Морской лорд. Том 1
Шрифт:
– Не силен я в морских делах, – признался граф и пообещал: – Если, действительно, доберешься за четыре дня, заплачу вдвойне.
Мы, правда, еще не договорились, сколько будет составлять одинарный тариф. Спросить я постеснялся: рыцарю вроде бы не подобает быть мелочным.
– Могу отплыть завтра утром, после верхней точки прилива, – сказал я.
– Это было бы хорошо, – согласился граф Глостерский..
– Надо отвезти сообщение? – поинтересовался я.
После паузы граф Роберт сказал:
– Надо отвезти несколько рыцарей и их багаж.
– Сколько человек, лошадей? –
– Будет десять лошадей и около сорока рыцарей. Припасы они возьмут сами, – ответил Роберт Глостерский.
– На каждую лошадь потребуется по бочке воды и сено или солома, – подсказал я.
– Да-да, – подтвердил Роберт Глостерский.
– И было бы хорошо погрузить лошадей сегодня, – предупредил я.
– Так и сделаем, – согласился граф.
– Обратно надо будет кого-нибудь привезти? – поинтересовался я.
– Нет, – ответил он, – но тебе заплатят за оба конца.
– Буду рад помочь! – произнес я.
К вечеру на пристань слуги привели десять крупных жеребцов. Я бы не отказался от таких. С помощью грузовой стрелы грот-мачты, которая обслуживала более широкий люк в трюм, и специального бандажа, пошитого по моему заказу из бычьей шкуры, лошадей подняли над землей, осторожно перенесли на шхуну и опустили в трюм. Лошади в воздухе перебирали ногами, будто скачут, и громко ржали. Крупное животное, а такое трусливое! Слуги внимательно наблюдали за процессом. На другие суда лошадей заводят и спускают в трюм по сходням. Лошадей поставили в носовой части трюма, там же положили и сено, а бочки с водой и припасами поставили в кормовую часть твиндека.
Рыцари прибыли рано утром. Все с жуткого бодуна. Главным среди них был Брайен де Инсула, лорд Уоллингфордский, по прозвищу Фиц-Каунт (сын графа), потому что был незаконнорожденным сыном Алана Четвертого, герцога Бретани и графа Нанта. Видимо, потому Фиц-Каунт и дружил с графом Глостерским, незаконнорожденным сыном короля Генриха. Это был мужчина лет под сорок, с узким лицом, настороженным взглядом глубоко посаженных глаз, тонким носом и губами, почти всегда плотно сжатыми. На его лице было написано столько недоверия, сколько хватило бы трем контролерам московской электрички. Он единственный не снимал на судне кольчугу, только освободился от чешуйчатого доспеха – большой редкости в этих краях Как мне сказали, Брайен де Инсула – фаворит императрицы. Я предложил ему на выбор поселиться со мной или занять каюту моих офицеров. Он выбрал второй вариант. У лорда Брайена был большой сундук, окованный железом. Несли его двое слуг, держась за рукоятки, приделанные по бокам. Видимо, в сундуке находилось что-то ценное, потому что по трое рыцарей, сменяясь, днем и ночью, в любую погоду, находились у входа в каюту, где вместе с Фиц-Каунтом ночевали четверо слуг. Я переселил старшин и юнг в свою каюту, заняв верхнюю полку, а им отдав нижнюю, которая шире. Остальным рыцарям предложил располагаться в трюме вместе с лошадьми. К счастью, на большее они и не рассчитывали.
С погодой нам повезло. В кои веки выглянуло солнце. Рыцари большую часть дня проводили на палубе, мешая работать моим матросам. Они очень удивились, увидев,
Нам подали вареное мясо зарезанной вчера вечером свиньи, копченую треску, сыр, лепешки и вино из Бордо. Хорошая еда сделала лорда менее подозрительным.
– Я слышал, ты отличился в Вустере, – начал он с комплимента.
Теперь понятно, почему он фаворит императрицы. Мне говорили, что она очень склочная баба, страдающая манией величия и самодурством.
– Повезло, – сказал я.
Ему это понравилось.
– Обычно молодые люди превозносят свои подвиги, – сказал Брайен Фиц-Каунт.
Знал бы он, насколько я старше его!
– К сожалению, я уже не так молод, чтобы страдать хвастовством, – произнес я.
– Ты – вассал графа Честерского? – сменил он тему разговора.
– Получил от него манор, – ответил я.
– Это мало кому удается, – осторожно говорит лорд.
– Я получил манор, в котором валлийцы убили шестерых предыдущих владельцев, – объяснил я щедрость графа Честерского.
– И как тебе получается отбиваться от них? – поинтересовался лорд Уоллингфордский.
Видимо, не знает, что я владею манором всего полгода, поэтому сказал:
– Я их нанял на службу.
– Интересное решения, – пришел к выводу лорд Брайен и покивал головой, одобряя, наверное.
Столовался он у меня в течении всего рейса. За это время перестал смотреть слишком настороженно. Но и другом не стал. Брайен де Инсула не подчеркивал разницу в нашем социальном положении, он ее всегда подразумевал. Даже, когда слушал меня. Сам Фиц-Каунт говорил очень мало, в основном открывал рот, чтобы задать вопрос. И мне показалось, что чего-то ждал от меня. Наверное, вопрос о содержимом сундука. Я не дал ему повод хмыкнуть злорадно: и этот туда же!
В полдень следующего дня мы проходили мыс со скромным названием Лендс-Энд, которое можно вольно перевести, как «край света» – самую юго-западную точку Англии. Я вышел на палубу с квадрантом и самодельными солнечными часами. С их помощью измерил высоту солнца в полдень, которая равна географической широте. Когда я это делал, все, кто был на палубе, замолчали. На меня смотрели, как на колдуна, который сейчас у всех на глазах украдет солнце. Я зашел в каюту и записал на карте, попавшей сюда со мной из Византии шестого века, широту мыса. На ней параллели были нанесены через шесть градусов, и обозначающая сорок восемь градусов проходила ниже мыса, который по моим измерениям находился на пятидесятой.
Следом за мной в каюту вошел Брайен де Инсула. Я впервые видел его, переполненным любопытством. У него даже губы не были плотно сжаты.
– Что ты сейчас делал? – спросил он.
Я объяснил, что такое высота солнца и географическая широта, показал карту и на ней мыс, мимо которого мы проходили.
– Если окажусь вдали от берега, буду знать, что миновал этот мыс.
Лорд впервые посмотрел на меня почти как на равного.
– В Византии люди образованнее, – произнес он.