Морской лорд. Том 1
Шрифт:
Третью партию я тоже выигрываю, после чего у Вильгельма де Румара пропадает желание продолжать. Он угощает меня вином и разрешает удалиться.
Возле кибитки меня ждут мои валлийцы. Они с дядькой Томаса и еще несколькими оруженосцами прометнулись по окрестностям и вернулись с двумя гусями. Одна птица уже доваривается в котле, а вторую дощипывает Умфра. Он отдельно сложил перья, чтобы использовать их при изготовлении стрел, а пух собирает в мешочек, который захватил в деревне, наверное, на подушку. Граф Глостерский выдает нам продукты, но еды лишней не бывает. Тем более, когда целый день на свежем воздухе, сыром и холодном.
На четвертый день ров засыпали напротив трех ворот. Туда же подкатили и три тарана – обычные дубовые стволы, не очень длинные и толстые, с закругленной ударной частью, подвешенные в конструкциях на тележных колесах и
Штурм начался утром пятого дня, когда лил дождь. Расчет был на то, что в такую погоду тетивы луков отсыревают и слабеют и поджечь тараны будет трудно Возле шатра графа затрубили в рога. Три больших отряда копейщиков с лестницами побежали к стенам. За ними три маленьких отряда медленно катили тараны к воротам. Рыцари в штурме не участвовали. Граф Глостерский берег нас для главных сражений, был уверен, что с городом справится и пехота.
Пехотинцы, потеряв по пути несколько человек, добрались до вала, начали подниматься по нему. Вал был крутой и мокрый. Пехота часто падала, съезжала к его подножию. А сверху летели стрелы и камни. Причем защитникам приходилось высовываться из-за частокола, чтобы выстрелить или кинуть. И башни не были предназначены для фронтального огня. Я пожалел, что здесь нет всех моих тридцати учеников с длинными валлийскими луками.
Послышались глухие удары таранов в ворота. Продолжались они не долго. С башен скинули на навесы большие валуны. Кожаные крыши не выдержали. Следом не выдержали и те, кто раскачивал тараны, убежали на безопасное расстояние. Командиры вернули их, заставили откатить сломанные тараны.
Начали отступать и те, кто пытался взобраться на стены. Погибло их не меньше сотни, но почти никто так и не сумел добраться до верха частокола. Им не хватало командиров, которые бы повели за собой. Видимо, Роберт, граф Глостерский, понял это и приказал трубить отступление.
Вечером нас собрал возле своего шатра Вильгельм де Румар и сообщил, что через день на штурм пойдут все. Нам было приказано изготовить по одной лестнице на десять человек. У меня такая лестница уже была. Осталось набрать десятку. Пятеро имелись: я, Умфра, Джон, Томас и его дядька. Я предложил присоединиться Гилберту и еще трем рыцарям, один из которых имел опытного оруженосца. Этот штурм был шансом засветиться. Я не хотел упустить его. На следующий день провел тренировку, собрав вместе рыцарей и оруженосцев. Объяснил, как собираюсь штурмовать, что должен делать каждый из них. Пару раз пробежались с лестницей до леса и установили ее к высокой сосне. Я ожидал от рыцарей распальцовки, фраз типа «и сами с усами», но, видимо, мои навыки в фехтовании убедили их отказаться от красивых жестов. Да и знали они уже, что я командовал в Византии отрядом в триста человек. Чувство субординации тут у всех врожденное, а Византия для них – супердержава, где всё длиннее на несколько сантиметров.
На следующий день было седьмое ноября. В двадцатом веке эта дата окажется удачной для штурма Зимнего дворца. Надеюсь, и в двенадцатом веке она не подведет. По крайней мере, с погодой нам повезло – дождь прекратился. Неприятно умирать в дождь. Да и валлийские луки в сухую погоду стреляют лучше.
Как только, протрубив в рога, дали команду наступать, Умфра и Джон первыми вышли на позицию. Выбранная мною для них располагалась метрах в ста от вала, на одинаковом расстоянии от башен. Остальные восемь человек, включая меня, взяли правой рукой лестницу и, прикрываясь щитами, которые были в левой, побежали вместе с остальными рыцарями, сержантами и солдатами к переходу через ров. Я бежал первым, Томас – последним их рыцарей, а его дядька и еще один оруженосцами – замыкающими. Щит я держал перед собой наклоненным, чтобы защищал от выстрелов спереди сверху. Видел только несколько метров пути впереди. Перед воротами повернул направо и закрыл щитом голову и левый бок. Бежали по нижней части склона, пока не оказались напротив валлийцев, которые помогали нам выстрелами из луков. Там мы положили лестницу, и оба оруженосца, вооруженные топорами, быстро вырубили в земле ровную площадку на крутом склоне вала. Остальные прикрывали их щитами. Сверху на нас ничего не падало. Мои валлийцы не давали защитникам города нос высунуть.
