Морской лорд. Том 1
Шрифт:
Галера развернулась и пошла к драккару, а мы – в сторону порта Кан. Теперь шли курсом бакштаг, делая не меньше девяти узлов. Оторвавшись от галеры, я приказал убрать фок, поставить малый стаксель, а на гроте взять рифы – уменьшить площадь паруса. Во-первых, ветер усилился баллов до семи; во-вторых, нам незачем спешить. Надо подойти к Кану на рассвете, когда начнется прилив.
В Кане простояли два дня. Я нашел покупателя на шерсть быстро, а выгружали ее медленно. Купил ее богатый суконщик. Забирал двумя возками. Погрузка возка занимала намного меньше времени, чем ему требовалось, чтобы отвезти ее на склад и вернуться. Зерно решил отвезти в деревню. Его там всегда не хватает. К тому времени штормовой северо-восточный ветер сменился на умеренный западный, принесший дождь, который быстро прибил волны.
На входе
На «ирландце» поняли намек, перестали грести и спустили парус. За это я не стал их обыскивать и забирать оружие. Только предупредил, чтобы не делали глупостей. Двумя грузовыми стрелами, поднимая по две овцы за раз, мы быстро перегрузили их в трюм шхуны. Я пожелал ирландцам счастливого возвращения домой, и сам отправился в свой манор, хотя черт так и подзуживал заскочить к графу Глостерскому.
36
Большую часть овец я отдал парням из Лесной в счет их доли в добыче. У матросов из Морской баранов хватает, уже начинают их продавать. Часть пшеницы отдал Йоро с условием, что посадят озимые. Они тут раньше только ячмень выращивали. Остальную перемололи на муку, напекли хлеба и наделали сухарей, которые сложили в бочки. Возьмем их в следующий рейс. От графа Честерского никто в манор не приезжал. Значит, мне или в меня поверили. Я отдохнул недельку, сплавал на яле на рыбалку, натягал трески. Мои матросы тоже почти все обзавелись лодками и сетями, наловили рыбы своим семьям. Деревня заметно преобразилась за год с небольшим. Уже не кажется нищей и обреченной, много женщин с грудными детьми, на улицах часто слышен смех. По вечерам молодежь устраивает на площади что-то типа танцев под дудку и арфу странного вида, которые издают еще более странные звуки. Теперь я знаю, откуда пошли модернистские течения в музыке двадцать первого века. Все плохое новое – хорошо забытое плохое старое. А Фион музыка нравится. Ничего лучше она ведь не слышала. Только ей, замужней женщине, туда хода нет. Она теперь возится с Ричардом и вроде бы собирается стать матерью во второй раз.
Задул свежий норд-ост – и меня потянуло в море. На этот раз решил пройтись вдоль побережья Бретани, посмотреть, что там сейчас делается. Мы прошли, никого не повстречав, проливом Святого Георга, пересекли Кельтское море и вышли в Атлантический океан. Курс я проложил на остров Уэссан – самую западную точку будущей Франции, а ныне герцогства Бретань. Все суда, идущие с юга в Ла-Манш, проходят мимо него. У острова зловещая репутация из-за сильных приливо-отливных течений, расположенных неподалеку рифов и скал и частых туманов. В двадцать первом веке моряки старались держаться от Уэссана подальше. В двенадцатом, когда плавают «держась за берег», приходится проходить рядом с ним. Недалеко от острова Уэссан, в северной части Брестской бухты, расположен порт Брест. В двадцать первом веке я бывал в Бресте.
С запада, со стороны Америки, шла высокая зыбь. Шхуна хорошо держится на высоких волнах, несмотря на то, что в балласте. Мои матросы впервые видели такую волну. Они старались показать, что им не страшно. Особенно боязно юнгам. Я взял двух мальчишек лет двенадцати, одного из Морской, второго из Лесной. Они по очереди сидят в «вороньем гнезде». Когда шхуна сильно кренится на борт, юнга забывает о своих обязанностях, судорожно цепляется за ограждение. Ничего, привыкнут.
А у меня душа прямо поет от счастья. Нравится мне, когда светит жаркое солнце, ветер умеренный, волна не буйная. По всему горизонту только голубая вода, а время словно застыло…
Нет, появился еще кто-то. Мой наметанный глаз выхватывает точку на юго-востоке. И это не остров или береговой мыс.
– Юнга, что ты там видишь? – кричу я, показывая в сторону цели.
– Вижу корабль! – кричит он.
