Морской дозор
Шрифт:
Полундра схватил ртом загубник, надвинул маску и мгновенно исчез в байкальской глубине.
Чжоу Фан Линь мчался по озеру на одной из самых быстрых на Байкале яхт. Он еще не знал, что будет делать дальше, где и как скрываться. Это можно решить позже. Главное – он ушел! Уж вплавь-то его Полундра не догонит!
Но тут, оглянувшись, он увидел в пятистах метрах сзади выныривающую «Нерпу». Великое Небо, откуда же она взялась?
И вдруг… Волосы Чжоу Фан Линя встали дыбом. Он заметил тонкий белый пенный след, как штрих на синеве Байкала. След начинался от носа преследующей его «Нерпы» и приближался к корме «Виктории» настолько быстро, что китаец осознал одновременно две вещи: это мини-торпеда и отвернуть от нее он не успевает.
Злобно усмехнувшись, он совершил последнее движение в своей поганой жизни: изо всех сил, до хруста пальца, вдавил кнопку подрывного пульта.
…Два мощных взрыва прогремели почти одновременно, хоть на поверхности был слышен лишь второй – это выпущенная Полундрой мини-торпеда в мелкие клочья разнесла генеральскую яхту «Виктория». А первый… Его могли услышать лишь рыбы, на свое несчастье проплывавшие рядом с донной ямой. Над поверхностью же лишь встал семиметровый водный столб, рассыпавшийся через секунду миллионами брызг.
Глава 40
На палубе китайской шхуны все уже было кончено, не ошибся покойный Чжоу Фан Линь: куда его щенкам было против элитной морской пехоты Северного флота! Никифоровская шестерка потерь не понесла, лишь одному слегка оцарапало плечо. Никифоровцы грамотно и четко, как на учениях, подавили всякую огневую активность шхуны ураганным огнем, затем под прикрытием самого Кракена и «оцарапанного» сержанта четверка морпехов оказалась на палубе, и противники сразу же побросали оружие, понимая – шансов нет! В живых бы остаться… У китайцев дела обстояли много хуже: три трупа, десяток раненых, двое из которых – тяжело. Ну, за что боролись, на то и напоролись. Нечего было затевать утонченные китайские церемонии с применением автоматического оружия на русском озере Байкал!
Найденного при обыске с преизбытком хватало на десяток обвинительных заключений. Кракен оказал первую помощь недавним врагам, оставил тяжелораненых на палубе, а остальных «мирных огородников» от греха подальше запер в трюм шхуны. Он со своими бойцами свое дело сделал, а этими артистами пусть занимаются правоохранительные органы.
Катер спасти не удалось: он получил слишком много пробоин от автоматного огня китайцев в первые секунды боя; почти сразу после лихого абордажа он, тихо булькнув на прощанье, затонул.
«И дьявол бы с ним, – весело подумал Михаил, еще не остывший от горячки схватки и очень, ну просто очень довольный своими орлами. – Жалеть-то такую калошу! Вон нам трофей какой достался! Одного навигационного оборудования на… Даже подсчитать не могу! Ничего, кому следует, тот подсчитает. А вот эту машинку, – он наклонился и поднял с палубы пистолет, – я не отдам! Приберу себе в качестве трофея, имею право! Нет, ну богато живут, зар-разы, а?! Ишь ты, "гренделл-р12". Кобура на лодыжке крепится, полуавтоматический, тридцать восьмой калибр, обойма на двенадцать патронов… Красавец какой! Или Сереге подарю, вот кто заслужил! Какой Полундра все же молодец, ведь успела эта сволочь узкоглазая свою мину рвануть, вон какой нехилый столбик выкинуло… Если бы не Павлов, то имели бы мы мой родной Байкал мертвехоньким. Бр-р-р… Подумать страшно. А Полундра всю ночь вкалывал, как проклятый, ртуть из вертолета вытаскивал, и не как-нибудь, а с миной под боком, а сегодня с утреца такое родео устроил. Нет, двужильный он мужик, право слово, двужильный. Хорошо, что я ему поверил, помог вовремя, иначе сейчас оставалось бы только застрелиться от позора».
В ста метрах от захваченной китайской шхуны на поверхности Байкала наблюдалось странное шевеление. Михаил присмотрелся внимательнее: ага! Все понятно. Некто вцепился одной рукой в шнур, опоясывающий бортик резиновой спасательной лодочки, а другой отчаянно машет: спасите, мол! Кто бы это мог быть? Нет, почему перевернулась резинка – это как раз дело ясное: долбанул подводный взрыв, пошла поверхностная волна, своего рода маленькое цунами, вот и плавает лодочка днищем кверху. Но откуда она вообще посередь Байкала взялась? Да еще в таком интересном месте и в такое любопытное время?
Кракен свистнул двоих своих ребят, молча кивнул в сторону непонятного явления. Тут же завизжали тали, шлюпка с двумя морскими пехотинцами понеслась к оранжевому пятну.
Когда через десять минут морские пехотинцы, бережно поддерживая под руки, доставили на борт шхуны спасенного, Михаил Никифоров чуть на палубу от изумления не уселся.
Было от чего. На генерал-майора Геннадия Феоктистовича Берсентьева смотреть без слез жалости не получалось. Мокрой курицей, по причине комплекции, его называть как-то не хотелось, а вот мокрый индюк – прямо в самый раз выходило. Берсентьева трясло мелкой дрожью, глаза его дико вращались, руки ходили ходуном.
– Прошу к нашему шалашу, – с холодной иронией приветствовал Кракен «куратора». После вчерашнего разговора с Полундрой вся гнусность роли, которую сыграл Берсентьев в событиях последних дней, была видна Никифорову как на ладони. – Чему обязаны счастьем лицезреть? Какими судьбами?
– Он… Он не блефовал! – буквально возопил генерал Берсентьев. – Она и вправду взорвалась, вы же видели!
– Кто это «он» и кто «она»? – с прежним ледком в голосе поинтересовался Никифоров, прекрасно зная ответ на свой вопрос.
– Китаец, Чжоу Фан Линь проклятый! – на весь Баргузинский залив заорал Геннадий Феоктистович. – Он меня в это дело втравил, но я ничего не знаю! Ни про ртуть, ни про мину…
Тут он резко замолк. Видимо, даже до зачаточных генеральских мозгов дошло, какую жуткую ересь порет их хозяин. Однако тормозных функций единственной мозговой извилины надолго не хватило: слишком жутко было генерал-майору.
– Там же отрава, все умрет! – опять прорвало Берсентьева. – Н-но я… Я ничего не знаю. Я ни в чем не виноват!
Тяжело было на такое смотреть. Никифоров брезгливо сплюнул:
– Так не знаешь или не виноват? Слушай, куратор, не надо бабушку лохматить, выкладывай все. А то я мужик суровый, если что с моим родным Байкалом, – Кракен чуть заметно подмигнул своим ребятам, – то кто сказал, что мы вообще тебя вытаскивали? Устроим тебе сейчас дайвинг в классическом стиле, как у Тургенева… Что? Не понимаешь? Ну, темнота. Дайвинг – это спорт такой. Погружения на большую глубину. А Тургенев – писатель хороший. У него рассказ про собачку Му-Му есть. Изучал в школе, крыса ты сухопутная? Ага, вижу, что дошло. Колись, гнида, или утоплю к долбаной мамаше, якорь тебе в задницу! А мы вот с парнями послушаем…