Морской лев

Вербицкий Сергей

Бабушка рассмеялась и сказала:

– Ладно, не будем мышку убивать. Раз внук выстоял перед злом, значит, и бабушка выстоит. Ну как, пальчик больше не болит?

– Неть.

– Тогда пошли обедать.

Вертолет тем временем начинал заходить на посадку на остров, представлявший собой клочок суши с каменистым окладом на юге. В виде восьмерки он протянулся с запада на восток. Почти всю его поверхность покрывала трава, и лишь кое-где рос особняком кустарник. Береговая линия была слабо изрезана. В прибрежных водах резвились морские котики, а над ними парили в поисках рыбы крачки, чайки и бакланы.

Пролетев еще несколько минут, вертолет завис и начал медленно снижаться, поднимая воздушные волны на зеленой поверхности. Первым из винтокрылой машины, кряхтя, вылез Канарейкин: осмотревшись вокруг, он сразу же направился прочь от него. Затем из вертолета показался Захаров. Прохладный морской ветер тут же объял его голову, внося в сознание окончательную свежесть после сна. Когда они с полковником уже отошли на приличное расстояние от машины, та осторожно оторвалась от земли, пустившись в обратный путь на материк.

– Ну, вот и дома, – произнес Канарейкин, когда гул работающего ротора вертолета был уже почти не слышен.

– А где база? – рассеянно оглядываясь по сторонам, спросил Захаров.

– Вон там, – и Канарейкин показал в сторону огромного холма высотой около двухсот метров на западе острова. Его подножие уже начиналось в пятидесяти метрах от них. Захаров оглядел холм, но ничего, что бы напоминало военно-морскую базу подводных лодок, не заметил.

– За холмом? – задал уточняющий вопрос Захаров.

– Да нет же, она под холмом, – ответил Канарейкин и пошел к ближайшему кусту. Захаров, ничего не понимая, следовал за ним. Подойдя к растению, полковник легким движением своей пухлой руки вырвал его с корнем.

– Вот и вход, – указывая на образовавшееся углубление, сказал Канарейкин и нагнулся. Послышались шипение выходящего воздуха и резкий звук открывающегося люка. Захаров подошел ближе к полковнику, который уже стоял на четвереньках, пытаясь начать спускаться по примыкающей к люку лестнице, ведущей вниз.

– Чудеса какие-то, – сказал Захаров, подойдя к Канарейкину.

–  Никакие не чудеса: сейчас спустимся и будем на базе, – ответил ему Канарейкин, скрывшись в люке уже наполовину. Как только он оказался на дне, Захаров последовал за ним.

– Здесь что, бомбоубежище было что ли? – спросил Захаров, опустившись на дно тоннеля и оглядываясь по сторонам.

– Не было никакого бомбоубежища. Это запасной вход на базу, – ответил Канарейкин.

– А где основной?

– Там, наверху: его снаружи не откроешь, – сказал Канарейкин.

Тоннель, внутри которого они оказались, был похож на обыкновенный городской подземный переход. Не дожидаясь, когда Захаров осмотрится, Канарейкин пошел вглубь. Через несколько минут оба были у довольно массивной стальной двери, справа от которой на уровне вытянутой руки была прикреплена небольшая коробочка с продольной прорезью и пульсирующей красной лампочкой под ней. Канарейкин подошел к ней вплотную и, достав из внутреннего кармана небольших размеров прямоугольную пластиковую карточку, провел ею по прорези. Лампочка сменила свой цвет на зеленый, а затем послышалось уже знакомое уху Захарова глухое шипение, дверь едва слышно ушла вправо. По другую сторону двери стояли два молодых солдата, одетые в форму защитного цвета, с автоматами Калашникова. Захаров вместе с полковником проследовал дальше, очутившись посередине большого помещения, из каждого угла которого уходили в неизвестное направление коридоры.

– Дежурный! – крикнул Канарейкин.

Из боковой будки выбежал такой же человек, одетый в зеленую форму, с повязкой на руке «Дежурный». Подбежав к полковнику, козырнув, отрапортовал:

– Товарищ полковник, за время моего дежурства никаких происшествий не произошло, дежурный старшина Яковлев.

– Хорошо, хорошо, Яковлев. Ты вот что: отправь-ка людей закрыть наружный люк, – сказал вальяжно Канарейкин.

– Есть, – так же четко ответил старшина и, повторно отдав честь, убежал.

– Ну, как вам? – обращаясь к Захарову с довольной улыбкой, спросил полковник.

– Нормально, – не поняв вопроса, ответил Захаров.

– Нормально? Ну, тогда пошли на кухню. Есть небось хотите?

– Да, есть чуть-чуть.

– Ну, пойдем, пойдем, сейчас поедим.

И они свернули в один из коридоров с аббревиатурой «АВ-1». Пройдя немного, завернули в еще один точно такой же коридор направо и спустя некоторое время очутились в уютной комнате, посередине которой стоял массивный дубовый стол.

– Это офицерская столовая, – сказал Канарейкин, – садитесь, сейчас позавтракаем.

В эту минуту к полковнику подбежал человек в белом фартуке и белом колпаке на голове.

– Кузнецов, что у нас сегодня на завтрак? – потирая руки, с некоторым удовольствием спросил Канарейкин.

– Салат «Оливье», мороженое с клубникой и ананасовый сок.

– Давай, неси сынок, скорей, и еще булочки с повидлом не забудь и два пирожных.

– Любите сладкое? – спросил Захаров.

– Обожаю.

Когда перед ними оказались все упомянутые полковником блюда, Захаров, глядя на сервированный стол (а на нем стояла вся необходимая для этих продуктов посуда, включая специальные маленькие ложечки для мороженого), спросил:

– У вас здесь всех так кормят или это только в честь нашей встречи?

– Как вам сказать, Иван Алексеевич, – Канарейкин впервые за время их знакомства назвал Захарова по имени-отчеству, и вышло это у него с каким-то холодком. – Специально для нашей встречи сюда еще ничего и не приносили. Впрочем, сейчас исправим. Кузнецов, голубчик, принеси-ка нам по сто пятьдесят коньячка и лимончика закусить.