Вся команда на палубе, потому что в трюме душно. Они смотрят на меня так, будто сражение начнется сразу после первого моего приказа. А я приказываю всего лишь немного изменить курс, чтобы встретиться с судном, находясь у него с наветренной стороны. Время начинает тянуться еще медленнее. Чтобы матросы не нервничали, предлагаю им приготовить оружие и доспехи. Защита есть не у всех. Я никак не внушу им, что доспех необходим. Им с детства вдалбливают, что валлиец не должен бояться ран и смерти в бою. Поэтому и проигрывают англосаксам и норманнам. Я выношу из каюты шлем, кольчугу, бригантину, стеганку, щит, меч, копье, арбалет и колчан с болтами.
Встречное судно больше нашего. Это средиземноморский неф, двухмачтовый, с большими латинскими парусами, которые сшиты из чередующихся, вертикальных, белых и красных полос. Они заметили нас и не испугались. Наоборот, приняли за добычу, пытаются отрезать шхуне путь к берегу. Они решили, что я убегаю. Похвальная глупость.
– Приготовить щиты! – приказываю я.
У нас есть дубовые щиты толщиной сантиметров пять, которые устанавливаются в пазы в фальшбортах и образуют защитную стену вдоль борта с узкими промежутками между ними, чтобы можно было стрелять из лука. Набор щитов у нас на один борт, а пока не ясно, с какого будем вести стрельбу. Их складываю на крышках трюма.
– Арбалетчиков и лучников бить в первую очередь, – напоминаю я.
Скорее всего, на нефе будут арбалетчики. Южные европейцы с луками не сильно дружат. Да и на судне удобнее пользоваться арбалетом, есть возможность стрелять из укрытия. Я тоже готовлю арбалет: натягиваю тетиву, кладу на цевье болт. Мои матросы с усмешкой поглядывают на арбалет, как мотоциклист на автомобиль, который ползет в пробке. Доспехи надевать рано, упарюсь в них.
Еще не менее получаса уходит на сближение. Юнги помогли мне облачиться в доспехи. Матросы выставили щиты с левого борта, хотя неф сейчас с правого.
– Пол борта право! – командую я рулевому.
Шхуна делает поворот фордевинд – корма пересекает линию ветра. Теперь неф оказывается у нас с левого, защищенного борта. Матросы закачивают крепить паруса, и я отдаю следующий приказ:
– Приготовиться к бою по левому борту!
Чтобы не было ссор, кому стрелять из лука, а кому работать с парусами, каждый вахта имеет свой борт: вахта Умфры – левый, вахта Джона – правый. Еще шесть человек, самых лучшие стрелки, по три от каждой вахты, всегда присоединяются к воюющим.
На нефе, видимо, почувствовали опасность, потому что начали отворачивать. Но уже поздно, мы несемся к ним со скоростью узлов шесть, дистанция быстро сокращается. Когда до нефа остается метров триста, а командую:
– Начали!
На высоком полубаке, точнее, форкастле нефа стояло несколько человек. Большая часть, увидев стрелы, пригнулась, а двое, стоявшие сзади, не успели. Неф к нам поворачивается в полборта, и я целюсь в рулевых. Их двое, и они с силой налегает на длинное и тяжелое рулевое весло правого борта. Только поймал цель и решил нажать на спуск, как вижу, что гребец валится, продырявленный стрелой. Стреляю во второго у попадаю ему ниже шеи. Гребец бросает весло и оседает, закрыв рану двумя руками. Кто-то из моих матросов вскрикивает. Болт попал ему в правое плечо, пригвоздил руку к туловище. Парень осел у фальшборта, в горячке дергает болт за торчащую снаружи небольшую часть хвостовика. Из раны хлещет кровь, и пальцы скользят, не могут удержать его. Я перезаряжаю арбалет и ищу арбалетчика. Вон он, на высоком ахтеркастле. Голова в железном шлеме выглядывает из-за фальшборта. Я стреляю первым. Мой болт продырявил шлем. Арбалетчик упал на палубу, а его арбалет полетел в воду. Только я отклоняюсь от щели между щитами, чтобы зарядить арбалет, как через нее пролетает болт. Повезло! Перезарядив, осторожно выглядываю через щель между щитами, отыскивая вражеского арбалетчика. На палубе нефа никого не видно. Мы обгоняем его, и я приказываю матросам опустить грот, а рулевому взять левее, чтобы поджаться к нефу. Все-таки мы проскакиваем его, убираем и фок и ждем, когда вражеское судно догонит нас. Это не военный корабль, а агрессивный купец, решивший воспользоваться случаем. И попался: его палуба устелена трупами.