бразильского паука», Накамура вспоминал отрывок из какой-то документальной книги, вышедшей в свет два года назад.
"...Когда я вошел в комнату, на кровати лежали в обнимку какие-то два мужчины. Я извинился и повернулся к двери. На пороге я все же обернулся и узнал в одном мужчине Остина Джей Флина. Он догнал меня в конце коридора — в форменных брюках, но без рубашки, схватил меня за рукав кителя и жарко выпалил в лицо: «Ты думаешь, что я ненормальный педик?!» — «Бог мой, Ос! — ответил я. — Ничего такого я не думаю...» Спустя неделю — 12 января 1943 года — я увидел Флина в компании очаровательной блондинки. Они сидели за столиком в ресторане... Я заметил, как они прощались: Флин поцеловал ее в щеку, однако пылкости в его поцелуе было не больше, чем ценности в трехдолларовой купюре. Флин, которому накануне исполнился тридцать один год, подошел ко мне и сказал: «Я без ума от нее». — «Рад за тебя», — ответил я без воодушевления. Потом наши пути пересеклись в Паттайи в 1966 году. Флину исполнилось пятьдесят три, он носил генеральские погоны. Я только что прилетел в Таиланд на военном транспортнике. Пока самолет разгружали — это были авиабомбы и емкости с напалмом, — я забежал перекусить в маленький ресторанчик. Флин сидел в обнимку с парнем лет двадцати пяти, который розовел от знаков внимания генерала... Остин увидел меня и радостно приветствовал издали: «Билл, черт возьми, какими судьбами! Как же здорово, что ты решил праздновать Рождество в Тае, а не в Вашингтоне!» Он представил меня своему спутнику. Честно говоря, мне не хотелось знать имя этого молодого гомосексуалиста, я запомнил только его звание — капрал... Флин за эти двадцать лет изменился. Он не скрывал своей ориентации, хотя время от времени его можно было увидеть в компании молодых и привлекательных женщин. Это были лишь его дамы сердца... В тот вечер он процитировал бывшего председателя федеральной комиссии связи: «Главная трудность происходит от нескончаемых усилий приобрести ореол святости. Любой ангел скажет вам, что это чертовски трудная задача». В этот раз я действительно порадовался за Остина, то ли отказавшегося от ореола, то ли действительно уставшего от этой «чертовски трудной задачи».
Шон прошел по гостиной и повернулся лицом к Флину. Бросив взгляд на листок бумаги, еще раз прочел имена агентов российской разведки: Блинков, Музаев, Чижов, Романов. К этому часу Флин, сделав запрос в ЦРУ, получил ответ: трое из этой четверки являются агентами разведуправления флота, и на них в спецслужбах Штатов имеется досье. Спецоперация, проведенная ими в африканской Катване в октябре 2005 года, прилично пошатнула кресло директора ЦРУ, разместившего одну из многочисленных секретных тюрем управления в этой африканской стране.
— Какого черта они пошли на задание под своими настоящими именами? — спросил Шон.
— Может, берут пример с наших Джеймсов Бондов, — проскрипел Флин. — Ты, наверное, помнишь нашумевшую историю с похищением в Милане радикального итальянского священника. Агенты ЦРУ пошли на это задание под своими настоящими именами.
— Но священника выкрали.
— Напоролись на международный скандал. — Флин бросил на японца косой взгляд. — Знаю, о чем ты думаешь, Шон. Твои губы горячо шепчут: «Хрен с ним, с этим священником». Тебя больше волнует Николь, как она вошла в контакт с российскими разведчиками. Неплохой шаг — предложить свои услуги в Испании. Как бы то ни было, но шпионского скандала мы должны избежать. Сотрудник Агентства национальной безопасности — агент Главного разведывательного управления. Меня уже сейчас корежит от этого заголовка в газетах. Если дать это дело ФБР, эти чертовы «гувернеры», арестовав Николь, вытянут из нее всю правду о тебе. А часть правды здесь, в этом доме — на стеллажах и стенах, — Флин широко развел руки, и они, на взгляд Шона, только что не вытянулись как резиновые. Накамура обозвал его голубым карателем.