– Ставим лестницу, – приказал я.
Главное было не перепутать верх с низом, потому что лестница изготовлена без гвоздей, перекладины вставлены так, чтобы под тяжестью
Ввосьмером подняли лестницу, поставили нижний ее конец на площадку, а верхний уперли в частокол примерно на полметра ниже его верхнего края. Я перекинул щит на спину и быстро стал подниматься по лестнице. Главное – скорость. Только схватившись левой рукой за самую верхнюю ступеньку, правой достал меч из ножен. Следом за мной взбирался Гилберт. Я осторожно глянул в просвет между заостренными зубьями частокола. Там было пусто. Тогда я быстро встал на верхнюю ступеньку, оперся двумя руками на заостренные концы бревен частокола и перебросил через него свое тело. В полете заметил на деревянной галерее, которая изнутри приделана к частоколу, несколько трупов с длинными валлийскими стрелами в голове, и несколько человек живых, которые стояли левее и правее того места, где я перелезал. Мое появление застало их врасплох. Я побежал к тем, что были слева. Гилберт нападет на тех, что справа, и будет прикрывать подступы к лестнице, пока не залезет следующий член нашего отряда. Тогда Гилберт побежит мне на помощь, а вновь прибывший будет прикрывать подъем следующего, и так далее. А я, на бегу вдевая руку в ремни щита, напал на лучника и несколько копейщиков. Они все были без щитов. Галерея шириной метра полтора, на двух человек в ряд, причем будут немного мешать друг другу. Мне же никто не мешал. Я срубил лучника, затем отбил копье и отсек руку, которая его держала. Затем принял на щит удар топора и раскроил голову его владельцу. Топор так и остался торчать в щите, отчего тот заметно потяжелел. Видимо, вид у меня был жуткий, потому что остальные защитники побежали к башне и дальше.
В переходе башни на уровне галереи стояли три лучника, стреляли через узкие бойницы в тех, кто толкал таран к воротам. Ближний принял меня за своего. Следующий попытался выстрелить в меня, но не успел, а третьего срубил подоспевший Гилберт. По деревянной лестнице поднялись на верхнюю площадку башни. Там были одиннадцать человек. Семеро выцеливали из луков, а остальные готовились сбросить на таран большой валун, синевато-серый, килограмм тридцать весом. Я рубанул ближнего лучника и еще одного. Только тогда защитники поняли, что до них добрался враг.
– А-а-а!.. – дико завопил один из тех, кто собирался скинуть валун, молодой мужик с выпученными глазами, одетый в блио и шерстяные штаны, как будто вышел на прогулку, а не воевать.
Он потянулся к короткому копью, которое было прислонено к ограждению, но я ударом сверху вниз налево снес его голову вместе с правой верхней часть туловища, потом тремя быстрыми ударами зарубил трех лучников, которые забились в угол площадки и пытались отбиваться луками. Гилберт посек мечом остальных защитников города. Они почти не сопротивлялись. Только один перемахнул через ограждение и спрыгнул на галерею. Через несколько минут на верхней площадке башни были пять человек. Один остался лежать на галерее, убитый арбалетной стрелой. Откуда она прилетела – поди теперь разберись. Два оруженосца стояли у лестницы и ждали, когда поднимутся Умфра и Джон. Вслед за валлийцами взбирались пехотинцы, которые перед этим толкали таран. Их отправляли направо, к другой башне.
Я разрезал на одном из убитых одежду, сорвал с него сероватую, запачканную кровь рубаху, проколол ее коротким копьем, чтобы получился белый флаг, который и закрепил на переднем зубце башни – нападающие должны узнать, что башня захвачена. Внизу громко и радостно заорали. Их крик расходился в обе стороны. Все больше воинов из нашей армии видели мое «знамя» и понимали, что город практически захвачен, поэтому и орали от радости, что победили и остались живы. Увидели мое «знамя» и горожане. Я заметил, как по улице побежали люди с детьми и узлами в дальний конец города, к замку. Вслед за ними мчались городские солдаты, несколько минут назад защищавшие частокол и башни. Нападающие теперь без помех забирались по лестницам в город.
Когда на площадку башни прибыли все четверо оруженосцев, мы спустились вниз, на улицу у ворот. Здесь уже не было ни одного вустерца.
– Ну, что, пора приступать к грабежу?! – произнес я, улыбаясь.
Тело мое наполняла радостная легкость. Хотелось заорать во всю глотку. Вместо меня это сделал Томас. Остальные посмотрели на него со снисходительной улыбкой.
А потом мы дружно побежали по пустой улице, выискивая самый богатый дом. Мы миновали центральную площадь, и я наметанным глазом определил купеческий дом, у которого были на втором этаже два окна из кусков разноцветного стекла.