— Я снова читаю твои мысли, Шон, — продолжал Флин: — «Придушить бы старого пердуна! Но он и так сдохнет через день-другой». Так же ты думал два, три года назад. А я все никак не отброшу копыта. Я сам готов придушить тебя, но мои руки не дотянутся до Николь. Решай эту проблему немедленно. Потом избавляйся от «Интерцептора» — это орудие убийства в кармане убийцы. Сделай все, чтобы об этом деле знали только два человека: ты и я. Вопросы?
Шон думал: «Все ли закончилось после провала русских боевиков? Руководитель операции был обязан эвакуировать группу. Где боевики? Покинули страну по поддельным документам? Тогда какого черта они прибыли легально? Они могли уйти в Малайзию, Камбоджу, Лаос через пограничные коридоры». Ничуть не успокаивал тот факт, что люди во всех переходах предупреждены и готовы встретить агентов, имея точное описание каждого.
Накамура поставил себя на место командира диверсионной группы и уверенно покивал: он увел бы отряд, показавший себя в деле, через любой кордон или джунгли.
Тревожно на душе. Сердце терзает неизвестность. Вся сущность просит мести.
Не дождавшись ответа, Флин спросил:
— У Николь есть что-то из реквизированных тобою вещей?
Накамура ответил не сразу.
— Скажем так: я сделал ей щедрый подарок.
— Не ходи вокруг да около. Что именно ты ей подарил?
— Колье «Жемчужина Египта» Люсьена Готре. Его я снял с шеи любовницы саудовского миллионера на его яхте.
— Да, я знаю эту работу: золото, бриллианты, розовые бриллианты, жемчуг. Этому колье цены нет. Почему, Шон, ты отошел от правила: не оставлять у себя ничего реквизированного и сбывать по моим каналам? Почему ты сделал Николь такой царский подарок?
— Потому что в то время я любил ее, — усмехнулся Накамура.
— А она тебя?.. — Флин махнул рукой. — Впрочем, я знаю ответ на этот вопрос: любая женщина не останется равнодушной к капитану пиратов. Даже любовница саудовского миллионера, когда ты снимал с нее колье, смотрела на тебя зачарованно. Скажи «что-то в этом роде» и ступай, Шон.
С «Фермой» Накамура связывался как минимум два раза в день. Сегодня он приказал усилить охрану объекта, выставить дополнительный наряд к личным апартаментам начальника базы. Против обыкновения, не стал разговаривать с Ёсимото, лишь дал дополнительные указания Сахоко Хорикаве и закончил не так, как всегда («Позаботься о Ёсимото»):
— Ты отвечаешь за него головой.
Дуг Вильман и Джон Хаксли. Со своим капитаном они прошли огонь и воду, стали первыми членами команды «Интерцептора», отвоевав его у берегов Малайзии. Они относились к той породе людей, которым не нужно объяснять дважды.
Вильман и Хаксли поджидали капитана в салоне серебристого «Ниссана». Накамура вышел из особняка Флина и чуть задержался на первой ступени лестницы, словно забыл что-то важное и раздумывал вернуться.
Среди боевиков Накамуры «телячьи нежности» были не в почете. Шон сам открыл заднюю дверцу авто и протиснулся в тесноватый салон.
— Погоди, Дуг, — Шон остановил собравшегося завести автомобиль Вильмана в черных очках и вельветовой куртке. — Здесь поговорим. Хотя бы потому, что эта четырехколесная жестянка плавает на ходу из стороны в сторону. Потому что ты не умеешь ездить медленно, не умеешь плавно тормозить. Ты всегда тормозишь нервно. И дело тут не в тормозах, а в твоем необузданном темпераменте. И в этом плане ты, Дуг, как никто другой, подходишь мне для задания.